Андрей Круз - Своя игра

— Сингера военным артистом [16] Военный артист — преступник, действующий со стрельбой и прочим ( жарг. ). тут не считают, он посредник и торгует информацией. Заподозрить его в том, что он участвовал в той стрельбе, очень сложно. Да он и не участвовал, у него алиби, он тогда в баре сидел, специально же так рассчитали.

— Зато из него можно вытрясти имя того, для кого он посредничает. Я бы на его месте на пару недель уехал на сраные минеральные воды, полечиться. Или еще куда-нибудь.

Это мысль, да, надо бы ее Сингеру подкинуть. Пока он единственная цепочка ко мне. Да и ему меньше риска. Я просто снял трубку с телефона Иана и набрал номер «Сокровищ фараонов», но Сингер не ответил. Перезвонил в бар Джимми, и тот сказал, что босс куда-то уехал, будет только завтра с утра. Подозреваю, что повез прятать свои бумаги, чтобы точно их никто рядом с ним не нашел. А может, и нет, у Сингера своих дел много, о каких я даже не слышал никогда. Затем позвонил Богуславскому, не очень надеясь застать его дома, но он ответил уже после третьего гудка.

— Иван Аркадьевич, мне хотелось бы поговорить.

— Приезжай в гости, нет ничего проще.

— Диктуйте адрес. — Я вытащил из карандашницы на столе карандаш и взял из стопки бланк заказа, перевернув его обратной стороной.

— Это в конце Двадцать Шестой, повернешь направо у полицейского участка. И второй поворот налево, на Рю Кальм, дом справа, четырнадцатый номер.

— Хорошо. Около девяти вечера не помешаю?

— Поль, в любое время. И я все равно никуда не собирался.

Когда я отложил трубку, Иан спросил:

— Это на каком языке ты болтал?

— На китайском, разве не слышал?

— Китайский я слышал, они там как мелкие шавки гавкают, — не поверил он. — На польском? Только не шипел.

Забавно, но Иан никогда не интересовался моим происхождением, а я хоть и не делал из этого секрета, но не случилось оказии ему об этом рассказать. Поэтому я ответил:

— А вот не скажу. Сиди и теряйся в догадках.

— Да мне насрать, — отмахнулся он. — Хоть на… — он чуть задумался, — хоть и на китайском. Ты знаешь китайский, кстати?

— Нет, ни слова. Только «здрасти» и могу сказать.

— И как будет «здрасти»?

— Нихао.

— А «сдохни, ублюдок Ву»?

— Этого уже не знаю.

— Кстати, ты этого не любишь, но если мы кого-нибудь завалим, то все спишется на войну Синдиката и местных аутфитов. Ты не думал об этом?

— Думал, — ответил я совершенно честно. — Ву хочет нас подставить, а Падди так и вовсе в расход пустить, так что думал. Но если израсходовать Ву, то это нам не поможет, а до Падди дотянуться сложно. У них война, так что он осторожен. И я понятия не имею, где его искать. И он не один знает о Сингере, так что тоже не поможет. Лучше стравить их друг с другом. Год назад это помогло.

— И про год назад, — Иан усмехнулся. — А ты вообще веришь в то, что сраные чинки сами начали клепать такие качественные деньги? Кто лучше всех умеет делать вещи, а?

— Думаешь?

— Германия опекает Китай с его войной как нянька младенца, сам знаешь.

Что-то в этом есть, да, что-то в этом есть. Но не знаю, что это нам дает, вот в чем проблема. Хотя абвер вполне может быть и в этом замешан. Он может быть замешан во всем, что происходит в Чайнатуане. Краус умер, но свято место пусто не бывает. Кто-то его на этом посту уже сменил. Однако и без немцев там могли обойтись, потому что в оттисках банкнот есть маленькие ошибки, германцы такого бы не допустили.

Ладно, для начала выслушаю Богуславского. Потом буду искать выходы на лорда Бриггса и специального агента Маркама. А затем попробую из этого всего собрать пасьянс. Всю схему знаю только я, и пусть пока так все и остается. С каких пор надо начинать оборачиваться через плечо? Лично мне, думаю, с завтрашнего дня, здесь, у дилершипа. А где я живу, не знает вообще никто кроме Рауля. Черт, еще та самая Нив знает, но не думаю, что ее знания как-то дойдут до Падди Галлахера, пусть О’Хара и подъезжал к моему дому. Ни Нив, ни он понятия не имеют, кто я такой.

Стоп… Сюзет могла рассказать Нив, чем я занимаюсь, Нив могла рассказать, как замечательно устроилась ее подруга «Боксеру» О’Харе, а тот работает на Падди. И если они узнают, что я торгую машинами здесь, то… черт, это плохо. Это очень здорово плохо. И если это хоть как-то коснется Сюзет… вот тут я даже готов поступиться принципами. Пока единственным человеком, кто может раскрыть, где мы живем, является О’Хара.

Правда, мы ведь могли и не угадать с мотивами Падди Галлахера, и вполне может быть, что он просто хочет купить бонды, чтобы сшибить немного лишних денег. И тогда все мои умствования ни о чем.

Рю Кальм оказалась действительно тихой улочкой, утопающей в зелени и застроенной однотипными небольшими особнячками, к каждому из которых прилагался маленький сад. Такой приятный район для состоятельных людей, которым все же до миллионеров далеко. У домов приличные машины, все больше французские, и у дома номер четырнадцать, в котором жил Богуславский, под навесом стоял новый «пежо», такой же, на котором я поездил с год назад, только блекло-салатового цвета. Тут все стараются покупать исключительно светлые машины.

В саду росли две магнолии и розовые кусты, настолько ухоженные, что я задумался, Богуславский ли на старости лет находит отдохновение в возне в саду, или все же садовник его навещает?

Звонок на двери откликнулся мелодичным колокольчиком, почти сразу за дверью послышались шаги.

— Проходи, Поль. — Богуславский был одет по-домашнему, в рубашку «апаш» белого цвета и легкие брюки на подтяжках. — Пошли на задний двор, там сейчас тень.

Он провел меня через дом, небольшой, но со вкусом обставленный дорогой мебелью и с хорошей живописью на стенах, а затем мы оказались на заднем дворе на террасе, увитой декоративным виноградом. Там же стоял круглый стол с деревянной столешницей на гнутых кованых ножках и такие же кованые стулья, с полосатыми подушками, привязанными к сиденьям и спинкам.

— Присаживайся. Сейчас принесу холодную сангрию, как раз к твоему приходу сделал.

Хозяин ушел обратно в дом, а я огляделся. Задний дворик совсем небольшой, огорожен высокой оштукатуренной стеной. Тут сада почти нет, лишь несколько кустов, а так просто аккуратно постриженный газон. Пожалуй, Богуславский садоводством все же не увлекся, магнолии и розы с той стороны исключительно для украшения фасада.

Иван Аркадьевич вернулся, поставив на стол запотевший кувшин с кусочками фруктов, плавающими в красном, и пару бокалов.

— Итальянский «лимончелло», красное французское вино, лимон, земляника и минеральная вода, — прокомментировал он. — Угощайся, тебе понравится.

— Спасибо, — я подставил бокал.