Андрей Васильев - Ученики Ворона. Огни над волнами

— Ладно, это все было давно. — Ворон потер ладони. — У него ведь наверняка с собой были те допросные листы, что вы должны были подписать. Прихватить не догадались? Или побрезговали тела обыскивать?

— Обыскали и нашли. — Я подошел к нему и протянул сумку с бумагами. — Вот они.

— Читали? — с прищуром глянул на меня Ворон, не открывая ее.

— Нет, — помотал головой я. — Не стали. Если чего-то не знаешь, то и рассказать об этом никому не сможешь. Мало ли что еще там есть, в этих бумагах?

Я не врал. Мы на самом деле не лазили в сумку, еще в доме Раваха-аги договорившись о том, что я только что сказал Ворону.

— С одной стороны, молодцы. — Наставник подбросил сумку на ладони. — Лишняя информация зачастую приносит больше вреда, чем пользы. С другой — любознательность должна стать вашим вторым именем. Маг должен как мышь, как таракан лезть в любую дырку, чтобы знать все обо всем. Новые знания — это то, за чем вы будете охотиться всю свою жизнь. Власть, золото — это все прекрасно, но их наличие у вас напрямую зависит от того, как много вы знаете, то есть от того, насколько вы умеете использовать свой ум и магическую силу, превращая их в одно целое. Люди примитивны в массе своей, получив некую информацию, они ее просто забывают. Маги же умеют переплавлять слово в дело, превращая полученные нематериальные знания в зримую и ощутимую мощь. Только тут поосторожней надо, люди крайне завистливы и мстительны. Я к тому, что от грамотного доноса никакая сила не спасет. Придут ночью хмурые ребята в черном, руки скрутят — и на костер.

— Какая мрачная картина, — потрогала повязку на глазу Луиза, появилась у нее такая привычка.

— Какая есть, — без улыбки, на редкость серьезно ответил ей Ворон. — Ладно, что-то разговорился я сегодня, тянет меня на длинные речи. Все, молодцы, зачет вам за летнюю практику. Можете еще пару дней побездельничать, пока не кончится отведенный мною на выполнение задания срок, а потом все, придет время занятий. И вот еще что — не забудьте получить у Тюбы ведра и лопаты.

— Зачем? — со вздохом спросила Аманда, явно заранее предвидя ответ.

— Так наказание вам за забытый во время ночлега защитный круг, — пояснил наставник. — Точнее — неустановленный. А что? Правы были ученики Виталия, такая оплошность требует наказания. Вот сразу видно — знающий у них был наставник, гонял их от души, вон как они шустро определили, что вас ждет. Так что заслужили — получите, все по-честному.

— На неделю? — уныло спросил Гарольд. — В смысле — наказаны на неделю?

— Ну не совсем уж я тиран и деспот. Это разовое мероприятие, направленное на подготовку к новому учебному году, — добродушно ответил ему наставник. — Профилактическое. И потом, вы же пришли вторыми, какая неделя? Вот сейчас вернется Мартин, он со своей командой и будет тем счастливчиком, которому достанется главный приз. Догадываетесь какой? Я еще весной говорил о том, что последним финиширующим крепко не повезет.

— Тоже мне секрет, — тихонько пробормотала Аманда. — А то мы сами не понимали, что к чему.

— Будем считать, Грейси, что данную реплику я не слышал, — почесал ухо Ворон. — Не хотелось бы стать одним из тех наставников, которые легко предсказуемы. Н-да.

И он задумчиво начал барабанить по подлокотнику кресла.

— Вы не такой, — немедленно среагировал я. — Не-не-не, она вообще не про это говорила!

За этим «н-да» могло последовать вообще все что угодно. Вот сейчас задумает он доказывать свою оригинальность — и отправимся мы в лес какую-нибудь травку искать, которая растет на местах старых пожарищ, причем в единичном экземпляре.

— Да она вообще ничего не говорила! — затараторила Фриша, тоже сообразив, куда ветер дует. — Молчала она!

— Тогда идите, — разрешил наставник, открывая сумку с документами. — Свободны.

Мы все дружно выдохнули. Миновала нас чаша сия, по крайней мере, на сегодня.

— Да, фон Рут, — оклик Ворона остановил меня в тот момент, когда я почти покинул обеденную залу, — ты давай-ка задержись.

Все-таки судьба есть. Она решает за нас, когда и что должно произойти, независимо от наших пожеланий и планов. Хотя иногда она делает что-то именно так, как ты вроде бы и желал, то есть идет тебе навстречу, вот только в тот момент, когда это происходит, ты осознаешь: лучше бы этого не было.

На корабле, который доставил нас к родным берегам, у меня было время подумать о всяком-разном. О себе, о друзьях, о том, как дальше жить. А еще я очень много размышлял о том, что неплохо бы все рассказать наставнику. Вот вообще все, от начала до конца. И про то, кто я есть, и про то, как сюда попал, про мастера Гая и Агриппу. Голеньким перед ним остаться, в переносном смысле, понятное дело. А потом совета спросить, как дальше существовать.

И так я прикидывал, и эдак — всяко выходило, что чем дольше я буду молчать, тем в перспективе кислее мне будет. Ну ладно, раньше я был вынужден это делать, все упиралось в мастера Гая. Но если верить Эвангелин, то убить меня он не сможет, по крайней мере, пока я ученик Ворона. Точнее, на расстоянии не сможет, с помощью магии. Агриппу подобные запреты не остановят. Но Агриппе до меня еще добраться надо, а это в корне меняет дело. Когда опасность перед глазами, ты можешь от нее защититься. Или убежать, что тоже вариант. То есть можешь побороться за свою жизнь. И совсем другое дело, если кто-то, кого ты не видишь, вдруг возьмет и распорядится твоей судьбой. Это разные вещи.

И ведь уверен был в том, что это правильное решение — покаяться. Слова подбирал, представлял себе, как это будет, даже реплики Ворона напридумывал. Все упиралось только в то, что делать подобное следует наедине. Сейчас же все случилось именно так, как я хотел, — вот Ворон, вот я, и никого более в зале нет. Так отчего я уверен в том, что решение, которое на корабле казалось единственно верным, — ошибочное? И четко осознаю, что ничего о себе я Ворону рассказывать не буду? Хотя ответ прост. Страх. Боюсь я, и сильно, до пота на спине, до дрожания всей моей требухи. А что, если он меня из замка выкинет? Может, и нет, а если да? Даже если бы сейчас ко мне с небес спустились боги и сказали, что этого можно практически не опасаться, то я все равно выбрал бы молчание. Вот куда я пойду? Обратно в подворотни? Не хочу я этого. Нет, мое место здесь. А значит, молчать надо о том, кто я и что я. До последнего молчать именно об этом.

— Не спишь? — внезапно спросил у меня наставник. — Просто ты застыл на месте, ресницами не хлопаешь и вроде как даже не дышишь. Вот я и подумал: может, ты как боевая лошадь — стоя спать умеешь?

— Не сплю, — откашлявшись, отозвался я. — Мастер, я здесь, я с вами.

— Это хорошо, — одобрил Ворон. — Скажи-ка мне, барон, что это ты так дернулся и глаза выпучил, когда я о своем дружке Гае Туллии упомянул? Ты его знаешь, что ли?