Бронислав Кузнецов - Права мутанта

- Полагаю, тот, где едут Горан и Зоран? - при ответе Грдличка несколько замялся.

- А вот и нет! - пан Кшиштоф остервенело сплюнул под мощные колёса бронемашины. - Наши доблестные Горан и Зоран плетутся где-то далеко в хвосте колонны. И настолько далеко, что ни мы их, ни они нас не видят. Эти олухи, наверное, до сих пор считают, что едут первыми.

- Значит, в головном БТРе...

- В нём едет этот дурачок болгарин. Которого теперь поздно инструктировать. И два старика-серба, на которых я бы вообще не стал полагаться - я их просто не знаю.

- Я их видел в Академии, - ввернул было Грдличка, - это правда...

- Не в Академии дело, - устало бросил пан Кшиштоф. - Я их просто не знаю.

Нехотя забираясь в главный экспедиционный БТР, профессор Щепаньски услышал диалог недавеча переглянувшихся солдат. Взревел дизельный двигатель, но тонкий слух специалиста по песенному фольклору вынудил услышать лишнее.

- Чего это он шипит на нас, как гадюка?

- Известно чего. Он же поляк - и наверняка из западного "золотого миллиарда".

- Правда?

- А других-то поляков и в природе не осталось. Польшу ещё в Первую ядерную так накрыло, что ни одно бомбоубежище не спасло. Оттуда - только мутанты и пошли. Верно говорю!

Верно, верно говоришь, зло скосил взор пан Кшиштоф, пытаясь запомнить солдата. Так, на всякий случай. А варвар всё не унимался:

- Представляешь, как типы вроде Щепаньского должны нас ненавидеть?

- Что, именно нас?

- Так мы ж их Польшу и раздолбали! - включился в неподобающую беседу солдат ещё и капитан Сергеев. - Понятно, не со зла: просто они у себя ракеты американские поставили, да ещё беспилотные перехватчики. Их воля, конечно, но получилось глупо. Мало того, что мы у них американские базы снесли подчистую, так эти их перехватчики... - мерзавец Сергеев, не стесняясь, хохотнул.

- Что, не сработали? - наивно предположил солдат.

- Как раз наоборот. Спасли Западную Европу и Америку! Почти... - тут Сергеев, наглый плебей, явно взял издевательский тон - ух, шавка полковника Снегова, погоди у меня!

Уж кто-кто, а пан Кшиштоф Щепаньски с раннего дестства запомнил, каким образом польские перехватчики спасали западные страны. А таким, что взорвали над своей же польской землёй кучу пролетавших мимо русских ракет. Ни на чью территорию ядерные боеголовки не сыпались так кучно. Стоило ли оно того?

- Глядь, а Польши-то и не осталось, - закончил свою оскорбительную речь Сергеев.

- Простите, мой капитан, но кажется, этот поляк всё слышал. Вон, оглядывается... - сказал один из наглецов-солдат, самый осторожный.

- Глупости, - отмахнулся Сергеев, - сильнее нас ненавидеть, чем сейчас, у него просто не получится.

Ты прав, беспечная рожа солдафонская, скрипнул зубами пан Кшиштоф. В чём-чём, а в этом ты прав.

Капитан Сергеев прекрасно понимал, что злобный пан всё слышит. Понимал и мстительно посмеивался над его бешенством. И будто бы не нарочно, "по наивности" - злил его всё сильнее. А что ж вы думали, профессор Щепаньски, только вам самим позволено говорить колкости? Нет уж. Мы с утра вдоволь наслушались вашего бормотания о "русских варварах", теперь - наш черёд.

Милое дело - подразнить индюка, когда начальство не против. Ведь не против?

Полковник Снегов сидел с непроницаемым лицом, но, по всему, поведение капитана одобрял. А то бы давно остановил. Всегда останавливал, если действия подчинённых не согласовались с его молчаливыми приказами. О приказах вслух - и речи нет, но молчаливые доходят не до всех. До капитана Сергеева - доходят. Потому-то он и взят в тяжёлый мирок начальственного БТРа.

А вот капитан Нефёдов сидит на броне головного БТРа и крошит из автомата вепрей-мутантов. Каждому своё, и кому повезло - большой вопрос. Ведь вепрь - он что? Нападёт и сдохнет. А пан Щепаньски - совсем другой зверь: напасть не нападёт, но жить не позволит. С утра только и делает, что показывает всей машине, кто он такой, пан Щепаньски. Да все уже и заметили, а он всё показывает, показывает...

Тошно, конечно. Не расслабишься. Ехать в тесном и душном БТРе рядом с собственным начальством - уже куча удовольствия. А когда рядом примостилось иноплеменное начальство "научной экспедиции", да на всех с самого утра исподлобья враждебно зыркает, цедит своему чеху-ассистенту какие-то злобные пакости... Тут уж напряжение растёт настолько - впору зажигать лампочку.

Только зачем лампочка, когда есть капитан Сергеев? А у капитана - язык без костей (надёжное оружие холодной войны) да ещё счастливая способность говорить что попало, а думать о своём? И вот уже польский индюк заткнулся. И не хочет, а слушает о бедствиях своей земли, пока капитанский голос убаюкивает двоих солдат, одного полковника и кучку чехов-антропологов:

- ...вот с тех пор Польша и присоединена мутантскими ордами к Великой Чернобыльщине...

Правда, наступает и такой момент, когда весь десантный отсек БТРа - даже полковник Снегов - клюёт носами под унылый вой дизельного двигателя, а из слушателей Сергеева остаётся бодрствовать один Щепаньски. Ясное дело, злость сну помеха.

В этот миг безответного одиночества рассказчика пан Кшиштоф бросает ему в лицо взгляд, полный самой кипучей ненависти, приправленный ядовитым шёпотом на мёртвом шипящем языке. Шлёт проклятие, надо полагать.

Капитан Сергеев невольно холодеет и сбивается с мысли, но - спешит себя успокоить. Сказанное по-польски - наверняка сказано не для русского капитана. Вот и нечего вслушиваться. Тем более, когда Чуров и Егоров напряжённо ждут продолжения рассказа. Аж глаза закрыли, чтобы не пропустить ни словечка.

- Так вот, Егоров... - продолжает капитан Сергеев, доверительно нагнувшись к тому из солдат, который - вот незадача - стал похрапывать.

Перегородивший капитанское горло комок удаётся безболезненно протолкнуть. Голос вновь - к отчаянию профессора Щепаньски - журчит бодро и уверенно.

Правда, внутри бодрой уверенности недостаёт. В душе поселилась тревога. Хочется обратиться к полковнику Снегову и умолять о праве выйти наружу, вылезти на броню и в упорных боях с вепрями-мутантами забыть висящую в отсеке ненависть с ядовитым запахом солярки.

Жаль, несолидно капитану Сергееву проситься на броню. Но будь его воля - отдал бы великую честь посидеть в начальственной машине тому, кто от подобных почестей прётся. Вот хоть капитану Багрову с третьего БТРа. Багров-то - тонко сечёт, кому и какое место полковником доверено, а потому завидует. Пусть снеговский БТР ничем не лучших других, да ещё солярой провонял насквозь, а всё же он - для избранных.

Жаль, некоторых избранных полковнику Снегову навязали в попутчики. То-то старый лис приготовил для них самый убитый из БТРов, какой только нашёлся в гаражах замка Брянск. И самый старый: 2054 года выпуска.