Руслан Михайлов - Ярость Гуорры

Сидя на корме, бок о бок с ЧБ, мы разливали вино по бокалам. Как раз когда я плеснул Баронессе винца, водоворот приказал долго жить – его воронку просто выгнуло в обратную сторону, будто наизнанку вывернуло, в небо поднялся столб пенной грязной воды толщиной метров в сорок. Внутри мутной серой воды и грязи я с содроганием разглядел столь знакомые ужасные очертания… Ну здравствуй…

Первый страшный удар последовал от Гордых Нарвалов в тот самый момент, как гигантский краб, исходя злобным треском, рухнул обратно в воду. Тут его и приголубило КЛАУДами – под косым углом из океана выскочило громаднейшее золотое копье, присобаченное к туманному сгустку, похоже на нечто живое, на некое плохо оформившееся существо.

– Их КЛАУДам расти и расти, – заметила ЧБ. – Молодой клан. Но упорный.

Я слушал ее мнение, провожая взглядом летящего по кривой Диграция, мотающего всеми лапами. Кажется, несколько конечностей и одну клешню ему сломало… На корабли Нарвалов полезли выскочившие из воды и воющие во всю глотку крабберы. Их бога убивали у них на глазах… Ну или почти. Ведь он бессмертный.

Следующий адский удар последовал сверху. Кланы-участники сработали отлично, изобразив из себя чемпионов по великанскому теннису, где Диграций выступал в роли мячика. Парировали удар Нарвалов игроки клана Трезубца – собственно в роли теннисной ракетки, сплетенной из воды, молний и воздуха, выступил именно трезубец, появившийся, ударивший и тут же исчезнувший. Краба швырнуло обратно. Как пушечное ядро бедолага просвистел в воздухе и, ударив в воду, словно камень начал скакать по океанской глади, по пути уничтожив большой корабль, разметав его в щепки.

Едва Диграций остановился, по нему ударили со всех кораблей, со дна, с воздуха. На жутко кричащем павшем боге скрестились удары всех без исключений. Он бился, пытался уйти вглубь, но постоянные удары с океанского дна удерживали его на поверхности. Забыв про вино, замерев, я в шоке смотрел на клубящийся громадный шар огня, яда, молний, взрывов и всего прочего кроме холода. Это квинтэссенция ужаса, это концентрат урона.

Десять секунд… Двадцать… Тридцать…

В стороны полетели ошметки конечностей, крутясь, улетела одна клешня. Вой Диграция достиг предела, мои барабанные перепонки грозили разорваться.

Выбравшийся на палубу Стрижа краббер воин забыл про атаку – он рухнул на колени, подогнув все четыре лапы, вытянул руки к воющему богу и плачуще закричал:

– Ау-ау акарто! Ау акарто! Лиэму дирамо! Ау акарто!

Его прикончил шагнувший вперед Алый Барс. И с ударом его оружия, оборвавшего жизнь плачущего краббера, прекратили огонь и все остальные.

Там, где бешено бился дымящийся краб с расколотым панцирем, где дергался лишившийся многих лап Диграций, появились две величественные фигуры…

Девушка неземной красоты с длинными зелеными волосами и рыбьим хвостом – ее фигура была не меньше фрегата, поэтому разглядел я все в деталях. В ее руках богато украшенная арфа.

Странный длинношеий зверь с огромными фиолетовыми глазами, вместо лап – ласты. Шкура бела как снег, по спине бежит золотистый гребень.

Боги явились… Они нависли над своим павшим несчастным сородичем, воздели руки и ласты над воющим Диграцием, склонили печально головы… в воздухе разлилась рвущая душу грустная струнная музыка, послышались странные гремящие слова, звучащие как бушующий океан и перекатывающиеся валуны.

Удар! Удар! Удар! Удар!

О черт…

С почерневших небес начала бить алая, как артериальная кровь, молния, вонзаясь в дымящее тело краба-бога. Била с частотой электроразряда, с силой, что невозможно описать.

Удар! Удар! Удар!..

Да что же это… мне уже жалко переставшего выть и начавшего странно хрипеть Диграция.

Удар!

Из тела обмякшего колоссального краба начала подниматься полупрозрачная синеватая дымка. И в этот же момент над ним, над колышущейся на волнах тушей, начал открываться телепорт – золотисто-серебристая дымка в форме объемной пятилучевой звезды, налившейся яркостью, а затем медленно опустившей и поглотившей тело павшего боя.

Секунда, другая… золотая вспышка режет глаза, корабль вздрагивает от набежавшей волны. А когда прыгающие в глаза солнечные зайчики рассеиваются, я понимаю, что нет больше на успокоившейся глади ни Диграция, ни явившихся за ним богов, ни странного звездообразного телепорта, унесшего павшего бога туда, откуда не возвращался еще никто…

– Если моя дочь станет богиней, я убью любого, кто попытается ее низвергнуть, – спокойно отметил я, описав этой фразой все свои ощущения от зрелища.

– Понимаю тебя, – кивнула Баронесса, устало потягиваясь всем телом. – Что ж, вот и стартовая веха начавшихся несчастий для клана Неспящих.

– В смысле?

– ЧБ! Взрыв на наших складах в предгорьях Хребта Царь-Рыбы! – выпалил подлетевший к главе Энгри Оушен. – Там адский пожар! М-мать! Это точно не случайность – гребаная диверсия!

– Усильте охрану на всех наших объектах втрое, – велела ЧБ и встала. – Отныне мы в состоянии войны. Он не простит нам вмешательства. Все самое ценное – в Барад-Гадур! А саму цитадель – охранять в десять раз лучше!

– Атака на Барад-Гадур? – удивленно спросил Алый Барс. – К чему?

– К тому, что она еще раз не была взята, – ответила Баронесса. – И вся Вальдира знает, как мы этим гордимся. Рос.

– Ау?

– Я выхожу в реал. Через час буду в аэропорту, – произнесла глава Неспящих. – Посплю в полете. Пообедаем вместе?

– Конечно, – кивнул я. – Пообедаем.

– Хорошо. Скинь мне контактный телефон. Оушен, труби отбой. Возвращай уцелевшие корабли к Кровавым Рифам. Объявляйте общий сбор. Завершайте погрузку в трюмы. Потом веди корабли к нашему главному флагману. Всем удачи!

– Удачи, ЧБ! – хором и с обожанием рявкнули Неспы, проводив взглядами исчезнувшую в телепорте изящную женскую фигурку.

– Удачи! – буркнул я, доставая свиток.

– Вали уже!

– Вот к-к-к!.. – выдавил я, активируя свиток и уносясь прочь.

Гостиница. Личная комната.

Дочь уже вернулась – Роска спит, прильнув к мохнатому боку безмятежно дрыхнущего легендарного черно-белого волка. Опустившись на колени, я провел ладонью по непослушным волосам дочери, тихо прошептал:

– Я убью любого, кто вздумает тебе навредить, милая. Спи сладко.

Дочь вздохнула, улыбнулась. Накрыв ее курткой, я отошел к стене, уселся, открыл меню и, устало выдохнув, вжал кнопку:

«Выход».

С легким шумом отошла крышка кокона. Содрав шлем с мокрой головы, я с трудом выбрался наружу, постоял неподвижно на дрожащих от слабости ногах. Привык к неприятной серости мира вокруг… А может, забраться обратно? Может, лучше поспать в Вальдире?