Марк Черазини - Годзилла на краю света

Корабль моментально засосало в пучину, члены экипажа «Ордога» либо утонули, либо их разорвало на куски разрушительной силой кораблекрушения.

Исчезнув под поверхностью вод Охотского моря, Годзилла утащил с собой разодранные остатки «Ордога» и его обреченного на гибель экипажа.

Через несколько минут пироболты, которыми Годзилла был прикреплен к судну, наконец, взорвались глубоко под водой, как это и было запрограммировано владельцами судна.

Вокруг баков, наполненных кровью и тканями Годзиллы, раскрылись и наполнились воздухом три гигантских мешка, затем распахнулся другой люк, выбросив баки из тонущего корпуса судна и высвободив их.

Три этих бака медленно всплыли на поверхность. Мощный радиомаяк начал отправлять в эфир сигнал о местоположении бака на специальной частоте, и на баке замигал яркий сигнальный фонарь.

Спустя тридцать минут, когда уже село солнце, на темнеющем горизонте появился вертолет. Он не обратил никакого внимания на обломки и трупы, плававшие вокруг, и полетел прямо в сторону баков. Через пару минут экипаж вертолета уже спускал вниз подъемный кран.

Как только баки были извлечены из морских волн, вертолет сделал еще один круг над местом катастрофы, а затем полетел в сторону российского побережья, прихватив с собой лишь драгоценный груз — груз, обладание которым стоило многих человеческих жизней, на чем и настаивал ранее капитан Корсов со злополучного «Ордога».

Даже его собственной жизни.

Понедельник, 13 ноября 2000 г., 09:00 утра, объединенный штаб 82-й воздушно-десантной дивизии, Армия США, XVIII-й воздушно-десантный корпус, Форт-Брэгг, штат Северная Каролина.

Сердце рядового первого класса Шона Бреннана заколотилось, когда он подошел к зданию штаба части. Уже раз сто за последний час он спрашивал сам себя, почему это его вызвали сюда таким вот необычным образом.

Он боялся, что знает ответ на этот вопрос, и втайне страшился, что именно сегодня вся правда выплывет наружу.

«Наверно, безумие с моей стороны считать, что я смогу отделаться за это безнаказанно», мрачно подумал он. Он снял кепку и провел рукой по военной щетине коротких своих волос на голове — нервная привычка, появившаяся у него в детстве, еще когда он мальчишкой жил в Массачусетсе.

Когда рядовой Бреннан подошел к этому зданию — которое скорее походило на большой дом в колониальном стиле, нежели на военный командный центр одного из самых больших и оживленных полков армии США — он испытал чувство благоговения, смешанное с нарастающим страхом и тревожными опасениями. Он еще никогда прежде не был в офицерской казарме. Но само здание на вид было обманчиво безобидным. Лишь скопление спутниковых тарелок на крыше и большее, чем обычно, число микроволновых антенн рядом с ними намекали на то, что здание это являлось чем-то большим, нежели домом какого-нибудь богатого гражданского лица.

Перед тем, как войти в главную охраняемую зону проверки штаба, рядовой Бреннан осмотрел сам себя, проверив, все ли в порядке у него с формой. Он почувствовал некоторое утешение, удостоверившись в том, что в отношении формы у него все в порядке. Он знал, что ботинки на нем сверкали от блеска, а мундир был безукоризненным, и каждая пуговичка, кнопка и нашивка находились на своем месте — пусть не так уж и много было этих последних. Ведь в конце концов Бреннан служил в армии всего лишь десять месяцев.

Но он с гордостью носил крылья над сердцем своим. Этот простой и незатейливый знак указывал на то, что он является одним из тех немногих избранных, кто сумел выдержать пять недель напряженной и тяжелейшей подготовки бойца-десантника в Форт-Беннинге (крупнейшая военная база США) перед тем, как быть отправленным на службу в воздушно-десантные войска — самые сложные и самые престижные спецподразделения армии США.

«И вот сейчас я все это потеряю», думал Шон Бреннан с растущей тревогой и ужасом. Он чувствовал, что нервничает даже сильнее, чем в тот раз, когда он впервые прыгал с парашютом — и, позже, когда впервые прыгал с парашютом ночью.

Сделав глубокий вдох, солдат открыл главные двери и, войдя в штаб, представил письменный приказ — доставленный ему этим утром курьером — офицеру, сидевшему на проходной за стойкой регистрации, как ему и приказано было сделать. Быстрым и отработанным движением отдав Бреннану честь в ответ, лейтенант взял у него бумагу с приказом и стал с ней знакомиться.

Рядовой Бреннан нервно осмотрел помещение, и его глаза, наконец, остановились на огромном гербе на стене. Это было изображение ярко-синего дракона на абсолютном белом фоне — эмблема 82-й воздушно-десантной дивизии. Когда он увидел это изображение, сердце Бреннана наполнилось гордостью.

«Даже если я и потеряю сегодня все это», подумал он, «по крайней мере, я буду знать, что я все-таки этого достиг».

«Следуйте за мной», вежливо объявил офицер, поставив печати на бумагах и возвратив их ему обратно.

Сердце у Шона Бреннана вновь заколотилось. «Наверное, они всё узнали!», вскричал он про себя.

Если они всё выяснили, то с воинской службой у Шона Бреннана — нет, у Патрика Бреннана — покончено. Даже если он избежит тюремного заключения за вербовку в армию под чужим именем, ему все равно, вероятно, придется вернуться в Бостон.

Он предпочел бы тюрьму позору предстать пред лицом своей матери.

«Если б я подождал еще с годик», подумал он. «То я бы завербовался в армию на законных основаниях».

Но семнадцатилетний Патрик Бреннан знал, что вообще-то у него по сути не было иного выбора. Ему пришлось сделать то, что он сделал, и когда он это сделал.

Проблемы начались в конце 1980-х, когда у Патрика умер отец, оставив мать Патрика одной, и ей необходимо было вырасти и поставить на ноги его и его старшего брата. Было трудно, но терпимо. По крайней мере, так и было какое-то время.

Но затем, в 1999 году, Эллен Бреннан перенесла первый свой сердечный приступ. За ним последовали кое-какие медицинские осложнения. В конце концов она поправилась, но больше уже не смогла работать. Лишившись зарплаты, Эллен Бреннан была вынуждена жить лишь на то, что доставалось по системе социального обеспечения, и жить в XXI веке. И сразу же Эллен и ее двум сыновьям денег стало не хватать — да и вообще всего не хватать.

И вот тогда-то старший брат Патрика и объявил, что он уезжает — отправляется в Австралию по украденному паспорту, который он приобрел на черном рынке.

Там были рабочие места, или так, по крайней мере, говорили на улице. В этом отношении там всего было больше, по сравнению с Бостоном — или любым другим городом в Америке.

В тяжелые и скверные времена после нашествия кайдзю всё быстро стало рушиться. Стало трудно выживать, даже если у вас была работа. И почти невозможно, если у вас ее не было.