Марк Черазини - Годзилла на краю света

Ввиду того, что рациям некоторых танков не удалось поймать кодовый сигнал отступления, несколько экипажей остались в зоне поражения и были застигнуты истребительным огнем. Немало русских солдат погибло от снарядов, посланных их же соотечественниками.

После артиллерийского обстрела Капустин Яр начал бомбардировку баллистическими ракетами, оснащенными обычными, неядерными боеголовками.

Покинувшие охваченный пожарищами город немногие оставшиеся в живых танкисты, уцелевшие после битвы за Ленинск, высунули головы из люков и, глотнув свежего воздуха, стали смотреть, как ракеты, описывавшие дугу у них над головами, опускались в район поражения.

Но когда горизонт осветился миллионами тонн взрывчатки — превративших Ленинск, Байконур и все вокруг них в пыль — вдали, словно Феникс из пепла, показалась какая-то фигура.

Гайган уцелел.

Тварь огляделась по сторонам. Ее циклопический глаз светился в полумраке пылающего города. Не осталось ничего, что можно было бы еще уничтожить, поэтому киборг, в соответствии с запрограммированными в нем задачами, рассчитал траекторию полета ракет, которыми он был атакован.

После того как Гайган вычислил местоположение, откуда исходил ракетный обстрел, он расправил крылья и взлетел в ночное небо.

Гайган направился к космодрому Капустин Яр со скоростью в 4 маха…

Парк Молинас, Мирафлорес, Лима, Перу.

«Не нравится мне что-то эта толпа», нервно сказал Боб Бодаски, переложив автомат М-16 из одной руки в другую.

Капрал Бреннан осматривал толпы людей, бегущих по улицам вокруг парка. Пока что сам парк был закрыт, а границы его охранялись. С момента их прибытия сюда, парк охранялся вооруженными перуанскими полицейскими. Но по мере того, как монструозное насекомое продолжало неистовствовать, эти полицейские, судя по их виду, сильно занервничали, и эта нервозность с каждой минутой увеличивалась.

«Мне кажется, они в любую минуту готовы отсюда смыться», заявил Джонни Рокко, с опаской разглядывая перуанцев.

«Так же, как и те бичары», добавил Такер Гайсон, имея в виду работников наземной команды обслуживания дирижабля, которые смылись со своих рабочих мест, скрывшись в толпе несколькими минутами ранее.

Шон Бреннан задумчиво кивнул, но ничего не сказал. «Как же мне поступить?», в смятении задумался молодой человек, лихорадочно соображая. «Должен ли я покинуть свой пост и спасти своих людей, или же нам нужно остаться здесь и подвергнуть себя риску быть убитыми монстром — или толпой?»

Прокидывая в уме варианты, Шон Бреннан увидел, что толпы людей на улицах начинают увеличиваться и напирать. Некоторые стали показывать руками на дирижабль, без сомнений, считая, что это самый быстрый способ покинуть город и убраться подальше от чудовища.

«Как быть, шеф?», спросил Джим Сирелли. Бреннан посмотрел на своего товарища. Он заметил, что и все остальные из отряда, вместе с другими, теми, кто стоял на страже вместе с ним, смотрели на него как на командира и ждали от него указаний.

Уже в сотый раз после того, как он получил своеобразное повышение в звании в боевой обстановке, Бреннан об этом пожалел. В памяти его мелькнул тот момент, когда он получил это повышение. Это произошло после перестрелки в руинах Вари.

Полковник Бритайс вызвал Бреннана в свою палатку и ошарашил его неожиданным известием.

«Капрал Фрэнкс возвращается домой», сообщил полковник, имея в виду американского солдата, который получил ранение. «Мне понравилось, как ты вел себя там, Бреннан, поэтому ты возьмешь на себя его обязанности и получишь соответствующую временную должность», заявил вежливый полковник Бритайс.

«Сэр, да, сэр», ответил Бреннан, поборов порыв отдать честь своему командиру — то, что не принято было делать в полевой обстановке.

Полковник Бритайс встретился взглядом с юношей. «Не облажайся», сказал он, а затем отпустил новоиспеченного капрала.

«А вот что „Ясные Очи“ мне не сказал — так это то, как много у меня будет возможностей поступить именно так!», с горечью подумал Бреннан.

«Капрал», сказал Такер Гайсон, прервав его размышления. «Что нам делать?»

Бреннан все никак не мог на что-то решиться. Но спасение пришло из совершенно неожиданного источника.

Двери лифта на вышке, к которой крепилась грузовая кабина дирижабля, раздвинулись. Внутри стальной клетки стояли две девушки.

«Заходите, солдатики», сказала Робин Холлидей с улыбкой, жестом пригласив их садиться в лифт.

«Да», подхватила Шелли Таунсенд. «Мы улетаем отсюда».

«Вау!», выпалил Джим Сирелли, который много времени проводил у телевизора. «Вы же Робин Холлидей… Ничего себе! Я ваш большой поклонник».

«Садитесь в лифт, и я дам вам автограф», усмехнулась она, взяв его за руку.

«Давайте, солдаты!», сказала Шелли, выглядывая из двери на дирижабль, паривший у них над головами. Она услышала, как завелись его турбореактивные двигатели.

«У нас мало времени».

«Я… я хотел только сказать, что мы не можем… не имеем права уйти», заявил Шон Бреннан. «Нам же приказано оставаться здесь на посту и охранять дирижабль».

«Ну», парировала Шелли, «ваш пост снимается и улетает… Так, ну что, вы хотите улететь на нем или же остаться здесь и познакомиться с монстром?»

Шон повернулся к своим людям, затем посмотрел на толпы народа, бушующие вокруг парка. Некоторые перуанские полицейские уже растворилась в потоке беженцев.

Остальные готовились поступить так же.

«Ладно», решил Бреннан, обращаясь к людям, которыми он командовал. «Хватаем вещи и садимся в лифт!»

Десять солдат быстро погрузились в огромный грузовой лифт и отправились на этой стальной машине в чрево «Дестини Эксплорер».

На улицах Лимы…

Саймон Таунсенд помог двум американским солдатам откопать женщину и вытащить ее из-под завалов разрушенного здания. Как они вытаскивали ее из-под обломков, она продолжала что-то кричать по-испански. Подошел полковник Торрес, и американец попросил его перевести.

«Она хочет, чтобы вы нашли ее ребенка», объяснил полковник перед тем, как отправиться дальше.

Таунсенд тяжело глотнул и стал продолжать копаться в руинах. Он нашел младенца уже через несколько минут, в завале под кроваткой. Ребенок чудом не пострадал, хотя и был в состоянии шока. Как только он взял младенца на руки, тот начал плакать.

После того, как он положил младенца в руки матери, Саймон выпрямился и вытер пот, струившийся у него по лицу. Он ослабил влажную ткань, которой обмотал себе рот и нос, но тут же закашлялся от дыма.

Температура была такой высокой, что почти приближалась к пламени, которое продолжало пожирать целые районы Лимы.

С опозданием начали прибывать пожарные бригады, но их было очень мало. Слишком мало.