Вадим Проскурин - Путь феникса

Джон улыбнулся и сказал:

— Я уже проклят. Иди, и постарайся не сгинуть по дороге. А то мне придется еще раз убивать ваших мальчишек, а я не хочу.

— Что у тебя с глазами? — спросил эльф.

— Прибор наблюдения со встроенным биодетектором, — ответил Джон.

Сзади послышался стон.

— О, кого-то не добил, — сказал Джон. — Ты иди давай, а то сейчас орки на шум прибегут, тогда я тебя уже не отпущу.

— Будь ты проклят, — повторил эльф и плюнул в Джона, но не попал.

Неразборчиво выругался и пошел прочь. На всем пути до самых ворот он ни разу не обернулся.

Когда эльфийский вождь скрылся за воротами, Джон вернулся к делу. Недобитый эльф стонал довольно громко, его наверняка услышали и в ближайших вигвамах (это хорошо), и в балагане (это плохо, незачем зря тревожить Аленького Цветочка). Вначале Джон ударил раненого сапогом в голову, затем наклонился, ухватился за длинные волосы, заплетенные в конский хвост, приподнял голову, размахнулся мечом и отсек ее. В глубинах подсознания Серый Суслик восхитился тем, насколько остр меч, сотворенный с помощью нанотехнологии. Брызнула кровь, это была первая кровь, запачкавшая рубаху Джона. Это непорядок, кстати. Великий воин, изрубивший мечом девятнадцать врагов, должен быть залит кровью с головы до ног. Надо поводить перерубленной шеей по плечам, вот так, теперь все в порядке, великий воин обгажен как надо, прямо маньяк какой-то. Теперь скальпы. Как же неудобно их срезать метательным ножом…

Джон вернулся к балагану, поднялся на крыльцо, подошел к входной двери и увидел на биодетекторе, что за дверью стоит девушка и держит над головой тяжелую табуретку.

— Это я, Джон Росс, — сказал Джон. — Не убивай меня, милая.

Аленький Цветочек отбросила табуретку (та упала с жутким грохотом), рванулась навстречу Джону, порывисто обняла его и вдруг испуганно отпрянула.

— Извини, — сказал Джон. — Я немного запачкался. Но ты не бойся, это не моя кровь.

— Пахнешь, как на бойне, — сказала Аленький Цветочек. — Ты их всех убил?

— Один убежал, — сказал Джон. — Принеси, пожалуйста, нож, он где-то в моих вещах. А то метательным ножом скальпы срезать неудобно.

— Может, завтра с утра срежем? — предложила Аленький Цветочек. — Темно же.

Джон коснулся очков и сказал:

— Мне все равно, светло или темно. Лучше до завтра не оставлять, эти обормоты, — он повел рукой, как бы обозначая весь загон, — как трупы увидят — сразу разделывать начнут. А мне нужны доказательства моего подвига.

— Как знаешь, — сказала Аленький Цветочек. — Сними рубаху и брось где-нибудь здесь, я постираю. А то весь дом кровью загадишь.

Джон снял рубаху и бросил ее прямо на крыльцо. Потом пошел к умывальнику и долго плескался, смывая кровь. Потом вернулся на крыльцо и обнаружил, что Аленький Цветочек сидит на корточках между трупов, в одной руке у нее факел, а другой она пытается срезать скальп с эльфа.

— Неудобно же одной рукой, — сказал Джон. — Лучше факел подержи, а я все сам сделаю. А еще лучше — иди домой, я один управлюсь, мне факел не нужен.

— Нет уж, — заявила Аленький Цветочек. — Ты устал, а я весь день ничего не делала, только курила и трахалась. Я тебе помогу. Ты точно не ранен? Я умею перевязки делать…

— Не ранен, — сказал Джон. — Я не самый худший мечник в Барнарде, а эти мальчишки были так ошеломлены, что ни разу не ударили меня как следует.

— Они даже томагавки не успели достать, — заметила Аленький Цветочек. — Кроме вот этого и еще вон того.

Из темноты донеслось тихое покашливание. Джон мысленно выругался. После того, как эльфийский вождь покинул загон, Джон отключился от спутника, а зря — незваного гостя проморгал. Впрочем, бой этот гость видеть не мог, а сейчас ничего тайного он не увидит. Хотя томагавки на поясах мертвых врагов — недоработка.

Незваный гость вошел в круг света, отбрасываемого факелом. Джон сдвинул очки на нос, посмотрел на гостя поверх очков и понял, что это Длинный Шест.

— Приношу искренние и смиренные извинения за то, что побеспокоил вашу божественность, — сказал Длинный Шест. — Прошу позволить мне разместить должным образом мертвых врагов вашей божественности. Ни в коей мере не смею критиковать решения вашей божественности…

— Что ты видел? — перебил его Джон.

— Всё, — ответил Длинный Шест. — Начиная с момента, когда ваша божественность вышла на крыльцо.

— Не называй меня божественностью, — потребовал Джон. — Обращайся ко мне просто «сэр Джон». Что ты понял?

— Как вам угодно, сэр Джон, — сказал Длинный Шест. — Я понял, что артефакт, одетый на ваши глаза, позволяет вам видеть в темноте, но не позволяет различать лица. Вы подстерегли эльфов и оглушили их какой-то магией. Затем вы поубивали всех оглушенных эльфов, кроме одного. По-моему, это из вождь был. Его вы разоружили и отпустили, передав на словах какое-то сообщение, я не расслышал, какое именно. Затем вы полили себя эльфийской кровью. Осмелюсь осведомиться, это был ритуал или вы желаете изобразить, будто вы победили эльфов одним только мечом, без помощи магии?

— Второе, — сказал Джон. — Кроме того, я не отпускал эльфийского вождя. Эльфов было девятнадцать, а не двадцать, кольчугу я снял с кого-то из них. Так ты должен говорить всем, кто спросит.

— Конечно, сэр Джон, — кивнул Длинный Шест. — Вы позволите переложить трупы наиболее живописным образом?

— Мы сделаем это вместе, — сказал Джон. — Аленький Цветочек, держи факел.

Аленький Цветочек взяла факел и тихо произнесла:

— Божественность. Магия. Сэр Джон, я дура.

Длинный Шест закашлялся, было ясно, что он старается подавить смех.

— Я дура! — повторила Аленький Цветочек. — Я говорила… я оскорбляла бога!

Джон улыбнулся и сказал:

— Теперь ты понимаешь, почему меня не задели твои оскорбления.

— Господи! — воскликнула Аленький Цветочек и опустилась на колени.

— Факел держи! — рявкнул Джон. — Стой смирно и факел держи. Нечего тут коленопреклонение устраивать, я этого не люблю.

— Могу ли я осведомиться, сэр Джон, под каким именем вы известны человекообразным? — спросил Длинный Шест. — Я долго думал над этим вопросом, но не смог придти ни к какому выводу. У вас целы оба глаза, так что вы не Один и не Мойше Даян. Для Тора вы слишком мудры, для Будды — слишком воинственны, для младших богов — слишком могущественны. Небесный огонь на закате — это ведь вы вызвали?

— Я вызвал, — согласился Джон. — Ты льстишь мне, когда говоришь, что я могущественен. Но я не уверен, можно ли меня называть богом, я даже на аватара не вполне тяну.

— Я был бы счастлив выслушать вашу историю, — сказал Длинный Шест.

— Ты выслушаешь ее в свое время, — сказал Джон. — Если, конечно, ты согласен служить мне.

— Я согласен, — сказал Длинный Шест. — Мне нужно выполнить какой-то ритуал или принести клятву?