Андрей Двинский - Структура

— Не знаю, — покачал головой он, нажимая кнопку. — Я никогда этого не делал. Но думаю, несколько дней провозимся, если вообще это возможно…

— Костя, ты не понял, — повысил голос я, — он мне нужен живым немедленно! Каждая минута его отсутствия — это звиздец нам всем, понимаешь?

— Я тебе что, господь бог? — Огрызнулся Каверин, но увидев выражение моего лица, сбавил обороты. — Скажи, чтоб Сотников и Каулиньш бросили все и помогали… И фенамин [42] Фенамин (амфетамин) — синтетический стимулятор. мне найди, тогда, будем работать до последнего.

Выкатив каталку, мы, почти бегом, двинулись к синтезаторному залу.

— Кати сам, я дверь открою, — рванув вперед, я подбежал к двери и провел по замку своей карточкой. — Давай! Мужики, дверь держите!

Каверин, бросив охране на стол телефон, вкатил носилки внутрь. Данила и Анцис, сидевшие за компьютерами возле огромной установки, испуганно вскочили при нашем появлении.

— Большой сканер врубайте! — Крикнул я, подбегая к генератору и щелкая основным рубильником, включающим рентгеновский лазер. — У нас две-три минуты!

— Сюда, — пока Анцис соображал, Даня уже развернул стойку для тела и бросился к столу вводить параметры.

— Анцис, матрицу включай! — Рыкнул я, помогая Каверину развернуть каталку. — Давай, я за ноги. На счет три. Раз, два, три!

Схватив Гордеева, мы резко подняли его и перекинули на стойку. Капли крови брызнули мне на брюки.

— Контур?

— Есть!

— Направляющие?

— Выровнены!

— Генерация D-поля?

— Двадцать секунд!

Поправив руку Димы, так чтобы она оказалась внутри направляющих, я вздохнул и шагнул назад. Все что мог — сделал, дальше уже их работа…

— Пятнадцать… Десять… Пять, четыре, три, две, одна… Есть сканирование!

Невидимая вспышка рентгеновского лазера, и матрица, активированная D-полем, зафиксировала характеристики пространства в том месте, где лежало тело Гордеева. Включились мощные информационные накопители на несколько сотен эксабайтов [43] Эксабайт — 10 18 байтов. , записывая данные. Данила, дождавшись, пока полоса записи достигла конца, открыл окно с файлами и, выбрав нужный, щелкнул на нем мышью. Спустя несколько секунд, на 3-Д мониторе появилось изображение человеческого тела.

— Все в порядке. Тело можно убирать.

— Давай, Константин Андреевич, начинай…

— Начинаю, — буркнул он, подходя к умывальнику, чтобы отмыть руки от крови. — Тело надо переместить на каталку, но не увозите, может еще понадобится. Еще, кофе мне и бутербродов, а ближе к ночи — фенамина. Путь Анцис идет спать, мне понадобится его свежая голова, под утро он сменит Данилу. И не мешать!

— Будет тебе кофе… — Вздохнув, я подошел к Диме. Из пулевых отверстий кровь уже не сочилась. Глаза его были закрыты, а рот, напротив, слегка приоткрыт. Кожа побледнела, на лице застыла маска полнейшего спокойствия.

— Извини, дружище, но тут еще осталась для тебя работа… Так что рано тебе на покой. — Я поморщился и подозвал Анциса. — Давай перетащим его обратно на каталку, и отмоем здесь все от крови. Потом принеси простынь и иди отдыхать…

Секундная стрелка больших настенных часов ритмично отсчитывала секунды, а я упорно медитировал на нее. Каверин и Сотников, негромко переговариваясь, щелкали мышками, глядя в огромный, висящий на стене монитор. Картинка, высвеченная на нем, была очень странной — будто бы миллионы пауков сплели неправильные паутины, которые касались друг друга краями. Насколько я понимал происходящее, это было изображение спинного мозга Гордеева.

— Смотри, семь два-пятнадцать повреждена, — едва слышно бубнил Костя, показывая стрелкой мышки на дефект в одной из паутин.

— Даю сетку, — так же тихо бормотал Данила, что-то отбив на клавиатуре. На поврежденной паутинке возникла система координат. — Развернуть?

— Ага, разверни, градусов на тридцать влево и на семьдесят вниз…

— Так?

— Угум, — паутинки вдруг сдвинулись и сместились, развернувшись другой стороной.

— Вот еще, — продолжил бубнить Сотников.

— Нет, это фигня, — отмахнулся нейрохирург. — Это само потом отрастет, нам надо основное исправить, самые толстые выбирай…

— Эту?

— Эту обязательно!

Может напиться, подумал я. Ужраться до скотского состояния, тогда смогу не думать и отключиться… Неет, вот они закончат, а я буду не в состоянии… Раза четыре уже ложился, но так и не смог заснуть. Лика, наверное, уже десятый сон видит… Девушка, вернувшись со школы, скуксилась, узнав о случившемся. Потом немного поплакала и несколько часов не отходила от меня, но затем стала клевать носом и, в конце концов, ушла в спальню.

Секундная стрелка очередной раз коснулась двенадцати, а я, наверное, в тысячный раз перевел взгляд на каталку, где, укрытое простыней, все еще лежало тело Гордеева. Дима, Дима, ну как же ты так, а? Или он не виноват? Может это я взвалил на него столько, что у него просто не хватило времени сделать все как надо?

Нестерпимо хотелось спросить Каверина о прогрессе, но я упорно молчал, понимая, что отвлекать нельзя… С каждой секундой Артем-Рафаэль увозил Дашку все дальше и дальше. А единственный человек, который мог бы организовать ее поиски, лежал мертвым под простыней.

Через какое-то время я все-таки вырубился, прямо в кресле — организм взял свое. Пробуждение было ужасным, все тело затекло, а голова была тяжелой, словно перед сном я выпил бутылку водки.

За окнами уже было светло. Несмотря на это в лаборатории горел свет — просто никто не стал отвлекаться на то, чтобы его выключить. Каверин и Анцис, сидели за тем же монитором. Настенные часы показывали половину одиннадцатого. Ничего себе я поспал! Черт, на десять же совет директоров назначен!

— Разворачивай, — устало произнес Каверин по-английски. — Тридцать градусов!

— Окей, — ответил Анцис.

Потянувшись, я встал и, подойдя к раковине, умылся. Потом, на затекших ногах вышел из лаборатории. Двое бойцов, стоящих перед дверью, подтянулись при моем появлении.

— Гарнитуру, — буркнул я, и, получив требуемое, продолжил в микрофон. — Док — Базе! Доложить обстановку.

— Здесь база, все штатно.

— Конец связи, — пробормотал я, вернул гарнитуру, и взял со стола телефон. Нажав на иконку с лицом моего секретаря, дождался ответа. — Инга, совет собрался?

— Шеф, я их отпустила, когда Лика сказала, что вы спите и будить вас не надо.

— Умница, — похвалил я ее. Ингу нашел и долго проверял Гордеев, и я еще ни разу не разочаровался в ее работе. Миленькая тридцативосьмилетняя женщина была на редкость умной и исполнительной, и, к тому же, в совершенстве знала четыре языка. — Собери их на два часа. Что-то срочное есть?

— Горящего ничего, только текучка. Единственное… Заходил Сергей, служба безопасности осталась без наличных денег.