Андрей Двинский - Структура

После этого их жизнь сильно изменилась. Через месяц куратор передал билеты на самолет, который унес их в Канаду, где в северных лесах был оборудован тренировочный лагерь. Первые три месяца показались адом — настолько их там гоняли. Бег, полоса препятствий, рукопашный бой, стрелковая и диверсионная подготовка — их мучили по четырнадцать часов в сутки. Потом еще два месяца обучали основам конспирации, тактике городских боев, а так же вдалбливали понятные им идеи об исключительности латышской нации, а так же, не совсем понятные о том, что именно они, латыши, должны показать миру, что человеческое общество может жить и без государства. Рассказывали о коррумпированных политиках, о порочности государственных институтов, о том, как надо выстраивать жизнь населения, когда не будет ни армии, ни полиции, ни иных государственных структур. К концу обучения Рейнис даже удивлялся, почему вначале эти идеи показались ему странными — ведь, действительно, государство, словно клещ, присосалось к народу и сосет его соки. Структурировалась и его ненависть к русским — ведь Россия всегда была сильным государством, империей, поэтому у русских в крови имперское мышление. Они не представляют себе жизни без этой репрессивной машины. Поэтому они ниже в развитии, чем латыши, которые, конечно, смогут сбросить с себя гнет карательного аппарата и заживут так, как надо.

Вернувшись в Латвию, они принялись за дело. Конечно, не они одни — таких групп было множество, а управлял всеми некий Координационный центр, местонахождение которого никто не знал. Их группа полгода готовилась к часу «Х» — сооружали тайники с оружием, организовывали временные базы, следили за политиками и руководителями полицейских и военных подразделений, которых нужно будет убрать в определенный момент. Ну а потом… Все знают, что случилось потом.

Они сделали все как надо. Ну, почти… Девятого мая их послали к так называемому «памятнику Освободителям», где они должны были расстрелять муниципалов и бойцов «Земессардзе», чтобы увеличить панику во властных структурах и оттянуть силы полиции на еще один объект, пока их старшие товарищи расправляются с государственными деятелями и командирами армии, полиции и ополчения. Но они все сделали по-своему. С того момента удача изменила Рейнису.

За день до акции, узнав, где они будут работать, ребят осенило — вот оно! Там же, у памятника, соберутся те, кого они всегда ненавидели — русские, которые поддерживали оккупацию их любимой страны! Что будет страшного, если кроме муниципалов и земессаргов умрут еще и несколько десятков этих?

Расплата за нарушение приказа наступила в тот же день. Во-первых, непонятно как, но среди «колорадов» оказались несколько человек с оружием, которые не побоялись дать отпор. Он получил тогда три пули и, если от двух его спас броник, то третья раздробила плечо, после чего его левая рука так до конца и не восстановилась. Трое его товарищей погибло. Во-вторых, им досталось от командования. Он никогда ранее не слышал, чтобы «мистер Смит» так орал. В назидание всем, Кродзиньша расстреляли. А его, после госпиталя, понизили в должности, уменьшив денежное довольствие. И теперь он, вместо того, чтобы быть бойцом боевой группы, оказался простым связным.

На этом неудачи не закончились. Его родители, оставшись без работы, уехали в деревню, где попали в рабство к местной банде. Он, как было положено, подал рапорт «мистеру Смиту». Конечно, его семью освободили, а банду, как и должно было быть, помножили на ноль. Вот только «мистер Смит» не торопился — видать еще не забыл «прокола», поэтому к моменту освобождения, его мать и сестра были неоднократно изнасилованы, а отец жестоко избит, поэтому теперь Рейнис половину своего денежного довольствия отдавал на лечение родных.

Жил он нынче один в четырехкомнатной квартире. Ну как один, поняв, что кому-то надо вести хозяйство, завел себе русскую рабыню, которая убирала и готовила, а так же иногда согревала постель. Это была уже третья девчонка, первая сбежала, а вторая попыталась его убить. Поэтому, к выбору последней он подошел с выдумкой — сначала выследил и убил членов ее семьи, а потом явился к ней этаким спасителем, чередуя кнут и пряник. Искать себе латышку он не спешил, может быть, он это сделает позже, когда соберется жениться и завести себе детей. Все-таки латышка не должна быть рабыней. А эта Маруська пока его устраивала — по-латышски говорила, и бог с ней.

— Закрой за мной дверь, — велел он Машке, которая молча кивнула в ответ на его строгий взгляд. — Вернусь к двум, чтоб обед был готов!

— Хорошо, — тихонько ответила та, покорно сложив руки на переднике.

Привычно глянув на экран домофона, Рейнис проверил оружие и вышел в подъезд. Дождавшись, пока щелкнет замок, он пешком спустился по лестнице, мысленно прокручивая в голове предстоящую работу. Он должен был пополнить оружием седьмой и двенадцатый тайник, а затем явиться к третьему пункту наблюдения и снять данные с камеры, которая фиксировала машины, проезжающие через КПП «Структуры». Эта группировка очень волновала командование, поэтому за периметром ее базы было установлено круглосуточное наблюдение. Рейнис подозревал, что со дня на день последует штурм — командование каждый день передавало ему указания, связанные с этой, безобразно сильной организацией.

Кивнув охраннику на входе, он, убедившись, что на улице спокойно, спустился на этаж ниже, туда где находилась подземная стоянка и подошел к своему джипу. Машин было мало, впрочем, как и жильцов в этом элитном доме, который находился под охраной комитета национального спасения. Негласно конечно, для всех квартал «держала» небольшая охранная фирма.

Джип привычно отозвался на сигнализацию, Рейнис уселся на водительское сидение и, не успев повернуть ключ, почувствовал неприятный укол в ягодицу.

— Что это еще за херня, — пробормотал он, пытаясь приподняться и посмотреть, что его укололо, но это ему не удалось. Окружающая действительность расплылась, и он потерял сознание.

Очнулся Рейнис от пиканья монитора. Что такое кардиомонитор он уже знал, после того, как почти две недели отвалялся в госпитале. Но нынешнее пробуждение здорово отличалось от предыдущего. Во-первых, это помещение не особенно было похоже на больницу — слишком много тут стояло явно немедицинского оборудования. Во-вторых, его руки и ноги были пристегнуты наручниками к ложу, на котором он лежал. В-третьих, помимо двоих докторов в белых халатах, рядом с его койкой, сидя в кресле, расположился смутно знакомый мужик в дорогом сером костюме. Рядом, в инвалидной коляске, находился еще один, постарше.

— С пробуждением, господин Дзинтарс, — поздоровался инвалид по-латышски, но Рейнис сразу определил по акценту — русский. — Как ваше самочувствие?