Джеймс Лучено - Таркин

После того как Император провозгласил наступление Нового порядка, некоторые составляющие Голосети оказались под строгим контролем Империи, как для обеспечения армии привилегированной сетью связи, так и для цензуры несанкционированных новостных передач.

Таркин завершал первоначальный осмотр электронных устройств, когда его нашел Вейдер.

— Двери, через которые мы собирались войти, — ловушка, — сообщил он. — При их полном открытии должен был произойти взрыв. Странно, что зонд не обнаружил наличия взрывчатки.

Таркин показал на штабеля устройств:

— Тот, кто их здесь собрал, наверняка нашел способ ослепить зонды.

Вейдер огляделся:

— Агент Имперской службы безопасности ничего не упоминал о заминированном входе.

Таркин задумчиво пожевал губами:

— Это может означать, что взрывчатку заложили совсем недавно.

— При том, что здание находится под постоянным наблюдением?

— Входы с улицы — да, — ответил Таркин. — Но крыша — вряд ли.

— Все равно странно, — после некоторых раздумий заметил Вейдер. — И все это лишь для того, чтобы заманить и уничтожить группу разведчиков?

— Сомневаюсь, что ловушка у дверей предназначалась для нас, владыка Вейдер.

— А для кого? Для незваных гостей попроще? Потенциальных грабителей, торговцев с черного рынка? — (Таркин почувствовал во взгляде Вейдера растущее раздражение.) — Вы нашли какие-нибудь незнакомые устройства?

— Пока нет.

— Тогда все достаточно очевидно. Эти устройства преднамеренно поместили там, где их легко обнаружить. Обычная инсценировка.

— Возможно, — кивнул Таркин. — Но нам придется обследовать каждый контейнер, чтобы убедиться, что среди устройств нет никаких новинок. Может, это и впрямь тайник времен войны, но устройства, похоже, вполне исправны и способны вторгаться в Голосеть или создавать помехи ее сигналам.

— Подобная технология доступна уже почти десятилетие, губернатор, — пренебрежительно махнул рукой Вейдер.

— Вопрос в том, зачем здесь оказались эти устройства?

— Кто-то нашел их где-то в другом месте и перенес сюда на хранение, пока не станет ясна их ценность.

— Это могло бы объяснить заминированные двери... — проговорил Таркин. — Но возможно также, что тот, кто изначально обнаружил тайник, воспользовался некоторыми из устройств, чтобы послать на Сторожевую базу ложный сигнал бедствия.

— Согласен, — после долгой паузы сказал Вейдер. — Ваши предложения?

Таркин огляделся вокруг:

— Заснимем все на камеры и передадим на Корусант все серийные номера или обозначения, какие нам попадутся. Все подозрительные предметы следует перенести на «Гиблый Шип» и тоже отправить на Корусант для дальнейшего анализа. Остальное — уничтожить.

Вейдер кивнул, соглашаясь. Таркин снова огляделся и притворно вздохнул:

— Работа как раз для нас.

— Большую ее часть могут сделать штурмовики, — сказал Вейдер. — И прежде чем мы вернемся в Ядро, мне хотелось бы кое с кем поговорить.

Таркин вопросительно посмотрел на него.

— С агентом Имперской службы безопасности, который первым сообщил о находке.

ПОКА ТРАНСПОРТНЫЙ КОРАБЛЬ мчался обратно к центру города, Таркин, глядя на простирающуюся внизу картину разрушений, подумал, что, возможно, так же выглядела бы и Эриаду, не предупреди он руководство планеты, что поддержка Дуку означает неминуемую катастрофу.

Не все в правительстве планеты согласились с ним, но в конечном счете он добился своего, и Эриаду осталась лояльной Республике. Для Таркина, однако, правление на родной планете подошло к концу. Когда стало известно, что он принял решение больше не переизбираться, его постаревший и больной отец призвал сына к себе в фамильное имение для откровенного разговора.

— Неужели политического поприща тебе уже мало? — спросил его прикованный к постели отец, от тела которого отходили питательные трубки и шунты. За большим окном открывался вид на спокойный залив.

— Более чем достаточно, — ответил сидевший на стуле рядом с кроватью Таркин. — Но проблемы с иммиграцией решены, экономика снова развивается, и нашу планету теперь воспринимают как планету Ядра во Внешнем Кольце.

Соседняя комната была превращена в некое подобие отделения интенсивной терапии, с бакта-камерой и командой медицинских дроидов на случай, если старшему Таркину потребуются реанимационные мероприятия.

— Верно, — сказал отец. — Однако это вовсе не означает, что твоя работа закончилась. Слишком многим пришлось тяжело трудиться, чтобы ты смог занять свой пост.

— Я добился всего, чего хотел, и сполна отдал им свой долг, — резче, чем намеревался, заявил Таркин. — Некоторым — даже больше, чем они заслуживают. — Помолчав, он добавил: — Я устал постоянно потакать чужим интересам и сражаться за продвижение законов. Политика хуже театра военных действий.

— И это говорит тот, — усмехнулся отец, — кто всегда проповедовал важность закона и правления сильной рукой?

— Я и теперь считаю так же, но хочу сам диктовать условия. Более того, в нынешней ситуации внутренние проблемы Эриаду вряд ли имеют значение. Когда я в последний раз встречался с Дуку, он пытался убедить меня, что галактическая война неизбежна и случится уже скоро.

— Почему бы и нет? В своей решимости перетянуть тебя на сторону своих сепаратистов он готов на подкуп, угрозы, на все, что угодно.

Вспомнив свой недавний разговор с графом, Таркин покачал головой:

— У него на уме явно что-то иное, но мне не удалось выведать у него, что именно. Такое впечатление, будто он предлагал мне возможность присоединиться к некоему тайному сообществу, которое в реальности повинно во всем том, что сейчас творится.

— Так что ты собираешься делать? — после некоторых раздумий спросил отец. — Ждать, пока Республика создаст свою армию, и вступить в нее? — Он недовольно покачал головой. — Ты служил в Силах безопасности, в Судебном департаменте. Сейчас именно тот момент, когда Эриаду больше всего в тебе нуждается, и армия станет для тебя шагом назад — особенно если нынешний раскол действительно приведет к войне. Кто защитит Эриаду, если она станет жертвой войск Дуку?

— О том и речь. Словами и убеждениями никого не защитишь.

— Значит, помчишься на свет лазерных вспышек? Разве не эти слова ты не раз выкрикивал, будучи командиром Сил безопасности? — Отец грустно рассмеялся. — Они вполне могли бы стать твоим личным девизом.

— Смерть или слава, отец. В конце концов, я все-та-ки твой сын.

— Да, — медленно кивнул отец. — Верховный канцлер уже высказался по поводу твоего решения?

— Собственно, Палпатин на моей стороне.

— Этого я и опасался. — Отец долго смотрел на него. — Советую тебе вспомнить Гиблое плато, Уилхафф. Когда территория стаи оказывается под угрозой, главный самец встает на ее защиту, а не убегает прочь ради некой более великой цели. Считай, что плато в данном случае — сама Эриаду.