Михаил Атаманов - Задача выжить

– Она тут. Не входи, Виктор! – крикнула Галя, вошла внутрь и прикрыла за собой дверь.

Через минуту Галя вышла обратно и сказала, что потребуются носилки и костыли, и Виктору стоит прямо сейчас их потребовать у настоятельницы. Молодой человек не удержался и, несмотря на некоторое сопротивление своей спутницы, заглянул внутрь и посветил фонарём.

Лиза лежала в тёмной комнате лицом вниз на широкой лавке, лишь частично прикрытая камуфляжной курткой Галины. Спина девушки была жестоко исполосована розгами. Лиза находилась в сознании, но не шевелилась и даже не повернула головы на свет. Рядом с девушкой на лавке стоял лишь ковш с водой, больше ничего в пустой холодной комнате не было.

– Я поубиваю тут всех! – зарычал Виктор от накатившей ярости.

– Не нужно. Принеси костыли и носилки, а я её пока переодену, – проговорила Галина.

Виктор поспешил наверх. Настоятельница сидела в небольшой, скудно обставленной комнате – лишь стол у окна, жёсткий стул, деревянная кровать и икона в углу. При появлении Виктора она встала со стула, отложила молитвенник и молча указала молодому человеку на стоящие в углу костыли и сложенные носилки. Сама же отошла к узкому выходящему во двор окну. У Виктора столько горячих слов готовы были вырваться наружу, но он всё же сдержался. Молча взял носилки и костыли, собираясь покинуть комнату. И тут у игуменьи зазвонил спрятанный под подушкой мобильник. Женщина почему-то заметно вздрогнула и невольно посмотрела из окна куда-то влево. Виктор подошёл к окну и тоже взглянул в том же направлении. С внешней стороны у решётчатых ворот стояли вооружённые люди.

– Тебе не удастся забрать ни одну из моих послушниц! – проговорила Анастасия жёстко. – Это городская полиция, она охраняет наш монастырь. Я сама вызвала их, и они не уйдут, пока не схватят тебя. Виктор, тебе придётся сдаться, иначе они тебя убьют.

Виктор откинул подушку и взял мобильник. На экране светился номер вызывающего абонента и подпись «Брат». Ну что же, это было достаточно предсказуемо. Виктор снял карабин и сквозь оптический прицел увидел с той стороны решётки полковника Стрешова и его людей.

– Вот что, Анастасия, – проговорил Виктор ровным голосом, – я действительно не убиваю невооруженных мирных жителей, но твой брат к этой категории не относится. Сегодня он на моих глазах убил ни в чём не повинного пожилого человека. Я прекрасно знаю, зачем я ему потребовался – он хочет обменять мою отрезанную голову на обещанную бандитами из Красноармейска бронетехнику. Поэтому мне нет совершенно никакого смысла сдаваться в плен, так как меня сразу убьют. А вот тебе, если хочешь спасти своего брата, нужно ответить на звонок.

– Что именно мне ему сказать? Что в монастыре всё нормально, и никто не приходил? – поинтересовалась настоятельница.

– Нет, – сразу распознал ловушку Виктор. – Ты сейчас возьмёшь трубку и ответишь слово в слово следующее: «Сюда приходил Виктор, тот самый, которого ты ищешь. Он забрал одну из девушек и ушёл вместе с ней. После этого среди новых послушниц, которые с ним приходили, начались беспорядки. Я справлюсь, но мне сейчас ну совершенно не нужно, чтобы твои бойцы находились на территории женского монастыря. Мне некогда, потом поговорим». Запомнила? Скажешь это своему брату слово в слово. И не забывай, его голова у меня в перекрестье прицела.

Настоятельница странно и даже с каким-то уважением посмотрела на Виктора, после чего взяла трубку. Виктор внимательно слушал её слова, но она повторила его речь без искажений. Сразу после окончания разговора Стрешов махнул рукой, и его военные отошли от решётки, скрывшись куда-то в ночи. Молодой человек с облегчением убрал ружьё.

– Спасибо, – произнёс он. – Я стрелял в жизни по людям только один раз, убив одного мерзавца и насильника в Красноармейске. Кто же мог подумать, что убитый окажется сынком их главаря…

– Мой брат не такой, – устало сказала настоятельница. – Не знаю, что ты там видел сегодня, но он очень честный и благородный человек. Настоящий боевой офицер, храбрый и решительный, прошедший многие горячие точки. Он всем сердцем болеет за своё дело и готов жизнь отдать за своих бойцов.

– Возможно и так. У каждого своя правда. Твой брат считает, что его бойцам для борьбы с «зубачёвскими» бандитами крайне нужен плавающий танк, который обещали за мою голову «красноармейские» бандиты. Поэтому он жаждет меня убить и отвезти мою голову в Красноармейск. Меня же, естественно, такой расклад не устраивает. Я не чувствую своей вины, так как я поступил именно так, как должен был поступить честный человек. Кто из нас прав? Или могу привести другой пример. В московском метро сейчас заперто два миллиона человек, которые сходят с ума от жажды, голода, нестерпимой вони и темноты. Но армейские части, которые могли бы попытаться спасти этих запертых в метро людей, отказались им помогать, так как заняты спасением других. И твой брат тоже не устремился в Москву, а почему-то остался здесь, нарушив прямой приказ вышестоящего командования и данную им присягу.

– Просто наступил предсказанный конец света. В Святом Писании прямо указано, что всех спасти не удастся. Мой брат поступил правильно, сумев спасти сотни людей от гибели, – парировала настоятельница.

– Хорошо, допустим. Но тогда следующий пример. В твоём монастыре шесть десятков послушниц вот-вот начнут умирать с голоду, так как припасов осталось менее чем на трое суток. Но ты почему-то не готова отпустить тех из послушниц, которые хотели бы уйти со мной и спастись от голода. Ты привела очень правильные слова из Святого Писания – всех спасти всё равно не удастся. Но ты могла бы попытаться спасти хотя бы некоторых, а оставшимся хватит припасов на больший срок.

Настоятельница резко выпрямилась и замолчала. Подумала и ответила:

– Я не вижу оснований отпускать с тобой своих послушниц непонятно куда. Мой брат нас защитит. Он же привезёт нам достаточно еды, как только я попрошу.

– Это так. Но солдаты твоего брата сейчас в явном меньшинстве, им едва хватает сил удерживать Хотьково от враждебных им военных из Сергиева Посада. А с юга ещё напирает агрессивное новое правительство Красноармейска. Совершенно нет никаких гарантий, что завтра-послезавтра «хотьковских» не сомнут превосходящие силы «зубачёвских», а твой святой монастырь не подвергнется разграблению и поруганию просто потому, что о вашем родстве «зубачёвские» хорошо осведомлены.

Настоятельница дёрнулась, словно от удара током. Посмотрела на Виктора горящими глазами и решительно произнесла:

– Допустим, ты меня убедил. Но поклянись мне, что никто из девушек не уйдёт из этих стен против своей воли. Так только я услышу слова клятвы, я прикажу сёстрам открыть двери всех комнат. Если кто-либо из девушек захочет идти с тобой, они смогут беспрепятственно покинуть нашу обитель. После вашего ухода я дам вам полтора часа, после чего звоню брату и честно рассказываю о том, что произошло.