Валерий Большаков - И залпы башенных орудий...

В коридоре Середа наткнулся на Таппи.

— Себума нашли? — спросил его Виктор.

— Нет еще, — покачал Нупуру тоже забинтованной головой.

— А чего ждете? Помоги добраться до рубки…

Кое-как они доковыляли до центрального поста управления. Здесь находились Григорян, Копаныгин, Вайнштейн, Кэссиди, Гумм-на-Взат.

— Флагман! — заорал Анастас. — Ты его уделал!

— Что с крейсером?

— Четыре сектора небоеспособны, запущен авторемонт.

— Живо ловим себума! — приказал Середа. — Или он снова вызовет своих и наведет их на нас! Что там на схеме?

— На шестой и третьей палубах — по одному… не понять, кто!

— Вооружаемся! Что там в арсенале есть убойного? Бластеры, скорчеры… Григорян! Поведешь капсулу!

— Слушаюсь! Да мы бы и сами…

Середа так посмотрел на Анастаса, что тот мигом онемел.

В капсулу за Григоряном влезли Михаил, Виктор, профессор, Чак и семигуманоид. Анастас мигом разобрался в управлении и направил капсулу на шестую палубу.

Капсула просвистела по радиусу, крутанулась на пандусе и вынеслась к жилым отсекам.

— Дальше она не пойдет, — виновато произнес Григорян.

— Нет, и не надо. Выдвигаемся!

Середа двинулся впереди «группы захвата», поглаживая тяжелый длинноствольный скорчер. Нащупав регулятор, он перевел его на непрерывный разряд и спустил предохранитель.

Виктор как вышел из палаты, так и шагал босиком — времени обуваться не нашлось, да и к чему? Шума меньше…

Выглянув из-за угла на перекрестке поперечного коридора с радиальным, он увидел пустынный туннель, залитый ярким голубоватым светом.

— За мной! — бросил он.

Перебежав через радиус наискосок, он спросил по коммуникатору Сартакова:

— Видишь нас на схеме?

— Так точно! Вы рядом с целью! Идите вперед до поперечника и направо! Оно там!

Середа грузно потрусил по радиусу и свернул, вскидывая скорчер. И медленно опустил его — в пяти шагах от него, прямо на полу, сидел мальчишка лет семи и с ужасом глядел на толпу вооруженных людей.

— Ты кто? — устало спросил Середа.

— Я-то? — пролепетал мальчиш, кривя губы, но сдерживая слезы. — Лешка я… — и зачастил: — Мы в прятки играли, я спрятался в такой круглой штуке, а она как поедет! Потом остановилась, я пошел искать, никого не нашел…

— Родители есть?

— Есть… Мама…

— Пошли, отведем тебя, чучело мелкое… Нашел где прятаться!

Охотники скорым шагом вернулись к капсуле, кое-как втиснулись.

— Трогай!

Капсула понеслась… Передав возле ЦПУ блудного сына счастливой маме, охотники двинулись на нижние горизонты — себум должен быть там. Не в толпе же он ошивается?

— Сартаков! — позвал Середа по коммуникатору. — Нас видишь?

— Вижу! Правильно идете! Это в конце второго радиуса, слева! Три километра по прямой!

— Ясно…

— Флагман! Тут этого нашли, Никиту!

— Ну?! Что он говорит?

— А он не говорит! Молчит и тупо пялится перед собой!

И тут дернулся Вайнштейн.

— Я все понял! — закричал он фальцетом. — Флагман! Скажите им, чтобы держали этого Никиту! Он не человек!

Середа передал пожелание Вайнштейна и повернулся к профессору.

— Может, объясните?

— Скоро, флагман! — сложил тот ладони в молитвенном жесте. — Давайте сначала отыщем этого… ну, за кем мы охотимся!

— Гони! — буркнул Середа.

На нижней палубе свет отсутствовал. Неудивительно — в бою серьезно пострадали пять секторов, задело три палубы, семь процентов объема крейсера распались на атомы. Семнадцать человек убиты, и только девятерых удалось реанимировать…

— Фонари у всех? — спросил Середа.

— У меня только, — ответил Гумм-на-Взат виноватым тоном.

— Учитесь! — буркнул Середа.

Охотники потопали за метавшимся конусом света. Фонарь выхватывал из тьмы глухие проемы, покатые стены кремового цвета, черные провалы поперечников.

— Это здесь! — сказал Таппи, тыча в секторальный сервис-центр.

Середа прислонился к стене и нащупал узел сопряжения.

— Врываемся следом за Гуммом! — приказал он.

Проход словно протаял в стене, и семигуманоид ломанулся вперед. За ним бросились Копаныгин и Вайнштейн.

— А что я говорил! — возликовал профессор.

Середа вошел и увидел возле стены связанного Никиту.

— Их что, двое?! — вскричал Нупуру.

— А это как сказать! — лучился Вайнштейн. — Скорее всего, это — настоящий Никита, человек. А тот, которого задержали наверху — его двойник!

— А где тогда себум? — озадачился Середа.

— А его нет! И не было! Капитан крейсера был не себумом, а гетероморфом!

— …Никто толком не знает, где находится материнская планета гетероморфов, — торопливо рассказывал профессор, забираясь в капсулу, — да они и сами уже не в курсе, наверное. Гетероморфы — космические кочевники, они пристраиваются то к одной, то к другой цивилизации, так и не создавая своей собственной. Вот и к себумам напросились на службу…

— Ага, — сказал Середа. В голове у него все смешалось. — Трогай, Анастас…

Возле ЦПУ их уже ждали. Когда из капсулы показался красный от смущения Никита, женщины ахнули.

Середа вышел следом и проворчал:

— Рассказывай, Никитос…

— Да я почти ничего не помню… — закряхтел тот. — Зашел во второй раз к себуму, принес воды… Он на меня смотрит и вдруг как выбросит руки! И в горло как вцепится! Человеческие руки, понимаете?! И все, и я в отключке…

— Точно, гетероморф, — деловито покивал Вайнштейн и громко приказал: — Тащите Лженикиту вниз, на «Тенгри» или «Перун»! Надо провести ему глубокое ментоскопирование!

Середа проследил, как Кэссиди с Копаныгиным поволокли бледного двойника, и потопал следом — было интересно.

В нулевом шлюзе пол был холодный, и он сразу пожалел, что не обулся. Но палуба «Тенгри» снова встретила его теплом. Лженикиту завели в медотсек и зафиксировали в стендовом кресле. Надвинули сверху колпак ментоскопа. Вайнштейн оживил рабочие экраны и вывел на них узорчатую ментограмму.

— Вот, флагман! — гордо заявил он. — Глядите!

— Куда? — спросил флагман.

Профессор обвел пальцем затейливую загогулину, похожую на две буквы «К», если одну из них дать в зеркальном отражении.

— Видите? Это ментальный аттрактор! У человека он почти не виден, у прочих рас аттрактор смазан или ламинарен, и только у гетероморфов выделяется на схеме! Это как ментальное клеймо, по нему легко узнать гетероморфа, неважно, в каком он обличье предстанет!

— Так гетероморфы могут принимать любое обличье? — спросил Середа.

— Любое, примерно равное им по объему. Для биотрансформации им хватает трех-четырех дней. Этот просто не успел: создав внешность Никиты, он не подготовил внутренние органы, те же голосовые связки. Но сообщить себумам наше местоположение смог!

— Ясно, — глухо проговорил Середа.