Семен Кожанов - Противостояние

— А как же страна? Как же светлое будущее? Зачем кого-то убивать? Надо строить новое общество свободное от коррупции и воровской власти, — Варя непонимающе смотрела на Степана, который как ни в чем не бывало уплетал бутерброд, рассуждая об убийствах людей.

— Варюха, ты плитку кидала, когда нас зажали титушки? Кидала! Откуда ты знаешь, может быть именно твой бросок стал роковым и убил того парня?

— Но он был врагом, — возразила девушка. — Если бы не забор и огонь, то они не задумываясь разорвали нас на части, как поступили с Генкой Харитоновым.

— Вот видишь, то есть для тебя, чтобы убить человека достаточно, чтобы он перешел в разряд врагов. Правильно? При этом ты не думаешь, права ты или нет. Если перед тобой враг, то его надо убить! Вот и у меня так же, только для меня слово — «враг» и слово — «представитель власти» — синонимы. Если ты у власти, значит ты — враг!

— Подожди! — опешил от такой логики Ушастый. — А как же «Свобода», «Батькившина» и «Удар»? Их депутаты, тоже представители власти. Правда они в оппозиции, но все равно, раз депутаты, значит представители власти. С ними как быть?

— Аналогично! Они — враги, — твердо сказал Степан. — Но, только, пока они для меня на втором плане. Вначале надо разобраться с нынешней властью, у меня к ней претензий намного больше, чем к оппозиционерам.

— Змей, да ты у нас анархист! — хлопнув в ладоши, радостно воскликнул Егор. — Точняк! Анархия — мать порядка!

— Нет, Ушастый, я не анархист, я просто, устал жить рабом. Надоело! Хочу увидеть последний миг каждого чиновника и депутата, до которого доберусь. Чтобы эти твари знали, что их убивает обычный человек, который в месяц зарабатывал в меньше, чем они проедали за один раз в ресторане и что все их деньги и связи не спасают от лезвия ножа, вспарывающего жирное брюхо.

При этом выражение лица Левченко стало настолько кровожадным и ожесточенным, что Варя и Егор увидев его, одновременно отпрянули назад и поежились… а уже через мгновение, Степан стал прежним спокойным и хладнокровным, таким каким его привыкли видеть окружающие — слегка меланхоличным и умиротворенным… как сытый удав.

— Молодежь, а что это вы такие грустные? — улыбнувшись, как ни в чем не бывало, спросил Степан. — Ешьте быстрее, а то вон наши едут, опять придется работать!

Варя и Егор никак не отреагировали на слова лидера, и к еде они больше не притронулись, видимо у них до сих пор перед глазами стояло свирепая гримаса их командира. Через несколько минут к внедорожнику подъехал огромных размеров пикам «Тайота тундра». Из его кузове вытащили несколько картонных коробок внутри которых стояли трехлитровые бутыли с тыквенным соком внутри.

Левченко коротко обрисовал план действий, и вокруг закипела работа:

Варя и Паштет открывали бутыли и выливали из них сок на землю. Уж и Ушастый добавили в молочный бидон бензин, и пока один старательно размешивал содержимое бидона, второй высыпал внутрь пакетики с желтой приправой куркумой. Ну, а когда смесь в бидоне была тщательно перемешана, и её цвет стал похож на тыквенный сок, содержимое бидона было перелито обратно в банки и Степан лично «закатал» банки крышками. Банки заняли свое место в коробках и теперь для всех окружающих со стороны это были обычные трехлитровые бутыли с тыквенным соком внутри.

— Ну и как смесь? Испытывали? — взбалтывая остатки в бидоне, спросил Паштет.

— Испытывали, — ответил Степан. — То, что надо и даже лучше. Закинь в бидон это тряпьем подожги, — Левченко указал рукой на обгорелую одежду возле поваленного дерева. — Все разъезжаемся, утром всех обзвоню и назначу место и время акции. Отдыхайте и смотрите не нажритесь и не проговоритесь никому, а то взяли моду: чуть что сразу же на своих страницах в соц. сетях статусы менять, да новостями делиться. Запомнили?

Молодежь дружно закивали головами в знак понимания, но глядя на их лица можно было понять, что уже через пару минут они забудут свои обещания.

Левченко не знал, что непоседливый Егор решил обхитрить его и провернуть свою собственную акцию. От своих друзей, которые примкнули в АвтоМайдану, он узнал, что вот уже два дня некоторые автобусы, перевозившие милиционеров, ездят другой дорогой, сокращая путь через промзону. И на их пути есть несколько мест идеально подходящих для засады. Все складывалось настолько удачно, что было жутко обидно отдавать продуманный план кому-то другому, пусть даже и Змею… тем более Змею! Ведь, Варя, должна была быть его, то есть Егора, а не этого мрачного типа, у которого нет даже собственного жилья. Вот и решил Аспид, подговорить Ужа, Гадюку и Кобру, чтобы вчетвером провернуть все самим и соответственно забрать всю славу себе.

Автобус опять барахлил. Словник дернулся, ударился головой о заледеневшее от мороза стекло и проснулся. В автобусе стоял жутких холод — печка не работала, сквозь щели в окнах и дверях внутрь проникал студеный ветер.

— Ну, что, похоже, мы приехали, — мрачно пробормотал Леший. — Как же задолбала эта столица! Ни хрена у них не работает. Ни автобусы, ни начальство… н и ч е г о! — вынес свой вердикт Алексей и плотнее укутался в клетчатый плед.

Таких пледов и одеял в автобусе хватало с избытком, вот только помогали они плохо, когда столбик термометра опустился ниже минус двадцати.

— Не бзди, пехота, сейчас наружу вылезем, и автобус будем толкать до самой части. Вот тогда и согреемся, — пытаясь разглядеть, сквозь заледеневшее окно, где они остановились, пробормотал Владимир.

— А вот фигушки! Не бывать такому, чтобы лейтенанты автобусы толкали! — Леший возмущенно фыркнул из-под одеяла.

— Мужики, надо бы подтолкнуть! — смущаясь, громко произнес водитель, глядя в салон автобуса. — Обещаю, это в последний раз. Больше, точно не заглохнем!

— Шумахер, вы это обещали в прошлый раз….и в позапрошлый! — на миг оторвавший от экрана планшетника, крикнул с заднего сидения Глаз. — А в итоге: элита украинской милиции толкает автобус, как ездовые собаки в упряжке!

— Разговорчики! — строго прикрикнул Словник. — Все на выход! Кто останется в салоне, завтра днем будет стоять в первом ряду!

— Да, вы батенька фашист! — протискиваясь мимо Слона, пробасил Жбан. — Как по мне лучше с «майданутыми» биться, чем слушать женский плач.

Словник мысленно согласился с товарищем и вышел из автобуса вслед за ним. Противостояние между правоохранительными органами и сторонниками ЕвроМайдана перешло в пассивную стадию — крупных столкновений и драк не было уже неделю, то ли сильный мороз был всему виной, то ли «лидеры» тех и других смогли договориться о «перемирии», но пока на фронте царило затишье… которое, как известно, выматывает и забирает сил больше, чем открытая война. Противник сменил тактику: теперь со стороны баррикад не сыпались угрозы и проклятья, вперемешку с националистическими речевками и бранью, теперь, каждый день к цепи милиционеров приходили десятки женщин и девушек, которые стоя на коленях умоляли беркутовцев и ВоВанов не бить их сынов и мужей, а еще лучше бросить щиты и разойтись по домам. Глупость несусветная, ведь как может служивый человек бросить своих и уйти?! Прогнать баб рука не поднималась, а логических доводов они слушать не хотели. Вот и приходилось — стоять солеными столбами и, отводя взгляд в сторону, выслушивать женский плач. Видимо, все-таки на той стороне работали настоящие профессионалы, нечета киевскому милицейскому начальству, потому что такая тактика работала. Нет, никто не собирался бросать оружие и расходиться по домам, просто, когда тебя оскорбляют и угрожают убить, то это озлобляет и придает сил в драке, а когда перед тобой стоит на коленях пожилая женщина и ревет как белуга, то это изматывает и забирает сил больше, чем многокилометровый марш-бросок в полной боевой выкладке.