Константин Калбазов - Экспансия. Кречет

Бухтеть-то Попов бухтел, и жена вроде как высказывала недовольство относительно неких мелких неурядиц. Но на самом деле семейная жизнь у них сложилась. И это было отчетливо видно по взглядам, какими они смотрели друг на друга. У Семена, поначалу не собиравшийся звонить Алле, даже руки начали зудеть, а в груди пробежал холодок нетерпения. Так захотелось услышать родной голос, и увидеть ее лицо, а при удаче и детей.

Вот же. Вроде и от Земли отделяет всего-то тысяча километров. И в той же Феодосии, при желании он может оказаться в течении полутора часов. Нет, понятно, что ему это с рук не сойдет. Но как вариант. И все же, кажется что между тобой и близкими неодолимая пропасть.

Ложиться отдыхать не имело смысла. Только закончили разговор с родными, как народ потянулся на ужин. Окончание трудового дня. Шум, гам, прибаутки. Какой тут сон. Евгений говорит, что если бы не распорядок дня и его личная жесткость, то тут вообще невозможно было бы выспаться. И в это охотно верилось. Потому как ни о каком отдыхе до самого отбоя не могло быть и речи.

Для сна их с Виктором разместили в гостевых каютах. Н-да. Ну это так называется. На самом деле это всего лишь небольшая ниша, чуть больше шкафчика для скафандра, где висит эдакий мешок, куда и забираются для сна. Причем их ниши располагались на потолке.

Понятия верха и низа здесь вообще сугубо абстрактные. Назначили пол, полом, и пляшут от этого. А на самом деле хоть вверх ногами устраивайся, разницы никакой. Недаром же, у новичков наступает полная дезориентация, и адаптация длится от нескольких часов до двух недель. А ведь все это время нужно как-то обитать на станции, принимать пищу, когда желудок стремится ее вытолкнуть, спать, когда у тебя до дурноты кружится голова, едва ты закроешь глаза.

Н-да. Вот когда помянешь добрым словом крепость своего организма и его способность быстро приспосабливаться к изменению среды обитания. Уснул Семен без проблем. Ему даже сон приснился. Все же привык уже к подобным периодическим встряскам. Можно сказать вошел в ритм, раз в две недели отправляясь на орбиту.

Утро выдалось довольно суетным. Нет, понятно, что тут не как на обычной орбитальной станции и места побольше, потому как различного научного оборудования попросту нет. Вся наука осталась на МКС. Все что касается строящейся станции, еще только впереди, и начнется с началом вращения станции. Но когда пятьдесят пять, пардон, пятьдесят семь мужиков одновременно куда-то спешат, собираются, подтрунивают друг над другом, толчея попросту неизбежна. Да еще и при условии, что все при этом постепенно смещаются к отсеку раздевалке.

Семен с Виктором предпочли не торопиться. Вместо этого спокойно позавтракали, выпроводив всех из отсека. Потом посетили диспетчерский пост. Единственное место на станции по настоящему напичканное аппаратурой. Отсюда производится руководство всем пространством вокруг станции и трудовой деятельностью этого шумного коллектива.

— И вот так каждый день. С перерывами на работу и сон. Я свихнусь с этими кабанами, — посетовал находившийся в диспетчерской Евгений. — Следи за мониторами, — отвесил он легкий подзатыльник относительно молодому диспетчеру.

— А кому сейчас легко, — ободряюще улыбнулся Семен.

— То-то и оно. Ладно. У вас, я так понимаю, второстепенная задача по сбору мусора?

— Ну, одни только грузы и грузовики вполне способны доставить.

— Ясно. Тогда давайте, скоординируйтесь со Степаном. А я пойду этим коням задницы наскипидарю. А то целый час выбираться наружу будут. Вы уж потом, когда они рассосутся.

— Как скажешь, — согласился Семен.

Обождали. Потом облачились в скафандры без каких-либо сложностей. При этом радовало то, что облачались в одиночестве. Посмотрели на мониторе, как собирались монтажники. Суета, толкотня. И ситуации, когда перед лицом одного, оказывается задница (и не только) другого, были вовсе не редкостью. Да гогот стоял такой, словно небольшой такой табунок коней, завидел кобылку в интересные период.

За прошедшую ночь по станционному времени ничего не изменилось и их двести двадцать пятый продолжал спокойно покоиться на корпусе станции, удерживаемый захватами. Впрочем, чему тут удивляться-то. Как говорится, чужие тут не ходят. Да и не мудрено.

Без труда открыли просто прикрытый входной люк и по очереди проникли в кабину. Устроились в своих ложементах. Загерметизировали кабину. Заполнили ее воздухом. Нет, понятно, что их регенеративных патронов хватит на десять часов. Но сидеть большую часть времени выполнения задания в наглухо задраенном шлеме, откровенно не хотелось. А патроны, что так, что эдак расходуются, и ничего тут не поделаешь, химическая реакция уже запущена. И потом, в кабине есть шесть запасных патронов. Так, на всякий случай.

Не экономно? Ну, откровенно говоря, да, дороговато. Сам-то патрон стоит так, копейки, а вот доставка на орбиту двух кило груза обходится уже в две тысячи долларов. А они тут расходуются весьма щедро. Один только рабочий день станции обходится минимум в сотню тысяч долларов только на дыхании ее обитателей в открытом космосе. Да сама станция. В космосе вообще все неимоверно дорого.

Зато, для экипажей раз от раза выходящим в открытый космос получается неплохая тренировка в наработке навыков. Опять же, дорабатывающие свой ресурс патроны скафандров, обогащают атмосферу станции кислородом. И эти два момента уже никакими деньгами не измерить.

— МАКС двести двадцать пятый, к взлету готов, — доложил Семен, когда кабина заполнилась воздухом, а двигатели были запущены.

— МАКС двести двадцать пятый, взлет разрешаю, — тут же послышался голос диспетчера.

Отрыв как всегда был мягким, сопровождаемый легким стуком захватов от шасси самолета. МАКС отошел от станции и начал обходить строящуюся громаду по большой дуге. Вокруг строящегося объекта суетились маленькие фигурки космонавтов. Первую партию уже доставили на место, и они приступили к работе. Вторая была на подходе.

Семен хотел было переключиться на волну монтажников, но по здравому размышлению отказался от этой мысли. Ну чего он там не слышал? Монтажники, пусть и орбитальные, по сути все те же строители, так что наверняка он сейчас услышит какую-нибудь семиэтажную конструкцию, несущую информативную нагрузку только для узкого круга лиц. Нет, порой можно услышать такие выверты, что так и подмывает запомнить или даже записать, для надежности. Но признаться, Семен не был коллекционером крепкого русского словца.

— Командир, заняли двухсоткилометровый эшелон, — доложился Виктор, когда они вышли в район поиска.

— Принял. Что там у нас по каталогу?

— В полусотне километров крупный объект. В поперечнике сантиметров шестьдесят.