Фарход Хабибов - Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход) (СИ)

Согласно плану, у нас с 8 30 ужин, это для того, что бы к десяти вечера все должны уже отужинать и быть готовы к великим делам. Потому, когда я подошел, люди ужинали, и я сел рядом с немцами, товарищи немцы уже давно освоились в наших рядах, и со смехом обсуждали то, что Хельмута произвели в аристократы (фон Штирлиц). Оказывается Хельмут из явных пролетариев, и если бы не ДОН-16, то никогда бы аристократом не стал. Как только ребята (немецкие) углядели, меня, то стали говорить на русском (ну как могли):

- Тьепер Хелмут красни маркграф, Хелмут фон Штирлиц, ха-ха-ха.

- Спасиб для русиш дивизон.

Тут один из дежурных по столовой принес мою порцию обеда: на первое суп-пюре гороховое, на второе перловая каша с мясом. Ну, немцы, как жители классового общества, с интересом заглянули ко мне в котелок и тарелку, ан нет, содержимое их посуды и моей, было идентичным. Это вам не разносолы офицеров-пруссаков, это партизанская дивизия особого назначения, у нас все одинаково нужны!

Ну, поел я, немцы приличия ради посидели, и забыв про меня, начали шпрехать по своему, что-то там рассказывая, ну и как любая мужская компания гогоча. Потом, поев, я сделал аминь, немцы офигели, они же думают, что мы все безбожники, и один спросил:

- Герр гауптман, ви есть мусулманин?

- Да, а что, это необычно?

- Ми думаль у вас, все нащалник есть юден.

- Да нет, вы что, у нас есть и иудеи, и христиане, и мусульмане, и буддисты, вон старшина Цыбиков буддист, есть и другие религии.

- Данке герр командер дивизион, ми тоже верим, ми верим Иисус.

- Так верьте, разве вам кто-то мешает? Все ребята, пора идти, - и раскланявшись с немцами, я поскакал в штаб, скоро же идти самолет принимать.

На пути встретился мне наш нацик, ну который из двадцать первого века.

- Товарищ капитан, разрешите обратиться?

- Слушаю тебя Онищук (вы помните, у него тоже такая фамилия).

- Можно я пойду в рейд с вами?

- Зачем, тебе вместе с "черными" идти против "белой и пушистой расы" истинных нордических арийцев?

- Ну, я все понимаю, да я был неправ, кроме того, я боюсь деда...

- Не понял, какого деда, ты о чем любезный?

- Я Сергей Викторович Онищук, отец мой Виктор Петрович Онищук, а дед мой Петр Никифорович Онищук воюет с вами вместе...

Я от удивления тупо сел, прям на землю, и рот наверно разинул ширше Тихого океана, даже Сергей Викторович обалдел.

- Да дед, узнает про мою глупость насчет "белой расы" наверно убьет меня.

- И давно ты понял, что он твой дед?

- Давно...

- И долго собираешься от него скрывать, кто ты?

- Нет, пойду в бой, убью несколько немецких сволочей и расскажу деду, кто я.

- Ну, ты не прав, насчет, немецких сволочей, сволочи как раз нацистские, а немцы есть и хорошие, вон Шлюпке, Хельмут другие ребята из немецких взводов.

- Да ошибся, так можно я пойду в бой?

- А, ты не умеешь стрелять, ничего как солдат не умеешь, я боюсь отправлять Петрухиного внука в бой.

- Умею, меня Артур многому научил, и не только, рассказал что мы русские для немцев унтерменши, и многое другое. Раскрыл мне глаза на планы гитлеровцев в отношении наших людей.

- Ладно, иди к Гогнидзе, послужи под руководством "черного", повоюй против "белой расы".

- Товарищ капитан, ну хватит, пожалуйста.

- Да Серега, иди к Гогнидзе, пусть он из тебя классного артиллериста сделает.

- Так точно, товарищ комдив, - и Петрухин потомок, ускакал с таким воодушевлением, что я фашистам не завидую.

А тем временем, наступил момент, когда должен прилететь самолет, ну что бы генералов забрать (нужных и не очень). И весь командный состав стал собираться на нашем аэродроме, бойцы аэродромной команды, подготовили костры, но пока еще не подожгли, есть минут пять шесть. Ждем, наконец, наступает время, и по команде Кравцова, бойцы зажигают огни, белорусский валежник жарко горит, отдавая атмосфере тепло и свет.

Громыхает транспортный ТБ-3, и рыча снижается, затем катится замедляясь по аэродрому, и не доезжая метров двадцати до нас останавливается. Открывается дверь и первый кого мы видим, это Артур Круминьш, собственной персоной, да еще в форме лейтенанта войск НКВД.

Летчики торопят, и с самолета спускаются за Артуром, еще какие-то люди, ничего сейчас познакомимся. Затем, летчик подзывает бойцов, и все вместе начинают разгружать самолет, а член экипажа торопит, все-таки ТБ-3, один и без прикрытия, лакомая добыча для Геринговских летающих шакалов, правда ночью темной шансов у ТБ третьего намного больше.

Сразу после разгрузки, в самолет повели предателей-генералов, затем генералов честных, и по общему решению всех освобожденных женщин красноармейцев, ну да охрану генералов-предателей составили честные полковники. Четыре освобожденных нами полковника, два пехотных один, танкист и один из ВВС РККА, все вооруженные немецкими автоматами, так же отправились в тыл. В тылу мобилизуют военнообязанных, и опытные кадровые командиры необходимы, для командования новыми частями. Наконец немного перегруженный ТБ ревя моторами ушел в небо, и мы поспешили на отправку, пора, в путь, на Ржечь Посполиту!

24 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 30 км от Польши).

Спереди колонны двигается механизированный кулак, затем грузовики. Причем через каждые три автомашины, идет охрана, или БА-10, или Ганомаг (скрипя гусеницами) или мотоцикл с пулеметчиком наготове, это вражеская территория, и надо быть начеку. Пешая колонна, состоящая из батальона Ахундова и двух рот Иванова-Затейника, отправилась напрямки, через леса, вместе с кавалерией (им дорогу и разведует группа Мамбеткулова). Они-то в отличии от техники к шоссе не привязаны, но и вооружены только стрелковым оружием и тремя ротными минометами с двумя максимами (на лошадиных вьюках).

Кстати кавалеристы предлагали два названия, "Волчья сотня" или "Золотая сотня", оба названия напоминают, что-то анархо-синдикалистское, пахнет Махно, потому по совету Ильиных, назвали просто - "Отдельная Партизанская Сотня имени Щорса" или коротко ОПСиЩ. Креативная часть ЗАРовцев Гогнидзе окрестили кавалеристов "опсищуками" видимо по аналогии с Онищуками (так зовут разведчиков).

На одном ганомаге едут присланные из Москвы секретники, у них какое-то специальное задание, и даже я не знаю, кто они и что у них запланировано. С самого начала на них маски, и где они уйдут от нас неизвестно, типа ребятки воспользовались попутной колонной.

Колонна двигается на максимальной скорости, равняясь на самых нерасторопных, на Т-28 и Т-26. БТ даже, несмотря на лишнюю тонну железа на передке, все равно остается БТ (быстроходным танком), и командирам танков приходится их придерживать. Идем ночными полными тишины дорогами, правда, как только в тишину вторгается тарахтение десятков моторов, и массы гусениц танков и ганомагов, как тишина мгновенно, превращается в грохот, скрежет и другой абсолютно неумиротворяющий звук. Эстетики шуму исторгаемому нашими моторами и гусеницами, не то что бы не хватает, эстетикой тут и не пахнет, но есть некая иррациональная но логика звука, логика войны и логика разрушения, которую мы и несем врагу.