Константин Калбазов - Вепрь

Все. Тихая охота окончена. Теперь нужно выходить. Опасно? Не без того. Но корабль заканчивал разворот, это чувствовалось по легкому крену. Почти все сейчас на реях, управляются с парусами. Еще чуть — и ситуация поменяется, так что времени терять никак нельзя.

Приняв решение, Виктор слегка приоткрыл дверь и в образовавшуюся щель глянул на палубу. Повсюду лежат в различных позах люди, но они его мало интересуют. Ага, а вот и двое из команды Клыка стоят, о чем-то беседуя и посматривая на то, как команда управляется с кораблем. Сколько там людей на шканцах, непонятно: может, только Клык, а может, вместе с ним и рулевой. Нет, отсюда выходить опасно.

Выход на палубу через эту дверь нужно оставить на крайний случай. Виктор решил проработать еще один вариант. Пройдя в каюту капитана, уже покоящегося с миром, он выглянул в распахнутое окно. Трудновато, не без того, но вполне возможно. Вот только если народу там окажется больше, чем один человек, будет кисло. Работать он сможет лишь одной рукой, второй придется держаться. Но даже если он ничего не сумеет предпринять, есть возможность посмотреть и оценить ситуацию у штурвала.

В который уже раз Виктор помянул добрым словом прежнее занятие Добролюба и то, что сам он, в свою очередь, постоянно следил за сохранением формы. Не будь его тело тренированным, то ни черта бы у него не получилось. Все же он везунчик. Никого лишнего, один Клык, стоящий у колеса штурвала, это все упрощает. Отец Небесный, на помощь не уповаю, но хотя бы не мешай. Начали.

Взяв зажатый в зубах клинок, он перво-наперво перерезал веревку, и кормовой флаг, трепетавший на ветру, тут же опал. Это сигнал «щуке», пусть подтягиваются. Управившись с этим, он метнул нож в спину квартирмейстера, после чего, даже не глядя на результат, единым махом прыгнул на палубу. Теперь счет не то что на секунды, на мгновения. Тело упало в тот момент, когда Виктор оказался на палубе. Несколько размашистых шагов — и он уже у перил ограждения, ножи в руках. Привлеченные подозрительным шумом матросы оборачиваются, но поздно, клинки уже в воздухе. Мгновение — и пираты валятся на палубу, хрипя и царапая стальные жала, глубоко засевшие в их телах.

Карабин, словно живое существо, прыгает из-за спины в руки. Сухой щелчок курка, глаза уже выискивают членов команды Клыка. Они — цель номер один, потому как только они способны поразить его на расстоянии. Их должно быть еще двое. Есть. Вон они, на баке, один уже в прицеле. Слышатся тревожные крики матросов, распределившихся по вантам и реям. Выстрел! Первый готов. Он даже не понял сути тревожных выкриков. Второй все прекрасно осознал, но срабатывает стереотип мышления, действует он именно так, как здесь и принято: вскидывает мушкет, чтобы поразить стрелка, которого отлично видит. Глупо. Нужно было сразу искать укрытие. Двойной щелчок поставленного на место кресала и взводимого курка одновременно с проворотом барабана. Выстрел! Матроса отбрасывает на спину.

Рядом с ногой в доски палубы входит знатный тесак. Кто-то решил распрощаться с единственным своим оружием, чтобы поразить стрелка. То ли недостало мастерства, то ли исполнить это с качающейся мачты куда сложнее, но его постигла неудача. Вон еще один замахивается ножом. Выстрел! Матрос срывается вниз и, задев несколько канатов оснастки, с глухим стуком падает на палубу.

Виктор стреляет настолько быстро, насколько это вообще возможно, стараясь все время быть в движении, потому как могут появиться еще желающие достать его на расстоянии. Но таких больше нет. Он делает еще три выстрела, и каждый из них — в цель. Проходит всего секунд десять, но на палубе уже не меньше шести человек, которые соскользнули с рей при помощи свисающих канатов, сдирая в кровь ладони.

Карабин в сторону, мгновение — и в его руках кольты. Сдвоенный выстрел — и двое из бегущих в его направлении с ножами, изготовленными к схватке, опрокидываются на спину. Может показаться, что в этом ничего сложного, расстояние — не больше десяти метров, но это только видимость. Стрельба с двух рук — дело непростое, требующее длительных тренировок, которые он сейчас поминает добрым словом. Выверенное движение вдоль бедер, оружие снова готово к бою. Руки разведены в стороны, и, когда по обоим трапам на шканцы почти одновременно взбегают еще двое, звучат выстрелы с минимальным разрывом, и оба в цель. Тут уж он бьет в упор, промазать очень сложно, хотя если запаниковать, позволить нервам возобладать над тобой, то вполне реально запороть и такой выстрел. Но Виктор на удивление спокоен, он действует словно автомат, полностью отстранившись и отдавшись своим инстинктам бойца, которые успели в нем развиться за прошедшее время.

Снова готов. Двое склоняются над убитыми мушкетерами и завладевают их оружием. Сработал рефлекс. При виде вооруженного противника хочется как можно быстрее найти оружие, чтобы выступить на равных. Отдайся они своей ярости и последуй за своими товарищами — шансов у них было бы куда больше, а вот у Виктора они быстро приближались бы к нулю. Эти парни привыкли к рукопашным, и тот факт, что они сумели перейти в категорию старичков, указывал на то, что драться они умеют. Два выстрела — и завладевшие огнестрельным оружием пираты уже никак не могут повлиять на дальнейший ход событий.

Выстрел! Левое плечо обожгло, словно кто-то приложил раскаленный прут. Но из-за адреналина, хлынувшего единым могучим потоком, Волков отмечает это как-то отстраненно, как бы со стороны, боль притуплена. Им сейчас завладела эйфория боя, и нужно что-то более ощутимое, чтобы заставить его выйти из равновесия, чем какая-то царапина.

Взгляд в ту сторону, где должен располагаться стрелок. Понятно. Кто-то из матросов завладел мушкетом одного из убитых на носу мушкетеров и сейчас тянется к другому мушкету. Виктор стреляет из двух стволов с минимальным разрывом. Расстояние около тридцати метров, но только одна пуля ранит стрелка в ногу, вторая бьет в фальшборт за его спиной. Но это на некоторое время гарантированно выводит его из строя.

На палубе людей все больше и больше. Многие бросаются к трапам и скрываются на артиллерийской палубе. Предугадать, что именно они собираются делать, несложно. Им необходимо оружие, которое находится в арсенале. Другие кидаются к убитым, чтобы подобрать их оружие. Виктор стреляет, но, израсходовав последние четыре заряда, сумел добиться лишь одного попадания. Затем он уходит за единственное доступное ему укрытие — короб механизма штурвала, в который бьет запоздалая пуля.

На время в воздухе повисает тишина, нарушаемая только криком чаек, скрипом рангоута, плеском воды за бортом и приглушенными ругательствами врагов. Он спешно перезаряжает револьверы, о карабине мыслей нет никаких, потому как на это недостанет времени. Он все время прислушивается к тому, что происходит вокруг, и периодически выглядывает из укрытия, дабы вовремя заметить того, кто решится броситься вперед. Теперь это весьма опасно, потому как в их распоряжении имеется около дюжины пистолей с портупей убитых на баке мушкетеров.