Константин Калбазов - Вепрь

Градимир все же был нетипичным представителем своего сословия. Вот какой боярич, а уж тем более состоящий на службе у великого князя в качестве воеводы, пойдет провожать до калитки простого скомороха? Но этот пошел. Наверное, причина в том, что половину своей пока еще недолгой жизни он провел в походах, деля хлеб, кров и риск с такими вот простыми людьми, стоящими у него под знаменами. А может, сказываются поучения и наставления деда, который всегда говорил: «Мал золотник, да дорог», а еще: «Любовь людскую можно только по капле получить. Коли сразу и много приходит, оно так же и уходит».

– Иди с богом, Добролюб. Как нужда какая будет, приходи. Чем сумею, помогу.

– А если она уже есть?

– Хм… Ну сказывай.

– Про пистоли те. Мастер, что их ладил, жив ли?

– Что же ты за скоморох такой? Оружие вон при себе оставил, на мои пистоли так глаз положил, что до сих пор отвести не можешь.

– Может, я уж и другой совсем, боярич.

– Кто ж тебя знает. Жив мастер, что ему сделается, проживает в Брячиславле в Иноземной слободке, там же у него и мастерская оружейная. Никак решил все деньги в пистоли вложить?

– Да мне и одного достанет. Спасибо, воевода, пойду я.

– Иди, чего уж.

Про оружейника Виктор поинтересовался так, на всякий случай. Вкладывать деньги в оружие, не собираясь при этом пробавляться воинской стезей, было бы просто глупо. Если бы он желал воевать, возможности были и там, в прошлой жизни, но, хлебнув раз варева под названием «война», от второго глотка он отказался, хотя предложения были. Не нравилось ему воевать.

После дембеля найти себя в мирной жизни оказалось не так просто. Попробовал работать по специальности, а было их у него две, токарь и слесарь. Поначалу все было нормально, и на работу он ходил с удовольствием. Платили не так чтобы много, но худо-бедно на жизнь хватало, опять же матери помогал. Она все ворчала, настаивая на женитьбе, да куда жениться-то. Нет, в большую и светлую любовь он не верил, а потому и не ждал ее, просто считал, что ему еще рано. Для себя он уже давно решил: если надумает обзавестись семьей, то сделает это, не дожидаясь, когда появится та самая единственная и неповторимая. Кстати, кажется, она появилась. А толку-то? Кто она и кто он. Ну их из головы эти дурные мысли.

Так вот, работал он по специальности, набираясь опыта у старых рабочих, пока не грянул кризис. А как только это случилось, хозяева частной фирмы решили сократить рабочих. Приходилось затягивать пояса, и, как нетрудно догадаться, оставили тех, у кого и с опытом работы, и со стажем все было в полном порядке. Вот странное дело, всем и везде требуются работники со стажем работы. А где их на всех найти? Старики уходят, так и не передав опыт молодежи ввиду отсутствия оной на производстве. Вот так вот специалисты и становятся дефицитом. Уже сегодня найти хорошего токаря или слесаря – большая проблема, а про то, что самих токарных станков практически не осталось, ушли на лом, ага, вот такая вот эпидерсия, приходится не вспоминать. Раньше практически при любой организации, где так или иначе дело связано с техникой или механизмами, были и токарки и слесарки, а теперь этого нет, как нет и специалистов – простых, обученных своему делу рабочих.

Оказавшись на улице, он решил перекантоваться, пока суть да дело, в такси, благо машина осталась еще от покойного отца. По деньгам получалось даже больше, чем в мастерской, вот только работать приходилось с утра и до позднего вечера с одним выходным, а иначе ничего-то и не заработаешь. Приходилось выходить и в ночь, но ночные смены он не любил. Потому как пассажиры в основном пьяные, а как говорится: «Трезвый пьяного не поймет». Самое смешное, что основная масса как раз не хамит, а всю дорогу извиняется, но нужно иметь поистине железные нервы, чтобы выдерживать эти пьяные раскаяния и излияния.

С некоторых пор он окончательно осознал: как бы ему ни хотелось иного, случилось то, что случилось. По всему выходит, что обратной дороги нет. Он просто был убежден в смерти Волкова Виктора там, на Земле, а коли так, то он получил второй шанс. Можно жить и прежней жизнью скомороха, но в душе он не был перекати-полем. Ему всегда хотелось стабильности, как было у его родителей. Свой дом, постоянный заработок, пусть не миллионы, но чтобы не бедствовать, жена, дети, спокойная, размеренная жизнь. Чем плохо? У скомороха этого быть не могло.

Деревянный восьмигранный барабан совершил несколько оборотов и замер. Одна из граней отъезжает в сторону, открывая доступ вовнутрь. Окошечко совсем малое, только руке и пролезть, что там внутри, особо не рассмотришь, а потому остается вслепую запускать руку и, нащупав деревянный кругляш, забирать его, чтобы явить окружающим, да не захватить лишний, – тебе положен только один, иначе ничегошеньки не получишь, хоть и улыбнется Авось. Жалко отданную копейку, поэтому лучше не мудрить.

Мужчина долго перебирает кругляши внутри, размером с орех, но они все одинаковые, круглые, покрытые лаком, отчего ни заусенцев, ни шероховатости не чувствуется. Ладно. Была не была. А вдруг вот именно сейчас… Уж три копейки отдал, чай, утку за эти деньги купить можно. Наконец пальцы вцепились в кругляш. Он. Вот ей-ей, на этот раз он. Оказавшийся на ладони жетон весело улыбается немудреной улыбкой, простенько так – точка, точка, два крючочка, но вот рожица развеселая сразу видна.

– Опять не повезло. Извини, дружище. Кто еще хочет испытать свою удачу? – принялся зазывать парень, забирая у крепкого мужика с окладистой бородой бирку и отправляя ее обратно в барабан.

– Да как это такое возможно?! – Возмущению проигравшего нет предела.

– Ты чего кричишь? – удивленно поднимает бровь парень.

– Я ведь уж в третий раз тяну, и все без толку.

– Ну не везет. Я-то тут при чем? Не улыбается тебе удача, знать, не твой день.

– Дак в третий раз!

– Да хоть в сотый. Я же говорю – проходи мимо, не твое это – с удачей тягаться.

– Люди добрые, а ить он нас дурит. Вот как есть дурит.

– А виру за наговор заплатить не хочешь? – вдруг построжел улыбавшийся все это время парень. – За такие слова и ответить можно.

– Все одно нечисто тут. – Мужик обвел взглядом собравшуюся толпу человек в двадцать, призывая их быть свидетелями да и поддержать его, чего уж там. Шутка ли, три копейки на это дело истратил, а прибытку никакого.

– Хорошо. Люди, вот мой барабан, я отхожу в сторону, пожалуйста, проверяйте, все честь по чести. Сто бирок, одна к одной. Одна бирка с пометкой – полтина, одна – десять копеек, одна – пять копеек, одна – три копейки и двенадцать – по копейке. Вот он я, никуда не убегаю и никуда не лезу, сами рассудите, вру я иль нет.