Николай Слимпер - Бессмертный (СИ)

Дверь в канцелярию оказалась открытой, но внутри оказалось два Человека.

- Вы кто такие? - сразу же накинулась на нас сердобольная женщина тяжелого веса. - Сюда посторонним нельзя.

- А... Мы это, ищем хранилище, - выкрутился я. - Судебное. Заплутали что-то.

- На двери написано "Канцелярия", вы что, слепые?

- Нет-нет, мы видели, просто думали уточнить...

- Хранилище дальше по коридору, - махнула тетка рукой.

- Ой, спасибо большое...

- Ну что вам надо? - спросила недовольно она, когда мы не двинулись с места.

- Мы просто хотели узнать...

В это время послышался короткий тонкий писк, знаменующий срабатывание Куба.

- А, нет, ничего, мы все поняли. До свидания.

- Ага-ага, скатертью дорожка.

Мы вышли из помещения и пошли в обратную сторону, откуда пришли. Факсимильный Куб я переместил с центра прохода в угол небольшой углубленной в стену колонны, коих в коридоре стояло с двух сторон через каждый три метра около дюжины. Те, кто следил за камерами, теперь были убеждены, что мы мирно сидим в канцелярии, в которой камер быть не должно, а сами видели пустой коридор.

Так как в лифе тоже были камеры, мы направились вверх уже по лестнице, потому что хоть мы и могли обмануть камеру, но движение лифта отражалось на пульте дежурного, а движение пустого по камерам лифта вызвало бы подозрения. Лестница, ведущая наверх, оказалась пустующей, даже не было видно следов пепла и бычков сигарет, которые в таких зданиях всегда бывают между лестничными пролетами. Тут, видимо, с этим было строго.

Мы поднялись на этаж, который находился на несколько пролетов ниже того, что был нам нужен. Я приоткрыл дверь, выходящую в очередной холл-коридор, и бросил второй Куб. Через несколько секунд мы вошли следом. Я вновь спрятал Куб за колонной. Мы быстро прошли в туалет, располагающийся на этаже - уже в один, - и стали ждать полуночи.

Все шло гладко, но в атмосфере висело что-то такое, что не давало покоя. Затишье перед бурей. За весь путь, с момента выхода из лифта, мы не встретили ни одного Человека, не считая двоих в канцелярии. Это можно было считать за удачу и ссылаться на то, что время уже позднее, и почти все работники либо ушли, либо сидят в своих кабинетах, дописывая последние отчеты и сдавая документацию, но эта легкость, с которой мы попали внутрь, вызывала беспокойство и настороженность. Поделившись мыслями с Марой, я не нашел поддержки: "Да все в норме, - сказала она. - Нам просто везет. Они явно не ожидают, что кто-то может напасть на сенат, потому здесь охрана и не бродит, а лишь сонно пялится в мониторы. А почти все работники давно уже свалили домой. Я бы свалила". Ее слова меня не успокоили.

Времени было еще почти час, мы ждали, сидя в туалете. Мне было нормально, а вот Мара через десять минут ожидания вдруг начала слегка, еле заметно кривить лицо и неспокойно ерничать.

- Что с тобой? - спросил я.

- Нет... ничего. - Она слегка покраснела.

- Ну я же вижу.

- Ну, просто... захотелось.

- Ссать?

- Ну зачем же так грубо? - Мара покраснела еще больше.

- А чего софизмами и метафорами раскидываться? В этом нет ничего предрассудительного.

Когда я сидел в засадах, давным-давно, напарники то и дело бегали в кусты, хотя до этого почти и не пили ничего. Нервы на всех действуют по разному: кому курить хочется, кого в туалет тянет, и еще повезет, если по-маленькому. У одного от волнения, например, начинало пучить живот, да так громко, что его старались оставлять в лагере, чтобы он не смог нас ненароком выдать. Один я ничем подобным не страдал, хотя мне не раз говорили, что в такие моменты я постоянно облизываю языком губы, но даже если так и было, с тех пор я избавился от этой дурной привычки.

- Можно и помягче, я же девушка, - возмутилась Мара.

- Сейчас ты бандитка, хулиганка и тунеядка, сидящая и ждущая, когда начнется облава с целью похищения Человека. А если в нужный момент тебя вдруг приспичит, это тебя будет отвлекать от цели, и ты можешь подставить под удар и себя, и нас. Нехорошо.

Наверно, я был слишком груб, но я привык работать с профессионалами, предусматривающими все, а не с дилетантами, считающими себя мастерами дела. Сейчас следовало взять с собой Иолая, но к девушкам окружающие обычно относятся менее подозрительно, да и в том городке она проявила себя пусть и не профессионалом, но, по крайней мере, не напортачила. Я надеялся, что и в данном случае она хотя бы постарается вести себя здравомысляще.

- Ну а что я сделаю?

- Мы, блин, в туалете! Или ты только в горшок привыкла ходить?

- Никуда я не привыкла. Я просто... стесняюсь. - Прячься мы в джунглях или в любых других лесах, нас бы давно обнаружили по ярко-красному лицу Мары.

- Я тебе два раза голой видел, - ляпнул я, - так что стесняться нечего. Мара покраснела еще сильнее, словно вареный рак в томатном соке.

- Я... Ты... То было случайностью, а тут...

- А тут я даже тебя видеть не буду, - перебил я ее.

- Зато будешь слышать.

- Я уши заткну, - сказал я.

- Все равно, - уперлась она рогом. Будь она мужчиной, я бы ей уже заехал оплеухой, хотя я все равно к этому близок.

- Даже поверить не могу, что мы об этом спорим, - всплеснул я руками.

- А может, я в соседний туалет сбегаю? Куб же еще работает?

- Работает, но, - я посмотрел на часы, - отключится через три минуты.

- Я успею!

- Нет.

- Но...

- Слушай, Мара, ты сама напросилась сюда, в самое пекло, я предлагал тебе остаться с Костуном, но ты настояла, а теперь лапками дрыгаешь, мол, ты невинная беленькая овечка, которой чужды грязь и вонь свинарника. Я даю тебе выбор: либо ты сейчас мирно и без разглагольствований сделаешь свое дело, либо я тебе кулаком в пузо так стукну, что одна небольшая проблема превратится для тебя в позорный ужас. Выбирай.

- Почему... - изменившимся голосом тихо заговорила Мара после небольшой паузы. - Почему ты так со мной? Что я тебе сделала? - Еще чуть-чуть и она расплачется.

- В том-то и дело, что ничего. Ты пока из всех нас меньше всего сделала. Даже тупой Костун, и тот принес пользу, протащив нас на этот спутник. Ты даже на той красной пустынной планете, кода все сражались, отсиживалась за машиной и хныкала. Мы все в одной лодке, и если тебе не хватило весла, греби руками или выпрыгивай за борт, чтобы не мешаться и не тянуть нас на дно.

Возможно, я несколько перестарался, но только так можно хоть что-нибудь вбить в пустую голову взрослого человека, который ведет себя, как ребенок, и желает, чтобы все к нему так и относились, но не всегда, а лишь когда ему удобно. Пить, курить, трахаться со всеми подряд, принимать решения - это мы достаточно взрослые, а как нести ответственность, так "я просто ребенок в теле взрослого, я ни в чем не виноват".

- Ну извини, - уже гневно заговорила Мара, - что я не привыкла убивать Людей пачками! Я уверена, что для тебя это проще, чем... в туалет сходить, но я вообще не убийца. Я воровка и аферистка! Может и не самая умела и опытная, но это именно ты запорол мне мое первое дело...