Джон Френч - Преторианец Дорна (ЛП)

“Выдержим ли мы”? – подумал он, шагая по Дворцу и ожидая шёпот войны в ушах.

Космопорт Дамокл

Терра

Иннис Нессегас ненавидел ночь, но она была всем, на что он мог рассчитывать. Часы смены получил ещё его отец, когда старик – уже давно почивший – стал третьим префектом в южном транспортном магистральном шлюзе. Было ещё два префекта, следивших за системой дверей, подъёмников и погрузочных платформ, один работал днём, другой перед закатом. Они, как и Нессегас унаследовали должности и время смен. Иногда он задумывался, завидовал ли кто-нибудь из них его ночной работе, но чаще считал, что они жалели его.

На расстоянии порт казался беспорядочной металлической горой. Посадочные платформы выступали по сторонам, некоторые настолько большие, что могли принять макротранспорт. Шаттлы прилетали и улетали без перерыва, жужжа, как пчёлы вокруг улья. Нессегас никогда их не видел. Его мир располагался глубоко под посадочными платформами и уровнями камер хранения. Но даже в корнях Дамокла характер активности ничуть не отличался. Громоздкие транспорты и караваны грузовых вездеходов прибывали и убывали ежечасно. Время, которое они проводили в южном транспортном артериальном шлюзе, принадлежало Нессегасу.

Машины заезжали в шлюз, минуя систему пятидесятиметровых дверей, и попадали в первую пещеру, где бригады разгружали груз. Как только процесс завершался, машины направлялись во вторую пещеру, а затем на поверхность. Нессегас знал, что систему назвали шлюз благодаря сходству с древним способом передвижения кораблей между реками. Он не знал правильное ли это сравнение. Он никогда не видел ни корабль, ни реку.

Полторы тысячи людей и сервиторов работали в цикле разгрузки машин. Пятьдесят один заместитель префекта, семьдесят четыре дивизионных заместителя префекта и семьсот смотрителей контролировали работу бригад и обо всём сообщали Нессегасу. Со своего купола под потолком первой пещеры он наблюдал, как машины приезжали и уезжали. Бригады и экипажи кишели вокруг них, как насекомые вокруг еды. Синие данные мелькали на сетчатке его левого глаза от установленного на скуле проектора. Он поморщился. Проектор никогда не работал нормально и постоянно посылал электрические разряды в лицевые нервы. Но эти данные ему и в самом деле не понравились.

Он протянул руку и нажал на кнопку на медной панели управления. В ушах затрещала статика.

– Когорта тридцать три, вы на пять минут и тридцать три секунды отстаёте от графика, – произнёс он.

– Прошу прощения, достопочтимый префект, – ответил смотритель. – Дело в группе досмотра. Они хотят проверить весь груз. Они не могут быстрее.

– Это не моя проблема, но всё больше и больше становится вашей. Убытки удержат из вознаграждения когорты, и продолжат удерживать, пока “пробка” не рассосётся.

Снова потрескивание статики. Нессегас почти услышал ругательство, которое она скрыла.

– Как прикажете, достопочтимый префект.

Он отключил вокс-связь и посмотрел на другую фигуру в куполе. Она, как и он слышала слова смотрителя, но не потрудилась ничего сказать. Её лицо оставалось таким же спокойным и сдержанным, как всегда. На ней был красно-чёрный мундир ополчения порта Дамокл и серебряные мечи на воротнике указывали, что она являлась старшим оджук-агой. Она сказала, что её зовут Сакрин. Он никогда не видел её раньше, но это было обычным делом, протоколы безопасности, установленные волей Преторианца Терры, предписывали, что с ним в куполе управления шлюзом всегда присутствовал офицер ополчения и ещё двести ополченцев охраняли пещеры. Это всегда были разные подразделения, и он всего десять раз встречал тех же самых офицеров за последние шесть лет, с тех пор как протоколы вступили в силу. Ополчение осматривало, проверяло и отбирало грузы наугад. Было хуже, когда с ними находился кто-то из Имперских Кулаков. Тогда все послабления исчезали вместе с надеждой уложиться в квоты. Не то что бы Нессегас возражал. Ну, по крайней мере, не в присутствии сынов Дорна.

Он посмотрел вниз, где караван разгружали под присмотром глаз и оружия дюжины ополченцев. Сзади в дверях показался вездеход с пятью прицепами. Он узнал геральдику картеля Хюсен и шёпотом выругался. Даже один прицеп перевозил почти тысячу тонн. Вероятность провести его сквозь шлюз за законтрактованное картелем время казалась крайне маловероятной. Скорость прохождения ночных грузов уже стала проблемой Нессегаса. Если она продолжит падать, то он подвергнется наказанию.

– Вы собираетесь продолжать такой тщательный досмотр? – спросил он, повернувшись к Сакрин.

Она встретила его взгляд, пожала плечами, но ничего не сказала.

Нессегас подавил желание закричать. Он обдумывал, какие ещё подобрать аргументы и в этот момент Сакрин нахмурилась.

– Что это? – произнесла она, смотря через его плечо. Он вернулся к пульту управления. Среди зелёных лампочек мерцала жёлтая. Нессегас наклонился над ней и прошептал ещё одно ругательство.

– Сбой в циркуляции воздуха, – ответил он. – В третий раз за последнее время.

Он начал нажимать кнопки и поворачивать лязгающие ключи на пульте. Бесполезно, красные жрецы не ответили на вызов, а если и ответят, то, скорее всего, не раньше, чем через несколько часов.

– Это серьёзно? – спросила Сакрин.

– Мы сможем дышать, – сказал он и добавил для себя, – хотя если бы ты задохнулась, я не стал бы жаловаться.

– Что?

– Ничего, просто утечка хладагента и всё.

Сакрин кивнула. Она родилась и выросла в космопорте и была привычна к утечкам хладагента. Они стали такой же неотъемлемой частью жизни, как привкус в воде и вонь машинного масла. Иногда вентиляционные трубы, соединявшие две области космопорта, засорялись и лопались. Воздух поднимался из глубин и рассеивался в сооружениях космопорта. В глубокой зоне – такой как южный транспортный артериальный шлюз – это приводило к падению температуры почти до нуля. Неудобно, но ничего страшного.

Внизу в пещере под куполом вездеход картеля Хюсен остановился. Наружные двери за ним начали закрываться.

Подземелья

Терра

Тьма в корне мира была непередаваемой. Она прижималась к глазам и поглощала любой свет, который пытался изгнать её. Она растягивала тишину, и малейший шум превращала в удар грома. У неё была душа, и эта душа была злой. В этом подросток не сомневался.

Он ждал, сидя на краю расщелины. Лучше ждать. Он быстро понял это. Другие не поняли. Теперь они были во тьме. Он остался один.

Когда это случилось? Здесь не было дней и поэтому, возможно, не было и времени. Тьма поглотила и его. Сколько ему лет? Он не знал и это. Конечно, отец называл его подростком, и отец был последним человеком, с которым он говорил, но он не знал, как давно это произошло. Отец не понял тьму. Она забрала его вскоре после того, как они убежали вниз к корню мира.