Ма. Лернер - Барабан бьет атаку

Дверь опять закрыли и снаружи загремел засов. Невнятно бубнили голоса. Вдруг отчетливо и громко Виррих:

– Вас везут в горы, обменивать!

– Слава Богу, не в Оллин, – прошептала рядом Виноградова.

Уна поняла, что не ей одной в голову приходили неприятные мысли. В том нападении погибло больше десятка боевиков при остановке поезда и почти всех бежавших поймали. Там были мужики. А ей мотаться по дорогам и прятаться с грудным сыном вообще последнее дело.

Остальные себе голову дурными мыслями не забивали. Просто радовались. Когда поезд тронулся и по положению солнца стало ясно – путь идет на юго-восток, даже дружно запели. Понеслось сначала нечто революционное, приплывшее с континента в паршивом переводе. Собственных на эту тему почему-то раньше не писали.

За неимением перешли к чисто лирическим, как-то незаметно перешедшим в народное творчество. Откуда и поперло. Вся женская мятежная банда происходила за редчайшим исключением из городских, да образованных. А кто деревенских частушек в изначальном виде не слышал, получит ярко красные уши, как у Ханки. Слишком уж прямо все называется соответствующими словами. Солдаты и те постесняются при дамах так выражаться. А в своем кругу бабы не преминут специально ляпнуть и еще посмотрят на реакцию.

Флаг у нас, есть оторопело подумала Уна, герб имеется. Уже и армия появилась. А гимн? Без него никак нельзя. Где взять музыканта и стихи? Не использовать же вот такое. Задорно, но неприлично. Пожелание Эримону засунуть гранату в известное место звучало в рифму, но в переводе явно много потеряет.

А ведь стоит открыть рот и Стен моментально назначит ответственной. Потом всю жизнь оправдываться, почему слова не такие? Маловдохновляющие или рифма хромает. Не, надо подкинуть идею через кого другого.

Дом ничем особенным не отличался от соседних. Разве трехцветное знамя на крыше и несколько человек в военной форме и с оружием во дворе. В сущности, на Патре отроду не имелось общего для всех флага, за неимением единого государства до прихода шиольцев. Пять племен имели свои, но для Национальной Лиги требовалось нечто общее и притом без явных заимствований. Места обидам здесь никак нельзя оставить.

Обсуждали и ругались они в очень узком кругу. Шаманов не желал столь ответственное дело выносить на публичное обсуждение и позвал Зудова и ее. Интересный такой выбор. Пропаганда, просвещение и главный начальник.

Наверное, впервые они с Дуганом не сговариваясь, совместно отвергли первоначальное предложение. Обычно долго приходилось утрясать общие мероприятия. Зудов вечно бил на эмоции, что не всегда правильно. С точки зрения Уны требовалось не сиюминутные решения, а работать на перспективу. И не мешает иметь в голове, что воспитание молодежи и особенно взрослых адская работа. На голом энтузиазме можно протянуть недолго. В итоге они вполне уживались и уважительно общались, но слишком разные ставили перед собой задачи, а Зудов вечно лез в ее дела.

Тем не менее, желто-зеленый флаг они дружно отвергли. В представлении не слишком поэтичного по натуре Шаманова желтое обозначало солнце, зеленое соответственно растительность. В смысле остров Патру. Бред. Даже у фадзийцев светило обозначали красным. Слишком въелось всем знакомое – желтый цвет – малодушие, трусость и измена. Желтыми профсоюзами называли организации, лидеры которых сдавались под нажимом предпринимателей.

А зеленый, напротив, обозначает безопасность. Не сочетается. В результате маловразумительного спора, причем, попутно сверяясь, с сигнальной книгой, притащенной из порта, дабы не повторить чье-то еще, было принято путем голосования отныне и навеки знамя Патрана. Черно-сине-красное знамя из трех вертикальных полос.

Черный цвет символизировал силу, мужество, великое прошлое символ доблести и веры, природы и плодородия. Синий – чистое небо над головой и морские просторы. Красный цвет – это цвет пламени очагов и сердец. А позднее, уже вне ее желания, но явно под влиянием Дугана, стали утверждать, что это кровь борцов, пролитая в борьбе за свободу. Услышав впервые, уже в тюрьме, она впервые воочию поняла: так рождаются легенды. Ну не думали они тогда ни о чем подобном! А сейчас отрицать собственную предусмотрительность и мудрый взгляд далеко вперед глупо.

Часовой у двери поинтересовался именами и, не проверяя документов, пропустил внутрь. По сравнению с «Домом Лиги» ничего принципиально не изменилось, разве винтовки носят открыто. Там тоже все было жутко демократично в общении и при этом к высшему эшелону без договоренности редко попадали.

Ничуть не удивило обнаружение в прихожей Камова, собственной персоной. Тот, на удивление, не изображал страшную занятость и пропустил Уну сразу, категорически отсекая и Мореву, и Акатову. Спорить сейчас не имело смысла, тем более Гейдра ей совсем не требовалась. Пусть свои вопросы решает самостоятельно. Уна машинально поправила волосы и, толкнув дверь, шагнула внутрь.

– Слава Богу, – поднимаясь из-за стола и обнимая ее, – сказал Шаманов. – Почти нормально выглядишь. Ребенок как? С кем оставила?

Сам он как раз вблизи выглядел не очень. Требовалось хорошо подкормить и спать уложить. Явно давно нормально не высыпался. А так ничего, забавный вид. В отличие от всех остальных по-прежнему без знаков различия. Зато повадки и осанка – натуральный офицер из немаленьких чинов.

– Тверд в полном порядке, – заверила она. – С хозяйкой остался.

Имена у патранов по большей части уходили в седую древность и нередко имели смысловую нагрузку. Называть в честь живых, детей было не принято. Это дело давно и лихо научились всячески обходить. Не буквально, а с намеком. Вот и сына она назвала так, что следователь моментально сообразил. Стен писался steen и мог означать камень или облицовку камнем в зависимости от контекста. Суть была именно в пожелании родителями ребенку оставаться крепким и здоровым. Соответственно и Тверд звучало более чем ясно.

– Не забыла, я главный свидетель на свадьбе?

Это был еще один древний обычай. Такая связь считалась родственной и частенько применялась в очень определенных целях, связывая разные семьи и Кланы узами. В случае каких-то проблем свидетель обязан был взять на себя помощь и воспитание ребенка.

– Надеюсь не понадобится, – сказала Уна и посмотрела вопросительно.

– Лайс в Натмуке, – пояснил Шаманов, – в ближайшее время я его выдерну в горы. Он мне нужен здесь. Так, – произнес, превращаясь на глазах из приятеля в Команданте, – познакомься. Майор Сорк Ежов. Невысокий здоровенный мужчина уже в возрасте церемонно поклонился, поднявшись.

– Это у нас Контрольная Комиссия, пока Рудов отсутствует. А это…