Ма. Лернер - Барабан бьет сбор

– Девять месяцев в непрерывных разъездах, – садясь рядом и забирая из пачки со стола сигарету, объяснил. – Ночи в поездах или на вокзалах в зале ожидания. Днем бесконечные беседы, уговоры, организация комитетов, совещания с уже действующими. Доклады, митинги. Самые важные переговоры ведутся на лестницах, в подъездах домов, у дверей, по дороге на вокзал. Просто не успеваешь опомниться. Приезжаешь в какой-нибудь город за полчаса до начала, иногда и позже, сразу же поднимаешься на трибуну и говоришь…Ничего удивительного.

– Зато результат впечатляющий. Пятнадцать тысяч членов Лиги ветеранов и почти сорок пять тысяч сочувствующих сторонников. Огромная сила и ты всем показал в Камарене. Это было изумительное зрелище и твердая заявка на большое будущее.

– Стоп, – повернулся к ней Шаманов. – У меня в твоем присутствии вечно отбивало мозги. Видимо повзрослел. Хоть и с опозданием, но задумался. Допустим, ты была там или в газете прочитала про действия Лиги – это понятно. Откуда подробности про численность? Адрес тебе кто подсказал? Как ты сюда попала без ключа? Откуда ты вообще взялась?

– Как много вопросов, – с интонацией мурлыкающей кошки сказала она.

– Фиона!

– И что ты сделаешь, если не получишь правдивого ответа? Выгонишь? А как же продолжение? Я собиралась, – и она очень конкретно объяснила, что сделать и в какой именно позе, не стесняясь истинно солдатских выражений. Раньше она себе такого не позволяла, мило краснее от любого крепкого словца.

– Видимо все-таки придется выгнать. Ответа я не услышал и, хотя смешно представить тебя в роли полицейского агента…

– А если я заплачу? – деловито поинтересовалась Фиона, – горько-горько. Не поможет? Да ладно, все равно ведь узнаешь со временем. Хотя обидно, между прочим, выяснить, что ты не удосужился узнать, за кого я замуж вышла.

– Причем тут… А! Как твоя фамилия?

– Хейс.

– Это точно не губернатор, даже не советник. Генеральный инспектор полиции дядечка уже пожилой и занимается другими делами. В первый раз слышу. Кого назначили недавно? – он задумался.

– Почти попал, – одобрила Фиона. – Именно недавно. Мы четвертый месяц как на должности. Не кто-то там, настоящий полковник уже после сокращения армии. Слушай военную тайну. В штабе округа, существует отдел разведки и один из заместителей обязан следить за настроениями на острове. Фактически это синекура, но при виде феноменов, не влезающих в стандартные рамки, там обязательно делают стойку. Надо ж оправдать недурственное жалованье и показать себя.

– Значит, не любишь солдат? – пробурчал Стен. – Ясно где наслушалась.

– И ведь не спросишь, а зря! Почему бы мне слегка не пошпионить для близкого знакомого. Очень близкого, – прижимаясь, промурлыкала. – Когда увидела имя на обложке, просто не могла удержаться и не сунуть внутрь нос. Папка с досье была толстая.

– И что там порочащего содержалось? – невольно заинтересовался Стен.

– Знаешь, ничего действительно неприятного. Ужасных секретов из шкафа, вроде как в очередном романе, нет. Со всех сторон исключительно положительные оценки. Учеба, работа. И рапорты о досрочном присвоении звания. Идиоты, – с искренним негодованием сказала, – сами из тебя сделали оппозиционера. Так бы сидел где на Каренских островах в майорском звании и должности губернатора района вполне довольный жизнью. Поверь мне, армейская жизнь затягивает, а возможность покомандовать без оглядки, недовольные уйти не имеют права, портит характер и рано или поздно заставляет мозги плесневеть. До майора еще остатки ума сохраняются, но с повышением идет стремительная деградация. Недаром во время войны столько недочетов выявилось. Да! Про тебя все написано в высшей степени в похвальных фразах. Даже эта подозрительная история с самоубийством Гриффина между строк генеральской комиссией одобряется. Есть вещи на всеобщее обозрение не выставляемые. Армия свое дерьмо у себя и хоронит. Не в первый раз. Если и назвать преступлением, второй раз под суд не отдадут, а твой образ в глазах местных не опорочит. Наоборот.

– Я сам местный.

– Ты меня прекрасно понял и нечего искать причины для обиды. Короче, кроме пары любопытных моментов я ничего не узнала.

– Хм?

– Ну про отсутствие постоянной любовницы, – охотно сообщила Фиона, – и что девица Ветрова, выигравшая мотоциклетные гонки на аппарате собственного изобретения твоя родственница. После вручения золотой медали люди заинтересовались. В среднем 42 лиги в час! Так быстро и так долго, с такой скоростью, ни один автомобиль не двигается. Недаром машина получила название «Ветер».

Ага, мысленно согласился Стен. Появились добрые люди готовые вложиться в производство. Естественно получая часть акций. Тридцать восемь тысяч «корон» собрали. Не миллионы, но уже не мои скромные капиталы. Есть откуда развиваться. А контрольный пакет акций все одно за нами сохранился. Привлечение инвестиций со стороны – одно. Допустить к управлению фирмы – обойдутся. Хватит с них и дивидендов в конце года.

– Ее машины моментально принялись разбирать, а ты у нас акционер. Не знаю, кто материал собирал, однако люди не даром хлеб едят. Официально не сообщалось, кто владелец «Двигателей Ветровой». Инженер тот, – она прищелкнула пальцами, вспоминая, – Орехов, скорее работник, чем хозяин. Ему бы с моторами возиться.

– Ветров старший точно такой же. Финансами его предприятия всегда занимались другие. В лучшем случае жена, в худшем наемный управляющий.

– И про родственников ты мне не рассказывал!

– Я Шаманов!

– И глупо. «Ветров и Котляров» могли произвести на моего отца серьезное впечатление. Ладно, прошлое в прошлом. Две с половиной тысячи «корон» за мотоцикл Мата берет. С ума сойти!

– Я с продажи не имею ничего. Все остается на заводе. И искренне не понимаю, кто берет мотоциклы и зачем.

– Престижно. Возможность ездить по бездорожью. И прогрессивно. Лошади вчерашний день и мотоцикл намного удобнее. Держать выезд и конюха мне неудобно на съемной квартире, да и места требуется намного больше. Вот смогла бы я загнать кобылу в чулан? Нет, конечно. А железного зверя в семь лошадиных сил – запросто. И хозяину сразу видно не какая профурсетка заявилась. Солидная дама. Красть жестяные подстаканники и стираные подштанники постояльца не станет. Можно закрыть глаза на ночной визит.

– Меня уже ничего не удивляет, – сознался Стен, – но ты купила «с ума сойти» и ехала по городу в той самой юбке?

– На самом деле, – хихикнув, призналась Фиона, – в брюках. Но встретить тебя я должна была в правильном виде. Будоражащая и прелестная. Пришлось переодеться. Не знаю, ответила ли на все вопросы и знать не желаю. Не для этого приехала, – заверила, усаживаясь к нему на колени. – Обними меня и вбрось из головы все лишнее. Жизнь коротка и с каждым прошедшим днем все меньше. Сегодня моя ночь. Я хочу забыть обо всем постороннем.