Рустам Максимов - Рейдеры

– Это Владимир Иванович, наш главный мент и главный разведчик, – обращаясь к гостям, произнёс ополченец, который вёл переговоры с визитёрами. – С ним можно идти хоть в разведку, хоть к чёрту на рога. Он всё решает.

– Не всё и не всегда, Дмитрий Степаныч, но в целом – верно, – уточнил я, пожимая руку Никулина (фамилия ополченца). – Я уполномочен командованием конфедерации вести переговоры с вами, товарищи… Дмитрий Степаныч, ты тоже останься, добавишь чего-нибудь от себя, если понадобится.

– Да, я уже почти всё рассказал товарищам, – огорошил меня даниловец. – Про нас, про посёлок, про этот кластер… Не бойся, майор, ничего лишнего не сболтнул.

– Ну, коли так, – мысленно поёжился я, представляя, чего мог наговорить словоохотливый ополченец. – Майор Иванников, из Питера, начальник СКП, которая приказала долго жить… Мои боевые товарищи… Капитан Руденко… Капитан Барулин…

– Подполковник Пономарёв, Михаил Иосифович, бывший начальник уголовного розыска в Пскове, – прожёг меня жёстким взглядом седовласый мужик с рублеными чертами лица. – Ныне простой пенсионер… хм, теперь уже тоже бывший.

– Полковник Зарипов, Ринат Абдуллаевич, военный пенсионер, – представился сухопарый дядечка с восточным разрезом глаз.

– Ты не скромничай, Ринат Абдуллаевич, говори, как есть, – неожиданно засмеялся Пономарёв.

– Говорю как есть: полковник Эф-Эс-Бэ в отставке, – слегка улыбнулся Зарипов. – Москвич, если это имеет значение.

– Подполковник Терещенко, тоже москвич, и тоже в отставке, – пожал мне руку лысый упитанный тип, сильно смахивающий на колобок на ножках. – Но не военный, а простой дэпээсник.

Двое других гостей оказались самыми обыкновенными работягами, слесарями, вышедшими на пенсию. Оба, естественно, служили в армии, но очень давно, ещё при Союзе, и не заостряли внимания на своих скромных званиях. А вот Пономарёв с Терещенко и Зариповым, похоже, решили слегка поддавить нас авторитетом, звёздочками на погонах, должностями и опытом. Должности и опыт, безусловно, вызывали уважение, да вот только мы находились в мире, где сержанты и капралы стоят вровень с майорами и капитанами, а то и выше. Гостей следовало сразу же поставить на место.

– Марк, подгони машину! – махнув рукой в сторону кустарника, я обернулся к отставникам. – Предлагаю перекусить, чем бог послал. Ну, и по двадцать пять капель за знакомство… Если не возражаете, конечно.

Гости не возражали. Зато оценили импортный грузовик, от которого за версту несло далёкой заграницей, и капитана Мышкина, который прихватил с собой американский пулемёт М240. Точнее, временно одолжил «машинку» у сержанта Луонго, оставив тому взамен свою снайперскую винтовку. Затем визитёры оценили содержимое нашего тревожного рюкзака, набитого в основном хорошими, качественными консервами, тремя буханками хлеба, плюс фляжка деревенского самогона сверху.

– «Кракен», это «крейсер», наблюдаем движуху в километре от третьей «скалы», – рация «ожила» в самый неподходящий момент, когда я уже прикидывал, как сагитировать гостей в пользу Данилово. И тут бац – Зеленцов на связи, засекает несанкционированное перемещение чужой техники. – Бортовой «Камаз», тёмного цвета, двое в кабине, и ещё один человек в кузове… Держим на прицеле…

– «Кракен» – «крейсеру»: продолжайте наблюдение, первыми не стрелять. Повторяю: первыми не стрелять, – моё прекрасное настроение моментально улетучилось, я встретился взглядом с бывшим начальником УГРО города Пскова. – Тёмный бортовой «Камаз» – ваша машина?

– Да, наша, – нахмурился подполковник, бросив быстрый взгляд на моих парней. Едва заговорила «моторола», Марк ловко, как бы невзначай взял М240 наизготовку, положив палец на спусковой крючок. Любое подозрительное движение со стороны мужиков – и капитан скосит их очередью. Зарипов с Пономарёвым напряглись, но ситуацию прокачали правильно: если начнётся стрельба, у них нет никаких шансов. – Майор, я сейчас медленно вытащу рацию и решу все проблемы, хорошо? А ты, боец, опусти пулемёт – русские не должны стрелять в русских.

– «Амур», ответь «Байкалу», – получив моё молчаливое согласие, подполковник быстро разрулил непонятку, что удивительно, ни разу не матюкнувшись. Неизвестные умники, решившие было прокатиться до пустующего дома, получили «втык» и послушно повернули обратно. Пономарёв же неожиданно накинулся на бывшего дэпээсника. – Ты, Лёша, видать, желаешь нашей смерти? Прошлый раз я упросил Петровича не выгонять тебя и твоего бестолкового сына с дружками, но на этот раз – хренушки замолвлю за вас словечко.

– Прости, Михаил Иосифович, ей-богу, набью морду паршивцу, рука не дрогнет, – Терещенко, похоже, был готов грохнуться на колени, просить, умолять, совершенно не обращая внимания на присутствие посторонних, то есть, на нас. – Только не говори Петровичу про Тёмку, пожалуйста.

– Не лебези, перед людями неудобно, – поморщился подполковник. – Извините, товарищи, за небольшой инцидент с…

– Петрович, между прочим, всё слышал! – неожиданно донёсся чей-то мужской голос. – Внимание, на два часа! Огня не открывать! Предупредите бойца на вышке, чтобы не стрелял!

Сказать, что мы удивились, значит, не сказать ничего. Мы оказались ошарашены, когда метрах в шестидесяти от места рандеву из высокой травы поднялся тот самый Петрович, о котором говорили гости. Ещё больше удивились Луонго и наблюдатель на вышке, ибо они лопухнулись поболее нашего, не заметив подкравшегося незнакомца. Сержант, впрочем, быстро смекнул, что ошибка наблюдателя могла стоить нескольких жизней, и навешал своему бойцу «люлей». Забегая вперёд, скажу, что чуть позднее Луонго познакомился с Петровичем, сделав вывод, что столь редкий профи – штучный товар, попадается раз в сто лет, не чаще, и успокоил свою совесть.

– Что, Владимир, не узнаёшь? – подойдя ближе, неожиданно произнёс незнакомец. Лицо человека и его голос показались мне смутно знакомыми. – Я тебя тоже не сразу признал. Пятнадцать лет, почитай, не виделись.

– Альберт Петрович? – ахнул я, всё ещё не веря своим глазам. Позднее парни рассказывали, что командир застыл с выпученными глазами, словно увидел самое настоящее привидение. – Евпатий-Коловратий… Но как? Откуда? Этого не может быть!

– Володя, ты его знаешь? – удивлённо покосился на меня Александр. – Ау, шеф, очнись!

– Знает, знает, – подтвердил Альберт Петрович, обнимая меня. – Ну, здравствуй, Вовка… Много чего не может быть, но постоянно бывает.

– Кхм… Алик, может, объяснишь людям, что здесь происходит? – поинтересовался Зарипов. – А то нас прям распирает любопытство…

– Ринатик, если тебя распирает, то сходи-ка в кустики, облегчись, там, – не поворачивая головы, произнёс старый друг моего отца. Я невольно усмехнулся, вспомнив, что манеры и дипломатичность Альберта Петровича всегда оставляли желать лучшего. Петрович говорил то, что думал, или то, что считал нужным сказать, не глядя на лица и ранги. Подобное зачастую приводило к конфликтам с малознакомыми людьми, которые, по обыкновению, заканчивались парой-тройкой «прилёгших отдохнуть» тушек. Либо таинственным исчезновением шибко обиженных, как это бывало в 90-е, когда «братки» считали себя полноправными хозяевами жизни, махали кулаками и стволами налево и направо. – Змей там нет, я проверил.