Борис Сапожников - Наука побеждать. Авантюра (СИ)

- Огонь!

Первая пятёрка гренадер дала залп по серомундирным. Пара их рухнула на землю перед баррикадой. Они явно не ожидали какого-либо организованного сопротивления и были ошеломлены. Этим я просто обязан был воспользоваться.

- Вперёд! - крикнул я, вскидывая палаш. - В рукопашную!

Мы легко взбежали на баррикаду, которую никто не защищал с нашей стороны, и схватились с немцами. Я обрушил на голову первого палаш, но с удивлением обнаружил, что каска на его голове не кожаная и даже не железная, а, скорее всего, стальная. Клинок отскочил от неё, оставив зарубку, однако серый, что называется, поплыл, выронил мушкет и стал лёгкой добычей для моих гренадер. Второй серый попытался ударить меня прикладом, я перехватил его ещё в замахе и ткнул врага палашом в живот. Оттолкнув его, схватился с третьим, потом с четвёртым, пятым, шестым... С кем-то только обменивался парой ударов, кого-то успевал ранить, кого-то убить. Доставалось и мне, однако ран я не чувствовал, о том, что меня зацепили штыком или офицерской саблей, понял только после боя по тёмным пятнам на мундире или крови текущей из ран.

Похоже, эти солдаты были готовы к бою, и справиться с ними оказалось непросто. Выручила стойкость и умение моих гренадер. Мы потеснили серых, и к нам присоединились воодушевленные победой "чарли" и прочие горожане. Они атаковали немцев с флангов, выскакивая из переулков или же просто стреляя из окон. И враг не выдержал. Атакуемые с фронта и флангов, серые обратились в бегство. Первыми побежали солдаты последних шеренг, большую часть боя чувствовавшие себя, можно сказать, в безопасности, а теперь подвергшиеся атакам врага, которому не удавалось иногда даже ответить. Унтера, которые должны были сдерживать бегство, не справились, их просто смели.

- Не преследовать! - выкрикнул я, опуская палаш. - Фрезэр, доложить о потерях! Собрать боеприпасы, если подойдут по калибрам. Заменить повреждённое оружие.

- Потери, - доложил через минуту Фрезэр, - двое убитых, трое тяжелораненых и около десятка раненых легко, сражаться смогут.

- Messieurs! - обратился я окружившим нас "чарли" и горожанам. - Quelqu'un parler franГais?

- Oui, bien sШr, - раздалось несколько голосов.

- Помогите нам, - сказал я им. - Доставьте мёртвых и тяжелораненых в дом, который раньше был башней гарнизона.

- А вы кто такие? - спросил кто-то, похоже, старшина "чарли" или как он у них называется, не знаю.

- Я офицер русской армии, капитан Суворов, - представился я. - Командую гренадерами охраны нашего посольства. Сейчас мы вышли в город, чтобы навести порядок и по возможности остановить серых солдат, разоряющих его.

По толпе пошёл шепоток, граждане Лондона, разумеющие французский, переводили мои слова тем, кто этого языка не знал.

- Остальным тоже стоит покинуть эту баррикаду, - сказал я. - Серые вернутся, и они будут очень злы.

- Господин капитан, - обратился ко мне прапорщик Быхов, - у каждого из этих серых солдат есть гренадерская сума. А в ней по пять гранат. И ячеи пустые ещё на десяток.

- У каждого? - удивился я. Прапорщик кивнул. - Тогда собирайте. Гранаты соберите, сколько хватит.

- Слушаюсь, - ответил прапорщик и тут же принялся отдавать команды. - Как с эмблемами быть? - снова подошёл он ко мне, когда все гренадеры сменили сумы на немецкие. - Они все с мёртвой головой.

- Вернёмся в особняк, перебьём на наших орлов двуглавых, - ответил я. - А пока так повоюем.

- Понял, - кивнул Быхов.

- Мундиры на них какие-то странные, - сказал мне Фрезэр. - Вот нашивки какие-то. - Он показал мне полоску чёрного сукна, на которой было вышито слово Thule. - Отпорол на память, майору Ахромееву покажу. Пусть разбирается.

- Может, это всё же шведы? - предположил прапорщик Быхов. - Название-то явно их.

- Немцы это, - покачал головой Фрезэр. - По-немецки во время боя лаялись, и команды тоже по-немецки отдавали.

Вот что значит, разведчик, как говорится, от Бога. Правильно сделал Ахромеев, предложив ему перейти в тайную канцелярию. Офицер из Фрезэра, конечно, толковый, но разведчик он просто прирождённый.

- Не важно, кто они, - отмахнулся я, - а вот гранаты это уже интересно. От них же отказались почти пятьдесят лет назад.

- В городском бою гранаты штука незаменимая, - сказал прапорщик Быхов, - особенно в таком количестве. Что бомбы не доделали, то гранатами добить можно. В окна домов закидать, или баррикады подорвать.

- Разумно, - кивнул я. - Тогда и нам стоит ими воспользоваться. Всё готово?

- Так точно, - отрапортовал Фрезэр.

- Тогда вперёд!

- Господин капитан, - обратился ко мне старшина "чарли", - а нам, что делать?

- Уходите отсюда, - ответил я. - Но продолжайте воевать. Не так, как сейчас. В открытом бою вы ничего не сможете противопоставить немцам. Вы иррегуляры и в этом ваша сила. Стреляйте по ним из окон домов и с крыш. Нападайте на серых, когда они начинают грабить и насиловать. Тогда они почти беззащитны, забывают о войне и их можно брать голыми руками.

- Ясно, господин капитан, - кивнул "чарли". - А вы куда?

- Воевать, - пожал плечами я. - Нам тоже засиживаться на одном месте нельзя. Нас не так много и в мобильности наша сила. Будем маневрировать, искать войска лондонского гарнизона, объединимся с ними, и будем воевать, как умеем. Мы же линейная пехота qu'on le veuille ou non.

И взвод направился дальше по Лондону. Мы шагали через подлинный ад. Озверевшие от крови и огня немцы творили такое, что и вспоминать не хочется. Они убивали всех без разбора, мужчин, были те вооружены или нет, женщин, детей, стариков. Насаживали на штыки, забивали насмерть прикладами, а то и просто топтали ногами. Особенно жестоко расправлялись с "чарли" и констеблями, пытавшимися обороняться и наводить хоть какой-то порядок.

И через весь этот кошмар шагали мои гренадеры. Где-то вступали в бой, громя озверевшего от насилия и беззащитности врага, где-то избегали боя, там, где врагов было слишком много. Как бы ни были серые опьянены кровью и лёгкой победой, однако взводом полка не перебить, как не перешибить плетью обуха, как говорит старинная мудрость. Где-то сражались колонной, как на первой баррикаде, вступая в бой сходу, без залпа, где-то разворачивались в три шеренги и открывали огонь по врагу. Так было на небольшой площади, названия которой я не знал, где немцы числом не меньше батальона потрясали над головой мушкетами с насаженными на штыки детскими тельцами, конечностями и головами. Мой взвод развернулся в три шеренги у стены дома. Гренадеры без команды вскинули оружие, и я тут же выкрикнул:

- Огонь!

Пули выбили несколько десятков солдат в сером, но те не обратили на это внимания, продолжая упиваться кровью. Гренадеры перезарядили мушкеты, очень быстро, особенно если учесть, что у всех были примкнуты штыки. Я лишь махнул палашом. Новый залп смёл ещё несколько десятков серых. Только тут они опомнились, стали озираться по сторонам, ища врагов. А тем временем гренадеры дали ещё залп. Серые кинулись на нас, толпой, некоторые даже не удосужились стряхнуть со штыков тела и части тел.