Евгений Алексеев - Замерзшая Земля [СИ]

— Вот, смотрите, Глэдис, я получил на Хеоларе две тысячи баллов, плюс новое оружие — «чёрную дыру», электроразряд. Когда сядем я вам продемонстрирую их мощь…

Хотел добавить, что встретил там необыкновенную девушку, околдовавшую меня. И вновь ощутил обугленную дыру в душе, возникшую после гибели Маруны. Хотя понимал, что реальная Марина жива и здорова. Живёт себе в двадцать втором веке, играет в интерактивных шоу. Но она осталась так далеко, так чудовищно далеко.

Господи, когда я давал согласие на участие в этом эксперименте, представить не мог, как тяжело это будет. Бессмертие? Зачем оно мне? Невыносимо больно терять любимых людей, зная, что меня ждёт вечность. Без них. В одиночестве.

— Говорит капитан воздушного судна, — по громкой связи послышался голос Джеба, с явственно проступающими нотками торжественности. — Пристегните ремни. Идём на посадку.

Я откинул голову назад, прижав к чему-то шершавому, и прикрыл глаза. Пронеслись видения Хеолары, будто залитые расплавленным золотом каналы с лодками под парусами, белые домики. И всё заслонило лицо Марины, трогательные морщинки, очертившие рот, россыпь веснушек, разметавшиеся по плечам ярко-рыжее пламя волос. Губы шевелились, будто она что-то говорила мне ободряющее.

Самолёт тряхнуло, он провалился куда-то, стал стремительно снижаться. Или лучше сказать — падать. Ну, черти, уронят транспортник.

Перед глазами быстро-быстро замигала красная надпись, так что я даже не смог сразу прочитать: «Миссия — посадить транспортный самолёт С-46…» — дальше шёл символьный мусор. Я глянул в окно внимательней, сорвался с места и ринулся в кабину.

— Уходите на второй круг! Джеб! Лесли! — крикнул я, ворвавшись внутрь. — Быстро, балбесы! Скорость не сбросили!

Джеб обернулся, захлопал глазами и скуксился, как испуганный маленький мальчик. Попытался вскочить, но ремни удержали его, дрожащими руками стал отстёгивать. Но дожидаться я не стал, бросился к панели управления и, выхватив у него штурвал, как можно ровнее взял на себя. Самолёт перетряхнуло, качнуло из стороны в сторону, но он медленно и неохотно стал набирать высоту.

— Убирайтесь к чёртовой матери! — разозлился я. — Выметайтесь!

Я устроился в кресле, с лёгким креном сделал разворот и ушёл на второй круг. Как говорят — «чемодан». Нацепил наушники с микрофоном.

— Диспетчер, это С-46. Сообщите метеообстановку, какой нижний край облачности? Скорость ветра?

— Макнайт, это ты что ли? — совершенно не по уставу отозвался простуженный голос диспетчера Пола Кирка. — Ну, только ради тебя повторю… — тихо, но довольно закудахтал.

Выяснилось — сильный боковой ветер. Температура воздуха снизилась, полоса обледенела. Вошёл в глиссаду метров на сто выше, и как раз ощутил, что ветер стих.

Лишь у земли был небольшой сдвиг ветра. Двигал штурвал все энергичней, короче, чётче. Под нос самолёта стремительно уносилось белое полотно взлётной полосы. Вышла одна лыжа, потом другая и, наконец, долгожданный скрип полозьев.

Неплохая посадка, почти без перегрузки. Когда вылез из люка, ожгло морозом, швырнуло в лицо колючим снежком, так что перехватило дыхание и стянуло кожу. Подкатили трап, и я понаблюдал, как сходят вниз спасённые из геодезического купола люди.

Запиликал сигнал связи, на экране возникла физиономия Дресслера:

— Доложите обстановку, майор.

— Генератор доставили, господин полковник. Но купол оказался разрушенным, поэтому пришлось привезти людей сюда.

— Понятно, — Дресслер вздохнул, походили желваки под кожей. — Как у вас с пилотированием С-130. Генерал интересуется.

А чего ему интересоваться? Разве там, на Хеоларе, я мог что-то изучать?

— Никак, — честно ответил я. — Но у меня есть предложение. Я могу доставить генерала на С-46. Хорошо освоил его.

Дресслера не удивило, что за пару часов я смог осилить пилотирование транспортника, хотя на самом деле я потратил на это несколько месяцев на Хеоларе. Ничего не спросил, лишь пожал плечами без раздражения и недовольства:

— Генералу нужен С-130. Хочет кое-что увезти отсюда, — в голосе Дресслера проступил едва заметный сарказм. — Изучайте. Время есть.

Связь отключилась. И я направился в здание аэропорта, с удовольствием вдыхая морозный воздух, прислушиваясь к ритмичному хрусту снега под ногами.

Не успели разъехаться с громким скрипом створки, как я наткнулся на Хаббарда. Значит, он вернулся. Неприятно. Но хуже всего было то, что за талию он держал Эдит. Она смерила меня снисходительным взглядом, будто хотела продемонстрировать — проворонил ты своё счастье. И вновь за грудиной разлилась колючая боль.

Я поднялся на лифте до своего уровня, и тут только вспомнил про малыша Люка. Дрожащими руками открыл дверь, со стуком сердца в горле, представил высохшее тельце несчастного хорька. Свет залил комнату, аккуратно застеленную кровать, большой экран, высокий шкаф. Я подошёл к клетке — пусто. Без сил опустился в кресло и вдруг ощутил, как на меня что-то свалилось. Острые коготки оцарапали нос, зацепились за волосы и на колени спрыгнул пушистый комочек. Сверкнули умные глаза-бусинки. Радостно загукал. Юркнул под кровать и вытащил красный мячик на резинке. Представить не мог, сколько счастья может дать игра с домашним хорьком. Малыш прыгал по комнате, взвивался вверх, пытаясь достать мячик. Деликатно прихватывал мою руку. Взбегал на плечо, касаясь пушистым бочком.

Внезапный перезвон связи привлёк внимание. На экране возникло лицо Терзиева, руководителя КБ по сборке орбитопланов.

— Господин майор, мы подготовили для вас и ваших пилотов несколько орбитопланов. Вы можете опробовать.

После Хеолары все казалось, открою дверь, сделаю шаг и зажмурюсь от палящего света двойных светил, вдохну пьянящий цветочный аромат, тёплый ветерок весело заберётся под рубашку. Но обжигающий мороз, пробирающий насквозь, бетонные стены, покрытые изморозью, мертвенный свет, рождающий пугающие тени в углах, безжалостно возвращали в суровую действительность.

Нет, я не изнеженный мальчик — служил на Кольском полуострове, где морозы порой были такие, что эмаль трескалась на зубах, замерзала в термометре ртуть и погибали от холода даже пушные звери, чьи окаменевшие трупики мы находили в сугробах. Но попав на Хеолару, я расслабился, привык к теплу и яркому свету.

Возвращение на замерзшие земли породило в душе чувство безысходности, тупика. Единственное, что разгоняло тоску — возможность полететь в космос. Глупо отрицать очевидное — большинство людей мечтает увидеть звезды, махнуть куда-то на другой конец Галактики. Это заложено в генах человека, в его крови.

Судя по карте, Терзиев звал меня не в монтажно-испытательный корпус, где я впервые увидел орбитоплан, а в специально выстроенный ангар.