Юрий Киселёв - Новый дом

Ещё раз проанализировав весьма неприятный для него разговор, ректор запланировал повторную беседу со строптивым техником на завтра — и разговор планировал начать с извинений. Можно было бы попытаться и сегодня, но с обеда Рур наверняка до ужина занят ремонтом, а сразу после ужина — ректор сверился с графиком — перерыв в пять ри на сон и личные нужды. Рур наверняка уйдёт из академии на это время…

Андрей действительно после ужина вышел из академии, но отправился не спать — на сон ему требовалось значительно меньше четырёх ри. На флаере он всего за несколько нун долетел до неприметного трёхэтажного здания, утопающего в густой листве растущих вокруг деревьев, и, посадив флаер на размеченную на крыше посадочную площадку, рядом с несколькими похожими летательными аппаратами, зайдя в кабинку лифта на крыше, спустился в здание.

Верхний этаж здания оказался переоборудованным для спортивных занятий, и там Андрея уже дожидались два с половиной десятка молодых людей, одетых в одинаковые белые одежды, для них выглядевшие непривычно, но отлично известные Андрею под названием «кимоно». Переодевшись в такое же белое кимоно, Андрей подошёл к столпившейся у стены группе и спокойно, но уверенно и твёрдо произнёс:

— Здравствуйте, курсанты. Я ваш новый инструктор.

Игнорируя посыпавшийся на него шквал вопросов, Андрей поднял руку, обращая на себя внимание и призывая к молчанию, и продолжил:

— Все вопросы потом. Сначала давайте определим место каждого в зале.

Построив их по росту, Андрей разбил их на три шеренги, поставив их перед собой и поместив в первую шеренгу самых маленьких, а в последнюю — самых высоких. Деление было условным — все мужчины были примерно одного роста. Закончив, Андрей предложил сесть прямо на пол, показав на собственном примере, как садиться. Дождавшись, когда люди рассядутся, он начал вступительную лекцию:

— Итак, как я вам говорил, я ваш новый инструктор. Но на самом деле я буду вас не тренировать, а учить. Поэтому вы будете называть меня учитель, или сэнсэй…

В зале начал нарастать гул — мужчины стали что-то оживлённо обсуждать друг с другом, затем наперебой начали задавать Андрею вопросы. Не прерываясь на объяснения, Андрей продолжил:

— В зале должна соблюдаться тишина. Никто не имеет права разговаривать без моего разрешения. За неповиновением последует наказание. Если вы хотите у меня что-то спросить — поднимите руку, если я захочу — разрешу вам задать вопрос. Далее. Все мои приказы выполняются беспрекословно, без обсуждений и пререканий. За неисполнение — наказание. Как я уже говорил, я ваш сэнсэй, то есть учитель. Вы мои ученики. Команды я буду отдавать на том языке, к которому привык. Поначалу я буду давать пояснения, постарайтесь их запомнить. Кто не согласен — может встать и выйти, я никого не держу. А теперь несколько нун я посвящу ответам на ваши вопросы. Можете начинать.

Первым, не дав слова другим, начал мужчина из второго ряда — похоже, или начальник, или лидер этой группы. Подскочив, он выкрикнул:

— Да кто ты такой? Тебя нанял мой клан, чтобы ты, отродье енги… — мужчина, захрипев, согнулся и упал на пол, прижав руки к груди и судорожно открывая рот. Его выпученные глаза смотрели в пустоту, лицо исказилось от гримасы боли — в разом наступившей тишине все с ужасом смотрели на бьющееся на полу агонизирующее тело. Идущие из его рта пузыри приобрели розовый оттенок, тело ещё немного побилось на полу, влажном от вытекшей изо рта слюны, и затихло.

Андрей, за несколько мгновений до этого, лишь услышав оскорбительные для себя фразы, одним стремительным движением подскочивший к говорящему и нанёсший ему единственный, но от этого не менее смертоносный удар ногой, как ни в чём не бывало, вернулся на своё место и, усевшись обратно на пол, так же спокойно продолжил свою вступительную речь:

— За неповиновением следует наказание. Я предупреждал. Наказание любое, даже смерть. Ты и ты, — Андрей указал пальцем на ближайших мужчин, — оттащите отсюда эту падаль. И проинформируйте врачей — жизнь в этом бесполезном теле ещё можно спасти…

Мужчины подхватили тело соклановца под руки и потащили к выходу из зала. Молниеносно исполненный Андреем мае-гери-чудан пришёлся точно в солнечное сплетение и, похоже, сломал мужчине грудину, повредив лёгкое. Тяжелый случай, но не смертельный. При современном уровне развития медицины должен выжить…

Под испуганными взглядами притихших учеников Андрей убедился, что неподвижное тело было вынесено из зала и вернувшиеся мужчины заняли свои места, после чего, демонстративно посмотрев на пустое место с буро-розовыми брызгами подсыхающей кровавой слюны, продолжил:

— Вы все подписали контракт, в котором обязаны беспрекословно слушаться моих указаний. За увечья и смерть, полученные во время тренировки, я ответственности не несу. Пример, что с вами может случиться за неповиновение, только что был у вас перед глазами. Вижу, что вопросов больше нет. Повторюсь — кто с моими требования не согласен, ещё могут встать и уйти. Все согласны? Тогда начинаем тренировку. Встали и побежали по кругу. Сначала медленно, потом, когда скажу, быстрее…

Тан Камакато задумчиво сидел в своём кресле, машинально пролистывая информационные страницы терминала. Подобная задумчивость в последнее время посещала его всё чаще, и причиной являлся работавший в его академии техник. Вообще-то следовало признаться хотя бы самому себе — на самом деле техником тот не являлся. Вернее, техником он тоже мог быть, что и демонстрировал своей безупречной работой. Однако в жизни Рура — так звали техника — данная работа явно была не основной. Мужчина, поначалу казавшийся спокойной и уравновешенной единицей из безликой серой людской массы, одной из множества, в действительности оказался незаурядной личностью. Ректор уже понял, что, если бы не давление с его стороны, Рур так и остался бы в академии обычным, ничем не выдающимся техником — идеально ремонтировал бы машины, тихо, инкогнито летал на симуляторе и так же незаметно читал академическую литературу. Он и ректору попался на глаза совершенно случайно — если бы не озабоченные недостатком мужского внимания женщины-техники не вывели на монитор трансляцию полётов Рура — а запрос информации через спутник обязательно шёл через терминал ректора, о чём мало кто знал — так и не столкнулись бы в противостоянии двое мужчин. И продолжал бы безвестный техник Рур и дальше спокойно работать…

Столкновение показало, что в столкновении интересов неожиданно для ректора сошлись два лидера, две личности. Привыкший повелевать, Надин уже давно не получал такого мощного отпора. Рур явно сталкивался с людьми, облечёнными не меньшей властью, чем власть ректора, или как минимум имел опыт подобных переговоров. Железная воля техника, помноженная на идеальное самообладание и предельную корректность, вызывала уважение. Около двух кун назад, на следующий же день после памятного разговора и последующих за ним тяжёлых раздумий, ректору пришлось, наступив на горло собственному эго, перед техником извиниться. Не потому, что тот одержал над ректором верх — простой техник никогда не сможет встать над ректором академии, прав тот на самом деле или не прав. Всегда и везде в мире прав сильнейший. Просто тан Камакато качество учебного процесса во вверенном ему учебном заведении ставил выше собственных амбиций, а академия неожиданно оказалась заинтересована в случайно затесавшемся на должность техника таинственном незнакомце. Это признавали преподаватели, с этим, скрепя сердце, вынужден был согласиться Камакато. Тогда, после принесения извинений, на бесстрастном лице Рура не дрогнул ни один мускул, лишь только его ответ: «Извинения приняты, уважаемый господин тан Надин Камакато, разрешите идти?», и спокойный, преисполненный достоинства выход из ректорского кабинета показал, что Рур ничего не забыл и ничего не простил. Хорошо, что у простого техника нет власти — такого человека опасно иметь врагом.