Георгий Смородинский - Долгая дорога на Карн

Утром погода не изменилась. Лучи выглянувшего из-за горизонта солнца весело заиграли на поверхности луж, и окружающая холм местность перестала выглядеть такой уж унылой. Чувствуя себя полностью отдохнувшим, я свистнул притворяющемуся спящим кабану и в последний раз обернулся к могиле архимага.

– Ну вот и все, мессир, – пожал плечами я, – мне пора идти дальше. Сказать честно – мне почему-то кажется, что мы еще когда-нибудь с тобой встретимся. Передавай привет подруге – и до встречи, учитель.

Я, как и в прошлый раз, приложил кулак правой руки к сердцу, склонил голову, развернулся и, махнув рукой шумно поднявшемуся из лужи черному недоразумению, спокойным шагом направился к такой знакомой деревне.

И точно так же, как и в прошлый раз, когда я спускался с холма, меня в спину подтолкнул порыв теплого ветра, а в ушах прозвучала торжественная музыка.

Внимание! Произошла смена географического названия. Восточные пустоши [Земли Демонов, Алкмена, доминион Аштар, провинция Ярух] переименованы в Долину Погибшего Архимага.

Внимание! Произошла смена географического названия. Оплавленное ущелье [Земли Демонов, Алкмена, доминион Аштар, провинция Ярух, Долина Погибшего Архимага] переименовано в Ущелье Последней Битвы.

Я на всякий случай обернулся, но на холме не изменилось ничего, лишь где-то над головой послышались хлопки невидимых крыльев. «Ну да, – усмехнулся я, – справедливость – она такая штука… Она обязательно должна быть». Отпихнув грязную морду подбежавшего кабана, я кивнул ему на деревню и, вытерев руку о ветошь, которую постоянно носил в сумке, продолжил путь, слушая, как у меня за спиной притворно-обиженно хрюкает мой четвероногий приятель. И ведь знает, гад, что я не люблю грязных свиней, но испачкать меня и получить за это втык, по ходу, стало делом его кабаньей чести, ну, или частью игры – кто их, свиней, разберет?

Метрах в двухстах от деревни меня посетило жуткое ощущение déjà vu: на воротах дежурили те самые стражи, что и в прошлый раз. Что это? Шалит система или это просто два не вылезающих из нарядов залетчика? При виде меня с шествующим позади кабаном их лица вытянулись, а челюсти поползли вниз. Оба похватали приставленные к раскрытым створкам ворот копья, и тот, что был моложе, кивнул на меня, повернулся к тому, что постарше, и что-то произнес. Старший нахмурился и что-то ответил.

Слух у меня после обретения второй формы обострился настолько, что я мог метров со ста спокойно слышать негромкий разговор двух демонов. Вот и здесь услышал. Правда, не весь диалог, а лишь его окончание:

– …теперь-то он точно в жабу тебя, Геран, превратит, – негромко сказал молодой легионер. – Или чудовищу этому жуткому скормит – за то, что ты в прошлый раз выделывался. Вон оно, какое здоровое! Проглотит и не заметит!

– Меня-то чего?! – возмутился второй страж. – Это ты же, Рхон, над ним в тот раз подтрунивал.

– А кто к Веллаху его в тот раз отправил, назвав полусотника старостой?

– Да заткнись ты уже, – нахмурился Геран, – а то оба квакать сейчас будем. Чего это ему зло на нас держать? К тому же дар – мужик правильный. Забыл, как мы пили вместе? Тех, с кем пил, в жаб никак нельзя, неправильно это – в жаб, с кем ты выпивал.

– Твои бы слова да Сате на кончик хвоста, – тихо пробормотал молодой. – Все, тихо!

– Здорово, мужики, – едва сдерживая смех, поприветствовал я обоих.

Оба легионера вытянулись, и старший громко ответил:

– Добро пожаловать в Ламорну, господин князь!

Четко ответил, без подобострастия.

– Как здоровье у старосты? – улыбнулся я. – Того, который полусотник.

– Вы не поверите, дар, – включился в разговор молодой. – Веллах женился на Зиране, ну, на той, которая старостина дочка. Мирана что-то там ей наварила, и бородавки у нее с рожи и пропали, значит. Совсем пригожая девка стала. Ну, Веллах, значит, не будь дураком, клинья к ней и подбил. Месяц назад свадьбу сыграли. Только вот, – парень немного замялся, – не надо его старостой называть. Он теперь еще больше обижается. Орать начинает матерно и даже в морду надавать может. – Стражник поднял на меня взгляд и вздрогнул. – Не, вам-то он, конечно, и слова не скажет, а вот нам с Гераном, – он кивнул на второго стража, – уже пару раз прилетало.

Парень говорил настолько непосредственно, что мне приходилось сдерживаться, чтобы не заржать. «И ведь бывает же такое», – хмыкнул про себя я, вспомнив хмурого, жилистого полусотника.

– Ну а вы-то чего опять на воротах стоите?

– Дак… – Геран замялся, на лице его мелькнуло выражение досады. – Банный день у нас позавчера был. Ну, мы с Рхоном последние, значит, мыться пошли. А в бане ж знаете как, господин князь? В бане без пива совсем нельзя. Плохо в бане без пива-то, значит. – Он поднял на меня взгляд, словно ища подтверждения, вздохнул и продолжил: – Дело-то вечером было, служба, опять же, закончилась, ну, и взяли мы с собой двухгалонный бочонок пива, значит. Я то есть и взял. С пивом-то оно мыться куда как приятнее, грязь с себя смывать без пива-то как?

– И что было дальше? – поторопил я стража.

– Дак что было, – снова вздохнул он и кивнул на Рхона. – Его теща жарки в тот день нагнала. Он литр-то и захватил с собой, не знал он, видите ли, что я с пивом приду. Жарка-то дело тоже хорошее, но…

– Да нормально мы так помылись, – включился в разговор молодой. – Душевно, я бы сказал, помылись. Я вот, дар, вообще мыться не очень люблю. Сейчас дожди к тому же, какое там мытье? Под дождь попал – уже, считай, чистый. Но Веллах заставляет, вот и приходится в баню ходить. О чем это я… – Парень почесал затылок и расплылся в улыбке. – Помылись мы, говорю, хорошо, и жарка с пивом тоже хорошо пошла, а потом Геран вспомнил, что у него в казарме еще пол-литра жарки есть. Ну, если уж начали – отчего не продолжить? И пошли мы в казарму, значит, и песни даже пели по дороге веселые. И все бы хорошо, не попадись нам навстречу полусотник наш. – Парень пожал плечами. – И не беда, если только бы один полусотник, а он, как назло, со своей молодой женой, Зираной этой… И оба, значит, нам навстречу – а она как завизжит… Дура-то эта… Будто голых мужиков никогда не видела. – Рхон с досадой сплюнул на землю и махнул рукой. – Ну, забыли мы форму надеть, с кем не бывает… И вот теперь за разгуливание в непотребном виде и распевание похабных песен нам опять неделю на воротах и стоять…

В этом месте я закусил до крови губы, чтобы не заржать. Нужно было просто видеть это напускное сожаление на их хитрых физиономиях.

– Ну, непотребный-то вид еще куда ни шло, – пожав плечами, продолжил рассказ Геран, хотя я бы тут тоже поспорил. – В бане, значит, можно, а на улице почему нельзя? Мы ж не на службе были. Но вот песни мы пели нормальные, в этом я уверен, – с обидой в голосе произнес он. – Мы, правда, не помним, какие именно песни пели, но ни он, ни я ни одной похабной просто не знаем. Вот такая у нас, дар, случилась история, – разведя руками, грустно констатировал он…