Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

Потому что, и это ему пришлось неохотно признать, верданно справились прекрасно, за один день перебросили через горы пять тысяч колесниц и тринадцать тысяч воинов. И это была не дикая орда, но настоящая армия, разделенная на отряды, с разноцветными бортами и развевающимися на высоких жердях флажками, командовали ею заранее назначенные люди, она слушалась приказов. Когда так вот гнали через равнину, казалось, что ничто не сумеет их остановить.

Но впечатление это могло быстро оказаться под сомнением. Проклятие, он ведь сам бывший кавалерист и офицер, и, хотя за годы в чаардане уже успел отвыкнуть от военной дисциплины и от необходимости думать тактически в масштабах бо́льших, чем тридцать лошадей, теперь, когда они шли на битву, старые привычки пугающе легко возвращались. Будь он на месте Сына Войны и пожелай проредить колесницы Фургонщиков, послал бы против них тысячу, может, две тысячи всадников, одних лишь конных лучников на юрких, быстрых скакунах, беспокоя молниеносными нападениями. Внезапная атака, засыпать противника стрелами и отступить. Это не разобьет армии такого размера, но введет ее в замешательство и задержит. Атака с фланга и бегство, атака и бегство. Не позволить себя окружить, не принимать фронтальной сшибки, держать дистанцию в сто, сто пятьдесят ярдов и лупить, непрерывно лупить стрелами. Стрела, выпущенная с такого расстояния, не убьет коня, особенно если на нем кожаная броня, но может его ранить. А раненое животное будет пугаться, истекать кровью, слабеть.

Это была тактика хищников – измучить противника, как стая волков измучивает стадо степных буйволов, пока оно не растянется на всю длину и те, что послабее, раненые, не начнут отставать. Потому что через несколько часов такого развлечения и Фургонщики начали бы терять колесницы, пострадавшие кони делались бы медленнее и оставались бы позади. А Аве’аверох Мантор, предводительствующий этой экспедицией, имел бы тогда лишь два выхода – или приспосабливаться в скорости к ослабленным упряжкам, отдавая инициативу в руки кочевникам, или оставить их, как стадо буйволов оставляет тех, что обречены на смерть. Так или иначе, кочевники нашли бы в том выгоду.

– Йанне?

Светловолосый парень кивнул и прикрыл глаза. Высоко над ними кружил степной сокол, один из первых появившихся в окрестностях после зимы, теперь его глаза заимствовал птичник. Ведь никакой холм не заменит такого помощника.

Через некоторое время Йанне выдохнул, фыркнул и нахмурил брови.

– Ничего. То есть они там, – он указал на юг, – в каких-то пятидесяти, может, чуть больше милях перед нами, видно темное пятно, но между ними и нами нет ничего. Даже малого патруля. Разве что они научились рыть туннели в земле.

Вся шестерка оглянулась. Так оно продолжалось с самого утра, с того времени, как они вышли из растущего вокруг рампы лагеря: никакого движения кочевников, никаких отрядов, не было даже единичных всадников. Только гигантский лагерь где-то позади них. А ведь невозможно, чтобы Ких Дару Кредо, ведя на север свои племена, не знал, что происходит. Это его а’кеер напал на спящих подле рампы строителей, а у тех, кто ушел из стычки, были целый день и целая ночь, чтобы добраться до главных сил.

Вспомнив об этом, Кошкодур снова заскрежетал зубами. Будь тогда там весь их чаардан, они пошли бы за прореженными разведчиками и выловили бы их или выбили кочевников до последнего человека. Следы, которые они изучили утром, указывали, что убежать удалось от силы всадникам двадцати, из которых часть были еще и ранеными. Они сумели бы их достать, и тогда пассивность Сына Войны можно было бы объяснять тем, что ему еще не известно о возникновении рампы и о том, что верданно перешли через горы. И что важнее, он не понимает, что верданно уже поняли о приготовлениях кочевников.

Возвышенность словно захлестнула разноцветная волна. Так это выглядело с вершины холма. Тысячи фургонов, тысячи развевающихся на ветру флажков, борта и конские панцири, раскрашенные в разные цвета. Четкие колонны в среднем по двадцать повозок, разделенные расстояниями в десяток ярдов. Явственные Струи, Ручьи и Волны, отряды, соответственно, по двадцать, двести и шестьсот повозок, что легко позволяли себя идентифицировать, – легкие, двухместные, и тяжелые, трехместные колесницы. Все красиво и ровно, словно на параде. Что бы ни говорили о верданно, двадцать лет в неподвижных лагерях не лишили их умений.

Кошкодур вовсе не относился к колесницам легкомысленно. Нияр, Йанне, Ландех, наконец он сам дали уговорить себя на поездку с возницей и лучником. Из интереса, чтобы понимать, что на самом деле могут Фургонщики. Учения в долине под замком выглядели вполне убедительно, умелый стрелок с двухсот ярдов попадал в соломенную фигуру всадника на лошади, хороший же возница, управляя упряжкой одной рукою, второй мог метко метать дротик на половину этого расстояния. И все – на полном карьере.

Верданно использовали привезенную с Востока копьеметалку в виде куска дерева длиной в два фута, выглаженного, с уступом для конца копья. Ухмылки сошли с губ шутников, когда один из Фургонщиков послал оперенный дротик почти на двести ярдов. Правда, с легкого разбега, но расстояние все равно было удивительным. Луки и арбалеты превосходили их дальностью и точностью, но это простое оружие имело над ними и базовое превосходство. Им можно было пользоваться одной рукою, что позволяло вознице вполне удачно сражаться на дистанции. Колесничие чаще всего носили кольчуги или кожаные панцири, обшитые несколькими слоями полотна, и стальные шлемы, а в битве кроме луков и дротиков использовали сабли, топоры, порой – прямые длинные мечи. А в трехместной повозке кроме лучника и возницы находился еще воин, вооруженный большим щитом, двенадцатифутовым копьем и полным доспехом тяжелого пехотинца, включая арбалет. Кошкодур наблюдал за тем, как они тренировались во вскакивании и заскакивании на колесницы, когда те останавливались лишь на мгновение, и у Кошкодура было странное предчувствие. Возможность поставить стену из щитов на пути атакующей кавалерии наверняка была интересной, но Фургонщики – вовсе не тренировавшаяся до потери сознания меекханская пехота, которая умела маневрировать по полю боя даже перед лицом наступающего неприятеля. На что они, проклятие, рассчитывают?

Он отыскал взглядом находящуюся посредине фургонщицкой армии колесницу, над которой колыхалась жердь, увенчанная темно-серым флажком с рисунком горящей повозки. Знак лагеря Нев’харр, знак тех, кто прошел Кровавый Марш. Ламерей встал рядом с возницей и, словно ощущая этот взгляд, взглянул на холм. Кошкодур передал ему несколько знаков на низком языке. «Дорога свободна».