Виктор Глумов - Глазами Зоны

– Ручная работа, говоришь? А почему вот здесь – логотип фирмы? Что там написано? Не разобрать толком, но наверняка какое-нибудь Сунь Хунь в Цу.

– Десять, – уронил уличенный во лжи Шалом. – С ножнами.

– Пять, – улыбнулся Лаки. – Тесак обязуюсь вернуть. Вместе с ножнами.

– Таки не надо меня разорять, – Шалом погрозил пальцем, он снова стал смягчать «г» и картавить. – Дешевле десяти не отдам, он стоит своих денег.

– Десять так десять. Он ведь не новый, и тебе достался почти даром, но ты прав, твой нож, твои правила. К тому же ты мне еще нужен, точнее, от тебя нужны гранаты.

– По пятерке за штуку.

– Хорошая цена, заверни парочку.

Гранаты оказались старыми, наверняка еще помнили советские времена, и вызывали у Лаки сомнения, но проверять их боеспособность он не стал, решил оставить на крайний случай, а вначале использовать современные, выданные ему толстяком в городе.

– Как я тебе завидую! Сижу тут пнем, кормлюсь вашими историями, а так бы хотел… Э-эх! – Шалом махнул рукой. – Знаешь, где меня так? Ну, ноги? Лазали мы с напарником по развалинам завода, а тут колосс прискакал. Так прискакал, что бетонная плита, за которой я прятался, рухнула на меня, и ноги – всмятку. Напарник мой, ты его знаешь, Биться Сердце зовут, вытащил меня, жгуты наложил, а потом десять километров на себе волок… Лучше б пристрелил на месте! Теперь я пенсию по инвалидности получаю, на хлеб хватило бы, только вот в чем беда – я ж без Зоны уже не могу! Жена у меня молодец была, верная, не бросила, но что мне она, когда все мы, сталкеры, на Зоне женаты?

Лаки с ним не согласился, потому что между Зоной и Юлей выбрал Юлю.

– Ты перекусить хочешь? – поинтересовался Шалом, истосковавшийся по говорливым гостям, Лаки кивнул:

– А мне полагается бесплатный обед как оптовому покупателю?

– Таки да.

Отказываться Лаки не стал. Думал, что это будут консервы, но ошибся – ему пришлось самому топить печь и готовить рисовую кашу с мясом. Помешивая, чтоб не пригорело, густую массу, по запаху отдаленно напоминающую плов, Лаки спросил:

– Шалом, много людей проходят через твой бар, слышал ли ты что-нибудь о женщине, живущей на острове за Малой топью?

Тот потер лоб пальцем, задумался ненадолго и выдал:

– Про женщину – нет, а про секту какую-то – сталкеры говорили. Якобы эти сектанты людей сторонятся, промышляют разбоем, но близко к Периметру не ходят, вояк боятся. Слышал историю про Гошу по кличке Тхнэ, что в переводе с украинского – «воняет»? Думаю, не стоит говорить, по какой причине его так нарекли. Он, конечно, бесился, когда его так называли, но погоняло прилепилось намертво. Так вот, прослышал Тхнэ, шо на том острове – исполнитель желаний, и решил туда пойти.

– Наверное, хотел перестать вонять.

Увлеченный рассказом, Шалом на шутку не отреагировал и продолжил:

– Снарядился у меня по полной программе… Даже гранаты взял. Ушел и… все, ни слуху ни духу. Пропал парень.

– Это потому что гранаты твои просроченные.

– Нет, не наговаривай почем зря, я свое дело знаю. И не перебивай. Так вот, Биться Сердце сказал, шо он с другими бродягами встретили Тхнэ год спустя: бородой и волосами оброс наш Гоша, глаза стеклянные, одичал, не узнает никого. Парней увидел, и в кусты шарахнулся, оттуда стрелять начал. Пришлось открыть ответный огонь. Из наших никто не пострадал, а Тхнэ они серьезно ранили. Пока волокли его с простреленным легким к медикам на Периметр, он нес ахинею про каких-то богов и господ. В общем, тронулся умом. Может, его психиатры и вылечили бы, но не дотянул бедолага, кровью изошел.

– Печа-а-аль, – протянул Лаки.

– Ты шо, тоже туда собрался? – Шалом выразительно постучал себя кулаком по лбу. – Сдурел?

– Да нет, просто слышал, что фээсбэшники девку одну ищут, думают, что она на том острове, но соваться туда боятся, вот я тебя и спросил.

– Не знаю я ни про какую девку, знаю про Тхнэ, потому что он тут частенько бывал. Неплохой парень, немного нелюдимый, но оно и неудивительно, учитывая его э-э-э… физиологические особенности.

Каша получилась стремной на вид, но вкусной – Шалом облизывался и причмокивал, Лаки ел без аппетита. Услышанное ему не нравилось, на всякий случай он переспросил:

– Получается, что никто из сталкеров, кроме Гоши, с острова за Малой топью не возвращался?

Шалом дернул плечом:

– Не знаю про таких. Мой тебе совет: не ходи туда.

Расправившись со своей порцией, Лаки простился с Шаломом, поднял рюкзак с торчащим грифом «Гибсона», подумал немного и обернулся:

– Шалом, можно тебе гитару оставить?

Лаки не очень-то верил, что ему удастся выжить в предстоящем походе, но сгубить любимый инструмент не хотелось.

– Оставляй. Если через полгода не вернешься, я ее продам.

Лаки поставил рюкзак на пол, достал из него гитару и протянул Шалому. Тот сразу же снял с нее чехол и принялся перебирать струны, шевеля губами. Вроде, он пытался вспомнить «Мусорный ветер» «Крематория», но в итоге досадливо мотнул головой, вздохнул:

– А ведь умел в школе! Все забыл. Слушай, уважь старика, сыграй что-нибудь, а?

Правильнее было отказаться, но Лаки снова сел и принялся настраивать гитару. Да, струны сдерут корку мозолей с пальцев, да, уходит драгоценное время, но до чего ж не хочется идти! Вдруг это его последняя песня?

Глаза Шалома засияли, он хлопнул в ладоши и подпел:

– В дом вечного сна, в дом вечного сна, в дом вечного сна…

Последнюю строчку спели в два голоса:

– Кремато-о-орий! [8] Одноименная песня группы «Крематорий».

Лаки поднялся, отдал гитару Шалому:

– Восстанавливай навык, все равно от безделья киснешь. Чтоб сыграл хоть что-нибудь, когда я вернусь.

Шалом радостно закивал.

Лаки трясло, он ходил туда-сюда по асфальтированному пятачку возле полуразрушенной остановки, рюкзак стоял на обочине. Сине-белая табличка с изображением черного автобуса на придорожном столбе сохранилась, но номера маршрутов съела ржа.

Истощив нервную систему, Лаки сел на бордюр, включил ПДА и развернул на колене бумажную карту. Хотя она уже утратила актуальность – не отражала особенностей, возникших после трех последних выбросов, зато не вырубалась внезапно в отличие от электроники. Ландшафт-то в Зоне неизменен уже много лет, если не считать аномальную местность в «мерцалке».

Итак… С этой стороны, то есть с запада, первая серьезная опасность – болото. До него через леса-поля, четыре километра. А если идти по этой дороге, ведущей в поселок, а потом взять чуть правее, то можно заночевать в бункере, сил набраться. Лаки прикинул, что к шести вечера он уже будет возле убежища. Плохо, что так рано, пропадет несколько светлых часов, но иначе никак, если ночь застанет в болоте, лучше сразу застрелиться.