Питер Гамильтон - Иуда Освобожденный

Но с таковыми всегда была проблема.

Иконка с секретным кодом, присланным Казимиром перед самой смертью, все еще соблазнительно мерцала лазурным огоньком на самом краю виртуального поля зрения. Наконец Джастина решила прикоснуться к ней. Она подумала, что во всем виноваты гормоны.

Как и подобало лидеру Африканской группы, Рамон ДБ занимал еще более просторный кабинет, чем Томпсон. Стены здесь украшали древние щиты и шкуры зверей, а голографические проекции демонстрировали пейзажи всего африканского мира. В центре, на самой большой картине, высился пик Килиманджаро, снятый около века назад, когда на его вершину вернулись ледники и гора обрела прежнее величие. Рядом располагалась меньшая по размерам картина, изображавшего хозяина кабинета, стоящего на вершине вулкана и одетого в толстый термальный костюм; Рамон ДБ улыбался в камеру.

Джастина внимательно присмотрелась к этому изображению, удивленно склонив голову набок.

— Знаешь, я могла поклясться, что стояла рядом с тобой, когда был сделан этот снимок. Как странно. Наверное, ты еще раз поднимался туда, уже без меня. Но в той же самой одежде.

— Я… э-э-э. Знаешь, это кабинет политика, — смущенно заговорил он. — Все, что здесь находится, должно символизировать представляемых мной избирателей, нуждающихся в моей помощи.

— А что может быть более символично, чем твоя белокожая жена? Союз двух рас и двух культур. Наведение мостов. Нежное партнерство. Возвышение над конфликтами прошлого. Создание Содружества равенства и справедливости. Содружества, где цвет кожи просто не…

— Ладно, ладно! Я все понял. Господи, женщина…

— Так ты вернешь снимок в прежнее состояние? Извлечешь меня из небытия?

Она еще как-то умудрялась сохранять серьезный вид. Это было трудно. Рамон выглядел таким виноватым, таким уязвимым, что всегда приводило Джастину в восторг. В прошлом она получала массу удовольствия, поддразнивая Рамона.

— Я вынесу этот вопрос на обсуждение, — с преувеличенной важностью ответил он.

— О, благодарю вас, сенатор. Вы можете рассчитывать на мой голос.

— Ты пришла специально, чтобы поиздеваться надо мной?

Веселье мгновенно исчезло с ее лица.

— Нет. Мне нужен серьезный совет.

— И ты пришла ко мне? Я польщен. Этот серьезный совет касается политики или личной жизни? Я знаю, что к экономике твоя проблема не имеет отношения. Помню, как Гор высказывался насчет моей идеологии. Как он меня тогда называл?

— «Плаксивый умеренный либерал, не имеющий понятия о том, как устроен реальный мир». Вот единственное, что я могу повторить в этом полном символов кабинете.

Рамон рассмеялся и поцеловал ее в щеку. Джастина очень встревожилась, почувствовав, как холодна его кожа, и заметив испарину на лбу.

— Ты можешь не беспокоиться, мне нужен совет из области политики, — сказала она, усаживаясь вместе с Рамоном на длинную скамью из тикового дерева, украшенную резными фигурками антилоп.

Ее желудок снова взбунтовался, и Джастина непроизвольно схватилась рукой за горло, не сдержав приступа дрожи.

— Ты в порядке? — спросил Рамон и нахмурился, искренне переживая за нее.

— Я в лучшей форме, чем ты.

Она через силу улыбнулась, но в следующий момент ее рука метнулась ко рту.

Рамон окинул Джастину пристальным взглядом и даже немного наклонился, словно не веря своим глазам.

— Господь милосердный, да ты беременна!

— Да.

— Я… это… Поздравляю.

— Спасибо, Рамми.

У нее на глаза навернулись слезы. Проклятые гормоны!

— Ты беременна по-настоящему. Он, вероятно, особенный человек. Ты не сделала этого даже для меня. Наш ребенок вырос в резервуаре-утробе.

Она ничего не могла с собой сделать, и по лицу потекли слезы.

— Он мертв, — всхлипнула Джастина. — Безвозвратно мертв, Рамми. И виновата в этом я.

— Мертв? — Его руки обняли ее за плечи, привлекая ближе, совсем как раньше, так что ее щека удобно прижалась к его шее. — Ты говоришь о том парне из «ЛА-Галактик»? — спросил Рамон.

— Да.

— И таким образом ты решила себя наказать.

— Нет. Это наш ребенок, и я хочу, чтобы он находился в безопасности. Только так я могу быть уверена.

— Я тебя прекрасно знаю, — ласково произнес Рамон. — Это покаяние, которое ты сама на себя наложила.

— Может, и так, не знаю.

— Видимо, тот человек был выдающейся личностью.

— Был. А я была такой глупой, что позволила себе влюбиться. — Она немного отстранилась и вытерла глаза руками. — А теперь все так запуталось…

— Этот молодой человек верил в свое дело. Таким, как он, завидуют все, кто старше ста лет. Мы можем получать свежие здоровые тела после омоложения, но цельность и энергия юности остаются лишь в памяти.

— Ты не понимаешь. Он был убит Звездным Странником.

Рамон заметно напрягся и пристально взглянул Джастине в лицо.

— Ты же не можешь в это верить.

— Я верю. Потому и пришла сюда. Некоторые из нас убеждены, что он действительно существует, что Хранители правы.

— О нет, Джастина. Ты не должна так поступать. Это реакция на утрату, как и твоя беременность. Ты хочешь верить в то, во что верил твой возлюбленный.

— Рамми, дело не только во мне. Уже многие придерживаются того же мнения, и мы готовимся объединиться против могущественного врага.

— Тебе надо обсудить все с отцом. Он быстро разберется в подобной чепухе. Это он умеет.

— Гор поверил раньше, чем я.

— Гор в это верит?

— Да.

— Боже милостивый! Так ты об этом хотела со мной посоветоваться?

— Да. А именно о том, как довести до сената сведения о предательстве человеческой расы некоторыми из ее представителей.

Рамон откинулся назад, на его лице появилась довольная улыбка.

— Осторожно. Очень и очень осторожно. Значит, вот в чем причина шума вокруг Паулы Мио? И противостояния между тобой и Халгартами?

— Да.

— Понимаю. А ты не могла бы поделиться со мной доказательствами?

— Большая их часть — косвенные улики. И поверит в них только тот, кто столкнулся с этой силой. — Она прекрасно сознавала, насколько слабы ее доводы. — Через пару дней я надеюсь получить неопровержимое доказательство. А пока только подготавливаю почву.

— Они обвинили Дой в том, что она агент Звездного Странника. Обвинили президента.

— Это неправда. — Джастина вызвала в памяти отрывок разговора, только что состоявшегося между ней и Брэдли Йоханссоном. — Это часть кампании по дезинформации, имеющей целью дискредитировать Хранителей.

Рамон щелкнул пальцами.

— И твой интерес к воспоминаниям об уик-энде в Сорбоннском лесу тоже оттуда.

— Кто-то нами манипулировал.

— Подталкивал к войне. Да, тут все понятно. Точно так, как заявляют Хранители.

— Ты с таким скептицизмом говоришь об этом.