Денис Деев - S-T-I-K-S. Ночь грядущая

Аппетит завтракающим исходникам Фил испортил одной фразой на несколько месяцев вперед. С их стороны начал нарастать недовольный гул и наемнику еще раз бы серьезно подпортили лицо, если бы не Маринка, подхватившая его под локоть и вытащившая из столовой.

– Ты не мог бы быть немного повежливее? – шипела она Филу в ухо, таща по коридорам.

– Повежливее с кем? С людьми, которые готовят геноцид на моей родной планете? Ты и правда считаешь, что я был немного груб?

– Ладно! – раздраженно ответила Маринка, – хорошо! Сейчас ты поймешь, почему мы вынуждены сделать это!

Наемник понимал, что ведет себя как вредный подросток, но ничего с этим поделать не мог. Его изнутри так и подмывало устроить Маринке еще какую-нибудь гадость. Пусть это мелочно, пусть глупо, но наемник решил довести исходников до белого каления. Но уже через несколько минут желание маяться дурью у него пропало. Маринка привела его в секцию базы очень похожую на ту, где жил сам наемник и завела его в одну из комнат.

На Фила с Маринкой уставились две пары измученных глаз. Одна из них принадлежала женщине, возраст которой невозможно было определить. Ей могло быть и тридцать лет, но в глазах ее плескались такие разочарование и боль, которые и за целый век не накопить. Волосы ее были растрепаны, лицо избороздили глубокие ранние морщины, а руки, которые от волнения она не знала куда девать, бил мелкий тремор.

Вторая пара глаз, небесно-василькового цвета, смотрела на Фила с кровати, на которой лежал маленький ребенок. Даже прикрывающее его одеяльце, не могло скрыть болезненность и сильную худобу малыша. Лицо – обтянутый тонкой сухой кожей череп, тонкая шейка, которая казалось, может переломиться под весом головы, руки и пальцы, больше похожие на иссушенные веточки – все это говорило о крайнем истощении ребенка.

– Здравствуй, Лиза, – Маринка обняла женщину, потом присела рядом с кроватью и погладила ребенка по голове. – Привет, Тигренок! Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Спасибо, тетя Марина! Хорошо, – тихо прошелестел мальчик. Он попытался сесть на кровати, но обессиленный вновь откинулся на подушку.

– Врачи говорят, что через месяц-два он начнет набирать вес, – сказала мать ребенка, – надо только достать диетических продуктов. Я вот собиралась…

– Сиди с ребенком. Составь список, я сама съезжу в город, – сказала Маринка.

– Да и так для нас столько сделала. Жемчужину добыла.

– Этот жемчуг добыл Поэт, – возразила Маринка.

– Да. Поэт, – на лице женщины появились слезы.

Маринка снова обняла Лизу.

– Тише. Успокойся. Тебе сейчас надо Тигренка поднять. А потом мы вместе сядем, и будет долго Поэта оплакивать. Но сейчас не надо, сын смотрит.

Женщина отерла слезы со своего лица.

– Да, ты права. Прости.

– Вот и хорошо. Я за списком через час зайду, хорошо?

Во время своих командировок Фил насмотрелся разного, но ничто так не резало по его сердцу отточенным лезвием, как вид страдающих детей. От этого не спасала даже пропитанная цинизмом и эгоизмом толстенная шкура профессионального наемника.

– Это сын Поэта. Моего крестного, с которым мы завалили скреббера. Поэт этого монстра год выслеживал и готовился. И весь этот год им приходилось Тигренка держать полуголодным. Мальчишка рос и опасно приблизился в порогу веса, после которого мог стать зараженным. Ты представляешь, какого это – мучить собственного ребенка голодом? Смотреть, как он с кровати подняться, чтобы поиграть не может? Как он на твоих глазах тает буквально, а ты сделать ничего не можешь? – давила Филу на психику Маринка, ведя по коридорам базы, – а знаешь, сколько еще у нас здесь таких детей? Четверо! Будь у нас нормальные ученые, лаборатории, мы бы смогли растить эти чертовы жемчужины, и матери бы с ума не сходили, каждую ночь видя во сне, как их малыши превращаются в монстров.

– А у меня в мире что, не дети? Крысята там для лабораторных опытов, да!? – взвился Фил, – у вас на базе их четверо. Соболезную! А у меня на родине детей миллионы! Но это ж чужие совсем дети, не ваши. Ты большинство из них даже не увидишь!

Маринка зарделась – Фил был абсолютно прав.

– Но мы сейчас как раз думаем, как минимизировать потери среди гражданских.

– Я знаю как! И думать туг нечего! Остановите вторжение, и не будет никаких потерь, – выдал решение проблемы наемник.

– Мы не можем, – уставившись в пол, пробормотала Маринка.

– Потому что сами в монстров превратились! В вашем гадском Улье все монстрами становятся! Просто кто-то внешне, кто-то внутри. Вон твой Шкипер хуже любого рубера. Ни своих, ни чужих не жалеет. Рабство развел, нолдов порешил. Душа у него мутировала!

– Он заботиться о своих людях, – уперто произнесла Маринка. Но в этой упертости явно скользило сомнение, – да и потом, ты же нам тоже помогаешь.

– Помогаю, ради родных. Потому, что тоже в эгоистичную тварь превратился, – честно ответил Фил, – все, веди меня обратно в камеру. Не могу на рожи ваши больше смотреть. А то доберусь до какого-нибудь арсенала и взорву ваш гадюшник к чертовой матери.

– Но у нас совещание. В штабе. Отработка проникновения на базу. Кроме тебя изнутри ее никто не видел…

– Вот и веди меня на это совещание. А потом – в камеру! – безапелляционно заявил Фил.

Может Шкипер и был мутантом-психопатом, но организатором и стратегом он был прирожденным. На переговорах с союзниками он тут же занял главенствующее положение и моментально пресек все возможные попытки перетянуть на себя теплое одеяльце, а грязную работенку свалить на других. Он смог учесть и увязать вместе и интересы своих союзников. Килдинги получили возможность нести семя Стикса в другой мир, то есть заразить все, что можно грибком и забиться в религиозном экстазе. Экстаз экстазом, но килдинги еще требовали и нечто материальное, а именно открытия в мире Фила тринадцати своих поселений. Шкипер милостиво согласился на их условия, но Фил понимал, что при первой же возможности глава Исхода выжжет эти поселения дотла. Шкиперу нужна абсолютная власть над новым миром, и он не собирался ею делиться с религиозными фанатиками.

Несмотря на громкие заявления квазов о «гармонии с Ульем» их больше всего интересовали поставки в Улей оружия и боеприпасов. Шкипер с Отцом почти целый день спорили, обдирая глотки, об объеме и видах вооружений, которые Сыны Улья получат за участие в штурме. В итоге страшно довольный торгом Шкипер пожал лапу кваза и тот отбыл готовить своих бойцов к штурму. После чего глава Исхода приступил к мобилизации своих людей и подготовке к штурму. Бойцы исхода носились как угорелые, готовя оружие и технику, что-то постоянно таская, загружая и ремонтируя. Работы шли в таком бешеном темпе, что Фила несколько раз забывали покормить. Он все протесты Фила охранники заявляли ему, что он не в санатории на полном пансионе отдыхает и может потерпеть. В ответ Фил вытребовал себе для восстановления справедливости сразу две пайки и уселся перед тарелкой с синим холодцом, чтобы подкрепиться.