Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

— Шляпу, зачем оставили?

— Он был оставлен специально для выявления и по возможности отслеживания русских агентов.

— Быстро ты его раскусил.

— Интуиция, Сергей. Было в нем что-то фальшивое… Ну не знаю, как объяснить.

— А портье?

— За две бумажки, десять фунтов каждая, его попросили ничего не видеть, не слышать и поддерживать разговор.

Указанный адрес мы нашли быстро. Ударом ноги я выбил дверь. Сидевший в коридоре охранник, только и успел вскочить на ноги, после чего его затылок с глухим треском врезался в стену. Ворвавшись в комнату, я был готов открыть огонь на поражение, но этого не понадобилось — неожиданность нашего появления сыграла свою роль, заставив замереть всех троих мужчин, находящихся в комнате. Только спустя несколько секунд, у одного из них, плотно сбитого мужчины с пышными усами, рука резко скользнула к карману брюк, но уже в следующее мгновение застыла на полпути, стоило ему увидеть направленный на него ствол пистолета.

— Эй, мистер, не так быстро.

После моего предупреждения англичан так же быстро убрал руку обратно и замер, глядя на меня, словно кролик на удава. Быстро обежал взглядом на предмет опасности двух других англичан. В кресте сидел толстяк. Полный, с отвисшими щеками на мясистом лице, он чем-то напоминал бульдога.

"Точно. Английский бульдог".

Рядом с ним стояла его полная противоположность — худой английский джентльмен, с длинными черными усами, переходящими в короткую аккуратную бородку. В руках он держал большую прошитую тетрадь в светло-коричневой обложке. До этой секунды мне не довелось ее видеть, но догадаться, что это были украденные у нас бумаги, было несложно.

— Ты их совсем запугал, Сергей. Разве так можно? Господа англичане могут плохо о нас подумать, — небрежным тоном, сказал, появившейся на пороге комнаты, Пашутин. В руке он держал пистолет. — Это никуда не годиться. Положение нужно срочно исправлять, а иначе союзники перестанут нас любить.

С этими словами он сделал несколько шагов, затем неожиданно и резко ударил британца, держащего в руках тетрадь, рукоятью пистолета по голове. Тот коротко вскрикнул и мешком завалился на пол.

— Вы тут что-то уронили, сэр!, — с этими словами подполковник неторопливо наклонился и, подобрав тетрадь, быстро пролистал несколько страниц.

— Хм! Странно. Ни одного слова по-английски, только на русском и немецком языках, — задумчиво протянул он с недоуменным видом, но уже в следующую секунду он резко повернулся к толстяку и зло рявкнул. — Говорить будешь, мистер?! Или тоже в лоб хочешь?!

Старший агент все еще никак прийти в себя от неожиданного появления русских головорезов. Операция была проделана на должном уровне. Ничто не предвещало провала. Его люди заверили, что за ними не было слежки. Тогда, дьявол их раздери, что случилось?! Его судорожные попытки понять были прерваны неожиданным вопросом на отличном английском языке. Надо было срочно что-то предпринимать, поэтому изобразив гнев, он закричал:

— Это грубое насилие! Произвол! Это частная квартира! Я консультант английского посольства по продовольственным закупкам! Вы за это ответите! Я буду жаловаться!

Услышав его растерянные вопли, Пашутин расплылся в улыбке. Вот только радости в ней было столько, сколько в оскале хищного зверя.

— Почему-то я так и думал. Не может продовольственный агент интересоваться чужими переговорами! Конечно, не может! Зачем ему это?!, — в следующее мгновение улыбка исчезла, а дуло браунинга с силой уткнулось в лоб британцу. — Даю минуту. Расскажешь — будешь жить, не расскажешь… Короче, тебе выбирать.

Все было понятно и без перевода, стоило лишь посмотреть в полные злобы и страха глаза агента. Несколько секунд он молчал, потом что-то тихо сказал, напряженно-хриплым голосом.

— Говорит, стреляй, ничего не скажу. Хм!, — перевел его ответ подполковник, после чего убрал пистолет. На лбу англичанина остался красный отпечаток дула, обрамленный капельками пота. Пашутин повернулся ко мне: — Может, ты попробуешь?

— Не выдержит. Умрет.

Подполковник перевел взгляд на второго англичанина. Какое-то время смотрел на него, затем что-то быстро спросил его по-английски. Получив ответ, разведчик с хитрецой посмотрел на меня и сказал: — Говорит, что пришел к приятелю. Просто поговорить.

— Поговорить с ним?

— Чем черт не шутит. Давай.

Подойдя к британцу, я обыскал его. Помимо пистолета у него оказался еще и кастет.

— Что, мистер, готов пострадать во имя Англии?, — спросил я его, не рассчитывая на ответ.

Тот только начал что-то бормотать на английском, как в следующую секунду его тело свела судорога боли. Дыхание прервалось, глаза выпучились от непереносимой боли. Еще через несколько секунд агент скрутился на полу, хрипя от боли. Пашутин только хмыкнул при виде мучений британца, потом посмотрел на меня и сказал:

— Посмотри в спальне. Может, найдешь что-либо похожее на веревки. А я пока здесь посмотрю.

Из спальни я принес две простыни и толстую пачку десятифунтовых английских банкнот. Простыни тут же порвал на длинные и широкие лоскуты, которыми привязал "английского бульдога" к креслу. Пашутин тем временем занимался обыском в гостиной, вытаскивая ящики из шкафов и простукивая стенки. В стене за комодом ему удалось обнаружить секретную панель, из-за которой он извлек деньги, пистолет, патроны и несколько блокнотов. Перелистав один из них, тихо присвистнул. Поймав мой взгляд, быстро сказал: — Нам крупно повезло, — после чего взял портфель и сложил в него все найденные бумаги, документы и оружие, затем нагнулся над усатым агентом, уже пришедшим в себя, и спросил что-то по-английски. Тот зло и хрипло ему ответил. Подполковник выпрямился и перевел мне его ответ: — Говорит, что ничего не знает.

— И что дальше?

— Да черт с ними!

Потом отошел в сторону, и какое-то время любовался багровым и мокрым от пота толстяком, привязанным к креслу, в окружении трех связанных тел. И вдруг неожиданно рассмеялся. Весело и заразительно. Я удивленно на него посмотрел: — Чего тебя так разобрало?

— Я давно мечтал дать хорошего пинка под зад заносчивым бритам!

Чарльз Локкерти, уже три десятка лет, служивший тайным целям Англии, не помнил подобного провала, а уж тем более не мог подумать, что подобное случится с ним самим. Он уже понял, что провалить их явку мог только агент Джон Богард, оставшийся в отеле. Только как они смогли выйти на опытного и не раз проверенного в деле разведчика? Что они с ним сделали, чтобы он заговорил? Или обошлись как сейчас с Эдвардом Райли?

"Да. Так оно и произошло. Но что мне теперь сказать в Лондоне? Эти головорезы нашли его записи. Список информаторов, завербованных британской разведкой, денежную книгу, по которой им платились деньги, инструкции… Это был не просто провал! Это был настоящий разгром, после которого оставалось только один способ стереть позор — застрелится! Кровь ударила в голову. Виски заломило, перед глазами поплыли цветные пятна, а в ушах зашумело. На какое-то время он выпал из реальности, пока вдруг неожиданно раздавшийся непонятный шум, привел в чувство. Это было… Наглый русский бандит смеялся. Потом он похлопал по портфелю с бумагами и спросил на чистом английском языке: — Как вам такое понравиться, мистер?! Это будет очень большой дипломатический скандал! Не скоро вы, островитяне, отмоетесь от этой грязи! Ох, нескоро!