Вадим Денисов - Антибункер. Навигация

Теплоход уже сходил в два коротких рейса к речным поселениям поблизости с целью установления контактов и банальной разведки, показал себя спокойным надёжным тихоходом. Вспомнил о нём, и в который раз поразился снобизму любителей самых мощных подвесных моторов. Девяносто лошадиных сил! Только подумать, два моих подвесника в сумме дают столько же! Два мотора для лодок. А проектировщикам, эксплуатантам и заказчикам проекта 16601 такой мощности вполне хватало для решения заявленных задач.

Четвёртым в строю флотилии станет тяжёлый буксир-толкач «Аверс», судно ещё доводится до ума, капитан колотится, механик временный. Да и на «Гдове» ещё не полный экипаж, так что не знаю, на какое именно судно возьму Сашку Васильева, может и на буксир, посмотрим. Желающих попасть в группу много, особенно среди поселковой молодёжи, которой смертельно надоело сиднем сидеть на одном месте в отсутствие телевидения и интернета, так что подбирать буду тщательно.

С появлением пулемёта с вооружением плавгруппы всё складывается неплохо. У Екатерины есть карабин «Сайга-МК», который я вручил ей вместо найденного в красноярской квартире на улице Ленина карабина под калибр 5,45. В рубке катера постоянно висит гладкоствольный полуавтомат. У меня — карабин «Тигр» и автомат АК-103, пистолет Макарова, а теперь вот ещё и АПС появился.

Экипаж боевого плавмагазина, постоянный состав которого составляют шкипер Геннадий Фёдорович Петляков и Игорёня Потупчик, тоже вооружён неплохо. У них имеются два революционных нагана-самовзвода, с которыми оба никогда не расстаются, старый добрый автомат АКМ, двустволка деда, полуавтоматический малокалиберный «Аншютц» Потупчика с оптическим прицелом, точное, качественное и достаточно надёжное оружие, и подаренный Петлякову «Колчак», укороченный мосинский карабин-легенда в кавалерийском варианте определённый штатным оружием рубки корабля.

Ядро экипажа «Гдова» — шкипер и моторист — старые друзья, охотники, губители лосей и гусятники, вооружены основательно и одинаково, наверное, тут сказался аутотренинг долгих бесед и горячих споров на оружейную тему. Люди серьёзные, и арсенал у них серьёзный: два карабина СКС, причём один из них со штатным штыком, пара оснащённых оптическими прицелами «Вепрей» калибра 7,62х54R и классические двустволки.

В общем, обживаемся помаленьку.

Когда трансивер зацепился во второй раз, я, сидя за столом, задумчиво вертел в руках грубую верхонку, похожую на рукавицу сварщика, и прикидывал, как её можно приспособить под временную кобуру для АПС. Таскать килограмм железа в боковом кармане куртке очень неудобно. Вот я и размышлял, где сделать прорези для ремня, что лишнее можно отрезать сразу за отделением для указательного пальца, и стоит ли сшить шов тонкой проволокой или же просто прострелять строительным степлером.

Радиостанция, прекратив сканирование, зашипела, и я тут же радостно поднял голову — наши на подходе! Можно облачаться! Но тут же с нехорошим предчувствием понял, что характерное шипение указывает на приём аналогового сигнала, это не Глебова.

Пш-ш…

— Общий вызов.

Пш-ш…

Опять он!

— Всем, кто меня слышит, короткий отчёт. Приём, — настойчиво прозвучал знакомый голос — спокойный, чуточку усталый.

Пш-ш…

Характерный тембр. Его я уже не спутаю, запомнил.

— Всем, доклад. Итак, сеанс закончен. Счёт семь-ноль, — буднично объявил тот самый мужик, дважды ловленный мной сегодня днём в эфире.

Я же, несмотря на общее приглашение, объявляться опять не торопился, и поднял громкость, продолжая внимательно слушать.

— Восьмой ушёл. Очень резвый оказался, с отличной реакцией, я получил истинное удовольствие, поздравляю! И катер у него хороший, быстрый.

Меня так шибануло неожиданным осознанием смысла сказанного и тут же появившейся ледяной злостью, что волосы на руках поднялись, очень хорошо это почувствовал! Мурашки пошли! Больше таиться нельзя, сгорю к лешему от злости. Палец сам собой щёлкнул вызовом.

Пш-ш…

— Стрелок, тебя услышал, восьмой в канале. Говори дальше.

— Восьмой? О, какая неожиданная встреча! Поздравляю ещё раз, молодой человек, вы первый за эту неделю, кто рискнул пообщаться со мной в эфире. Я не ошибся с возрастом?

— Не ошибся, — скрипнул я зубами.

— Да-да, вам не больше тридцати, пожалуй, нет характерных скрипящих тембров, что, увы, появляются у нас с годами… Физиология.

Нет уж, разговоров на вольные темы не будет.

— Что же ты творишь, сволочь? — хрипло спросил я, стараясь выдерживать спокойный тон.

— Не задавайте глупых вопросов с очевидными ответами, вы же явно умный человек. Но я отвечу, чтобы дать вам время придти в себя и собраться с мыслями, — чувствовалось, что он не прочь потрепаться. Даже очень не прочь.

Значит, действует в одиночку, поговорить ему не с кем.

— Охочусь на людей. И очень неплохо охочусь, смею заметить, эффективно. Извините, как лучше к вам обращаться, не называть же вас Восьмым, право слово...

Выходит, это были не попытки переговоров группы рейдеров, просто именно так маньяк-убийца решил в буквальном смысле в прямом эфире вести отсчёт человеческих жертв, информируя всех, кто смог поймать его сигнал.

— Сам представься.

— Можете звать меня Ландур.

Отчего-то я сразу понял, что дальше просто не будет. Хотя бы уже потому, что он знает это чрезвычайно редкое слово, как и то, что оно обозначает. Обычный городской житель этого слова знать не может.

— Самоед, позывной такой же. Продолжай, Ландур, слушаю тебя.

Он прав, сволочь, я инстинктивно старался тянуть время, пытаясь сообразить, каким образом можно заставить его проболтаться и тем позволить мне вычислить хотя бы примерное место лёжки зверя. Очень опасного зверя.

— Принял, позывной «Самоед». Очень приятно, хотя ваш труп обрадовал бы меня ещё больше, это была бы хорошая охота. Кстати, на стадионе меня можете не искать, я в другом месте. Насколько я понимаю, на вы мы общаться не сможем?

— Сможем, когда я тебя поймаю и начну рвать зубы пассатижами, — пообещал я. В этот момент моя правая рука подпирала наушник, а левая зачем-то листала журнал записи связей, не не останавливаясь на конкретной странице, и только взгляд на наручные часы вывел меня из этого странного подвешенного состояния.

— Вот тогда и уважу тебя, Ландур, обращусь на вы. А второй раз — во время публичной казни в общине. Не знаю, что какой способ исполнения приговора выберут люди, но виселице ты обрадуешься.

Щёлк. Пш-ш…

Мне показалось, что он специально пощёлкал, чтобы приглушить смех.

— Я всегда буду рад симметричной охоте, уверяю вас. Самоед! Готов принять вызов.

Совсем ослабевший, на самом деле уже слабо слышный дождь непостижимым образом колотил по натянутым, как струны, нервам, словно в тысячу тунгусских бубнов. Рассыпчатый гул стоял в голове. Непонятно, что именно рождало этот монотонный, нескончаемый перестук-перезвон, похожий на тот, с которым мелкие свинцовые дробины сыплются в пустой таз, звук был нереальный, вымышленный, точнее, придуманный мной, но от такого у меня натурально, а не фантомно вяли уши.