Сергей Сухинов - Тени на Меркурии

Эта мысль ошеломила его. А что, если его всемогущий враг проявил нечто вроде сострадания? Разумеется, у дьявола свое представление об этом чувстве — извращенное, даже садистское, но все же… Омену ничего не стоило оставить вокруг своего беспомощного врага выжженную пустыню, но он создал нечто вроде оазиса… если, конечно, это не было очередным миражем.

Взяв Ольгу за руку, Игорь молча повел ее на верхнюю обзорную палубу. Пройдя среди многочисленных шезлонгов и кресел, они остановились возле широкого окна и, обнявшись, молча стали наблюдать за тем, как корабль, рассекая килем мелкие волны, медленно приближался к скалистым островам. Невдалеке на поверхность внезапно выплыло чудовищное существо размером с кита, с многоголовым туловищем и длинными суставчатыми щупальцами. Издав протяжный вопль, чудовище обрушило на свинцовые волны могучие удары, подняв фонтан раскаленных брызг, и вновь ушло в глубину.

Ольга вскрикнула и прижалась к Корину всем телом.

— Что это, Игорь? Откуда появилось это чудище?

Корин улыбнулся.

— Началось представление, — объяснил он. — Свинцовое море — огромный аттракцион, нечто вроде Диснейленда для взрослых. Неужели ты забыла?

— Да… кажется, я что-то такое слышала… А почему на корабле не видно людей?

Корин собрался с духом и ответил:

— Потому что их нет. Я хотел остаться с тобой наедине и потому отвез на старый, давно заброшенный причал.

— А кто… кто управляет судном?

— Автоматика.

— И как долго продлится плавание?

Корин пожал плечами.

— Это зависит от ветра и многих других причин…

Думаю, через три-четыре дня мы достигнем западного берега.

Глаза Ольги впервые засияли. Она бросилась Корину на шею и осыпала его горячими поцелуями.

— Ох, как здорово ты все придумал, Игорек… — прошептала она. — Этот город… он навевал на меня тоску. Я чувствовала себя такой одинокой… Ты вечно был занят, и мне приходилось подстерегать тебя по ночам возле подъезда. Я вела себя как последняя дура, но ничего не могла с собой поделать…

Корин осторожно спросил:

— И ты… и мы проводили эти ночи вместе?

Ольга удивленно заморгала.

— Ну конечно… Все, кроме одной. Разве ты забыл? Ты вел себя так странно… быстро засыпал, а во сне часто ворочался и стонал… Тебя мучали кошмары?

— Да, — растерянно ответил он и подумал: «Выходит, бедная Линда была права. Я тоже все те дни находился под контролем… по крайней мере, по вечерам и ночам».

— А твой муж… он разве не ревновал?

Ольга жестко усмехнулась.

— Еще как. Но он во всем виноват сам. Эти три года оказались для меня сущим кошмаром. Михаил так и не смог понять, почему я так быстро разлюбила такого высокого, красивого, во всех отношениях преуспевающего мужчину.

— А он… он любил тебя?

— По-своему — да. Но очень по-своему. Я хотела поначалу стать частью его Жизни, а таковой у него не было. По крайней мере, этот образ существования я жизнью не могу назвать. Все холодное, претенциозное, очень дорогое… Все — напоказ, все — наружу, а внутри — пустота. Словом, мы оказались совершенно разными людьми. А потом я начала публиковать статьи в тюменских независимых газетах под разными псевдонимами, и он поклялся меня убить.

Корин вздрогнул.

— Не понял… Как убить?

Ольга снисходительно улыбнулась.

— Ну, конечно, не меня, а авторов этих заметок и статей. Я кое-что знала об изнаночной стороне его нефтяного бизнеса и не удержалась… Если бы ты только знал, Игорек, какие это люди! Лощеные снаружи и напрочь прогнившие внутри. Я долго терпела, притворялась полной дурой, но я же видела, как они безжалостно расправляются со всеми, кто становится у них на пути. Три года нашего брака — и два десятка заказных убийств людей, связанных с тюменским нефтяным бизнесом. И всегда концы в воду. Но я-то понимала… Слышала обрывки разговоров, видела лица, находила на столе мужа кое-какие записи… Конечно же, он не был главой этой банды, но и пешкой тоже не считался.

— И однажды он вычислил тебя?

— Да. При его связях это оказалось совсем несложно, хотя я вела себя очень хитро…

— Он угрожал тебе?

— Еще как! Он обозвал меня дурой, которая пилит сук, на котором сидит. А потом начал рассказывать всякие грязные вещи про отца…

— A-а… Он, кажется, тоже занимался в свое время нефтью?

— Да. Но он был другим, настоящим человеком! Пусть волком, а не овцой, но отец по крайней мере жил, а не существовал! И он был фанатично предан своему делу. Он был крепким хозяином, а не прыщом на заднице, понимаешь?

Корин промолчал. Ольга обожала своего отца, и всяческие реплики на этот счет были бы сейчас неуместны.

— Почему ты вспомнила обо мне? — задал он мучавший его вопрос. — Понимаю, жизнь с Михаилом у тебя не сложилась… но при чем здесь я? Три года молчала, а тут…

— Обрушилась словно снег на голову? — с кривой усмешкой продолжила за него Ольга. — Да, есть такой грех. Поначалу я посчитала наш роман простым девичьим увлечением… ведь ты тогда был так знаменит! А здесь, на Венере, ты показался мне просто Богом. Когда ты сумел посадить тарелку на Мраморном утесе, наша альпинистская группа уже потеряла надежду на спасение, понимаешь? Ты выглядел просто мальчишкой по сравнению с нашими проводниками, а проявил себя в отличие от них настоящим мужиком. Но вот в быту ты был, прости, сероват. Вернее, мне тогда так казалось по молодости и по дурости. А когда я наелась досыта всех этих бразильских карнавалов, Таити и Монте-Карло, я вдруг поняла, что совершенно одинока… А ты был таким замечательным другом!

Корин внимательно посмотрел на нее.

— Другом? — переспросил он. — Так вот в чем дело…

Ольга приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в лоб.

— Прости, Игорек, если я тебя обидела. Пойми — в жизни долгие годы моим главным мужчиной был отец. Но после его смерти осталась пустота… и ты, только ты сумел заполнить ее. Наверное, это тоже любовь, хоть и немного другая, чем я себе представляла.

Корин нервно рассмеялся и с силой потер одеревеневшее лицо.

— Ты что? — с испугом спросила его Ольга.

— Да так… Наверное, это судьба. Только три женщины по-настоящему волновали меня, и каждая видела во мне прежде всего друга. Разве это не смешно? Пылкая любовь, обожание, страсть — это все достается таким, как Володя Поплавский… да Господи, всем достается! Я же словно прокаженный… Когда я узнал, что ты прилетела на Венеру, то подумал, осел, что… Ладно.

— Что ладно? — тихо произнесла Ольга.

— Богу — Богово, а кесарю — кесарево, — объяснил Корин. А сам подумал: «Вот так рушатся воздушные замки. Бедная Линда, как нам с тобой обоим не повезло. Ты, по крайней мере, не пыталась лишать меня иллюзий. А Ольга… она совсем иная. Как говорится: что на витрине, то и в магазине. Та самая простота, что хуже воровства».