Сергей Сухинов - Тени на Меркурии

— Нет, конечно, — усмехнулся Поплавский. — Хотя кое-какое сходство есть. Понимаете, Селивестров долгое время занимался изучением генетической природы эволюции. А попросту, искал ген, который был ответственен за естественный отбор. Конечно, для всех живых существ он жизненно необходим — ведь зародышей всегда намного больше, чем сможет прокормить биосфера. И Селивестров этот ген нашел. Он назвал его «геном борьбы», или «геном зла»…

— Почему зла? — перебил командира настырный Ашот.

— Ну, брат, это мы в такие философские дебри заберемся… — протянул Поплавский.

— Не надо! — простонал Асташевский. — Только вот этого — не надо! Я думал, мы соберемся, составим план действий — ну, кому пушку наводить, кому снаряды подносить, а кому команду отдавать. А мы тут про добро и зло заговорили… Пойду, что ли, перекушу с горя.

Он встал с дивана, шумно зевнул, потянулся и направился на камбуз. Ашот выразительно пошевелил носом, но все же остался. А Марта и Корин рассказом Поплавского явно заинтересовались.

— Про «ген борьбы» я помню, — с оживлением произнесла Марта. — Еще в институте нам про это рассказывали — но факультативно, поскольку официально теория Селивестрова не была признана. Чужаков в генетике не любят… да и где их любят! Он проделал уйму экспериментов с зародышами многих простейших и сумел-таки выделить ген, при разрушении которого зародыши переставали проявлять прежнюю активность. И погибали на порядок чаще, чем прежде.

— Вот-вот, — кивнул Поплавский. — Такое, случись оно в большом масштабе, могло бы привести к быстрому вырождению и исчезновению вида. Селивестров считал, что из-за саморазрушения «гена борьбы» и вымерли в свое время динозавры, а не из-за похолодания или других причин. Собственно, не в динозаврах даже дело — на Земле бесследно исчезли миллионы видов животных, насекомых и птиц, и одним естественным отбором такое не объяснишь.

— А при чем здесь люди и при чем здесь зло? — спросил Корин.

— А при том, что борьба — это зачастую уничтожение, прямое или косвенное. Можно проглотить зазевавшегося собрата, а можно выхватить у него из-под носа последнего червячка. А такие вещи мы, люди, относим ко злу, не так ли?

— Это точно, — хохотнул Корин. — Если сейчас пойти на камбуз и слопать последний оставшийся в холодильнике кусок ветчины, то Слон не забудет такой обиды до конца дней своих. И преступник будет назван именами всех врагов человечества, отныне и вовеки веков.

— Очень образный пример, — ухмыльнулся Поплавский. — Итак, там, где борьба, там уничтожение, там и возникает зло. А вот гена добра нет, это чисто изобретение разума человека. Зато в генотипе многих высших животных заложены всяческие ограничения на зло, типа библейских: не убий себе подобного, не впадай в содомский грех и прочее. Понимаете — гена добра нет! В этом-то, по мнению Селивестрова, и есть корень зла, который терзает человечество на протяжении всех тысячелетий. Когда люди жили первобытнообщинным строем, они еще недалеко ушли от своих предков-обезьян, и потому их зло носило во многом животный характер примитивной борьбы за существование. Но со временем разум человека развился, руки делали свое дело, и вокруг человека появилась вторая природа. Она стала защищать человека, кормить его и диктовать ИСКУССТВЕННЫЕ принципы добра — их создавали религия, литература, культура и прочее. Но «ген борьбы» продолжал непрерывно производить зло, которое уже не нужно было для эволюции человека, по крайней мере, в таком количестве. Понимаете: искусственное добро — и натуральное зло! Неравные силы. А поскольку зло всегда активнее и сильнее, то всегда элиты будут предельно эгоистичными, в какие бы красивые одежды они ни рядились и какие бы слова ни произносили. Воспитание, религия, образование — все это замечательно, но природу человека не изменить никогда! В верхах всегда будет цвести алчность и себялюбие, а в низах — зависть и косность. Двадцатый век это прекрасно доказал, и особенно у нас, в России. Именно мы первыми начали строить коммунизм, который удивительным образом стал быстро во многом смахивать на фашизм. Кстати, у моих любимых писателей братьев Стругацких есть роман «Град Обреченный». Там как раз про это: как ни перетряхивали могущественные Наставники экспериментальный город людей из различных эпох, как ни пересаживали его правителей с места на место, ни черта не получалось.

Некоторое время все молчали, обдумывая сказанное. Наконец Марта нерешительно спросила:

— И что же предлагает твой Селивестров? Заняться усовершенствованием человека, оскопив его, разрушив в нем «ген борьбы»?

— Ну, зачем же непременно разрушать, — добродушно улыбнулся Поплавский. — Нет, лемовской «бетризации» нам не надо. Но несколько пассивизировать зло можно. Этими экспериментами и занимался Селивестров на протяжении многих лет. Он установил, что на «ген борьбы» благотворно влияет невесомость. А если к этому добавить практически безграничную свободу, когда каждый человек может выбрать себе любую из сотен тысяч малых планет и в то же время иметь возможность общаться с теми, кто живет в городах, скажем, на той же Церере…

— Теперь понимаю, — задумчиво произнес Корин. — Так вот на каком фундаменте собирается строить Селивестров свою Новую Утопию…

— И он ее уже строит, — улыбнулся командир. — Я слышал от друзей, что на Церере основан небольшой поселок, хотя более половины колонистов предпочли разбрестись по соседним астероидам. Среди них, кстати, немало представителей тех самых элит, о которых так жестко высказывался Мечников. Ну что ж, в семье не без урода! Они вложили в этот проект огромные деньги. Нашлись и богатые спонсоры. Так что в течение нескольких лет колония в астероидах не будет ни в чем нуждаться.

— A-а, это сейчас, — пробурчал Ашот. — А дальше как будут жить? Если уж на Марсе сады не хотят цвести, то как они зацветут в этакой холодище и темнотище?

— Зацветут, — уверенно отозвался Корин. — Люди в колонии собрались головастые и рукастые. Кроме того, они уже нашли, чем торговать с Землей. На астероидах найдены уникальные драгоценные камни, каких больше нет нигде в Солнечной системе — так называемые протосамоцветы. Они образовались тогда же, когда из газо-пепельного облака сформировалось первичное твердое вещество, ставшее строительным материалом для планет. Но вот между Марсом и Юпитером планета так и не образовалась, и все строительство ограничилось созданием астероидов.

Разноцветные протосамоцветы обнаружили первые экспедиции на Цереру, но камней было так мало, что об их промышленной добыче и речи не могло идти. А колонисты вполне могут этим заработать на жизнь, по крайней мере, для начала. А дальше… кто знает, что произойдет с человечеством дальше? Еще неизвестно, кто выживет этак лет через триста — земляне или колонисты в десятом поколении…