Владислав Выставной - Кремль 2222. ВДНХ

– У меня? Но что я могу?

Кобра помолчала, продолжая поглаживать монстра. Произнесла тихо и вкрадчиво:

– Убедить Его передать Силу достойнейшему.

– Достойнейшему? – растерянно повторил Книжник. – Кто же это?

– Уж не хочешь ли ты меня обидеть? – девушка сверкнула в его сторону взглядом.

Книжник сделал вид, что не понял. Сказал:

– Я знал одного достойного человека. Но он погиб, спасая меня.

Кобра прикусила губу. Чуть наморщила лоб, раздумывая. Книжник невольно залюбовался ей. Даже сердясь, она выглядела потрясающе. Снова схватила Книжника за руку, потащила за собой. На этот раз парень едва не взвыл от боли: тонкие пальцы сжимали его ладонь с такой силой, что трещали кости.

Она резко остановилась и буквально швырнула его в сторону еще одного чудовища, замершего в дальнем конце пещеры. Ядовито произнесла:

– Ты про него говоришь?

Поначалу Книжник не понял, что имеет в виду Кобра. Но приглядевшись к новому существу, не смог сдержать сдавленного возгласа.

Перевел полный боли взгляд на спутницу:

– Но зачем?.. Зачем вы с ним это сделали?

– Я говорила тебе: жизнь имеет свойство принимать самые причудливые формы. После физической смерти человеку уже не суждено ожить в прежнем виде. Но можно обрести жизнь новую. Ты сталкивался с био?

– Приходилось. Знаю, что ты хочешь сказать: каждым биороботом управляет человеческий мозг…

– Не просто мозг – умерший по разным причинам и лишь после искусственно оживленный с ограниченным функционалом. Био способен на большее, чем боевая машина с электронным интеллектом. Он почти разумен.

– Но всего лишь «почти»…

– Именно так. Смотритель – уже не тот человек, которого ты знал. Отныне у него другая форма и новое предназначение. Ты видишь наших будущих воинов, – Кобра обвела рукой пространство пещеры. – Все они были людьми. И все погибли. Но каждому из них Биология дает второй шанс – даже самому никчемному, худшему из них. Знаешь, кто это?

Она указала на существо с багровой чешуйчатой кожей, чем-то напоминавшего демона со средневековой картинки. Узнать в нем кого-либо казалось невозможно. Но что-то неуловимое подсказало Книжнику:

– Коготь?

– Он самый. И Коготь, и твой друг – вполне достойны, чтобы биться за Силу. Силу, которая достанется мне.

Последнее было сказано с таким напором, что Книжник с трудом сдержал желание вжать голову в плечи. Еще труднее было не отвести взгляд от бешеных глаз Кобры.

– Не стой у меня на пути, мальчик. Подумай о своем будущем. Побудь здесь, осмотрись. И прими правильное решение.

Резко развернувшись, она ушла. Ушла, оставив его наедине с монстрами. Если она задумала таким образом ударить по его нервам, то это ей вполне удалось. Остаться одному в этом жутком месте было достаточно, чтобы правильно понять намек. Если что-то пойдет не так, Кобре стоит лишь глазом моргнуть, чтобы он занял свое место среди этих лишенных разума монстров.

Черт бы ее побрал с таким подходом к гуманизму! Лучше уж смерть, чем такое вот подобие жизни. Впрочем, с самого начала было ясно: тотем Биологии – злая насмешка над идеей всепобеждающей жизни. Этим он похож на Химию: принося якобы пользу своим адептам, взамен он калечит все вокруг – включая тех, кто ему поклоняется.

Стоило сделать усилие, чтобы заставить себя подойти поближе к тому, во что превратили Смотрителя. Даже глядеть на него было больно. Наверное, тело еще не закончило чудовищную трансформацию. Тело буквально висело в мешанине жил и пульсирующих сосудов – все это тянулось к потолку и стенам, соединяясь в единое целое с бесконечно сложной сетью, смыкающейся в сердце тотема. Оно дергалось и неестественно двигало отдельными участками тела, кожи, мышц – как будто кто-то проводил бесконечные тесты на работоспособность создаваемого живого «устройства».

Уже был ясен замысел жестоких «фантазеров»: трехметровое, с мощным хвостом тело напоминало формой велоцераптора, но имело куда более мощные лапы с острыми когтями, напоминающими, однако, человеческие. Наверное, эти жуткие руки должны были сохранить способность держать оружие. Самым страшным было лицо – именно лицо, еще не закончившее превращение в звериную морду и сохранившее знакомые черты. Самая ужасная морда не так страшна, как изуродованное знакомое лицо. По лицу было видно, какие муки испытывает якобы мертвый человек… Бывший человек.

– Как же так, Смотритель… – проговорил Книжник. – Как же тебя угораздило…

Коснулся ладонью ледяной липкой кожи – и отпрянул от неожиданности: монстр дернулся, попытался повернуть голову в его сторону, открыть глаза – было видно, как двигаются зрачки под веками. Не вышло. Наверное, существовало ограничение, какой-то блок на движения, не нужные хозяевам. Как и любого робота, даже биологического, этого жуткого «гомункулуса» еще предстояло «включить». Хотя это существо правильнее было бы назвать «антигомункулусом» – настолько он был чужд человеческой природе.

– Ты слышишь меня, Смотритель? – осторожно спросил Книжник.

Монстр снова вздрогнул – наверное, узнав свое имя. Но семинарист не питал иллюзий: по-видимому, это остаточные рефлексы. Кобра свое дело знает – зачем ей воины, обремененные воспоминаниями? В бою не нужна личность – нужны рефлексы и пренебрежение к собственной жизни.

– Ладно, – пробормотал парень. – Тогда я пойду. Надеюсь, ты уже ничего не чувствуешь. И это к лучшему…

– Боль… – прогудел низкий голос.

– Что?!

– Боль… Холод… Страх…

Стало не по себе. Голос звучал как будто из могилы. Впечатление усиливалось тем, что чудовище даже не открывало пасть. Пересилив себя, Книжник погладил холодную кожу в районе мощной шеи. Передернуло: пальцы ощутили пульсацию какой-то мелкой жилки.

– Как мне помочь тебе, друг?

Огромное тело содрогнулось – и под дрожащими веками приоткрылся глаз. Совершенно человеческий. Глаз Смотрителя.

– Убей меня, – прогудел голос. – Убей.

Это уже было слишком. Попятившись, парень споткнулся, упал – прямо в переплетение жил, опутавших соседнего монстра. Порвался какой-то сосудик, кровь тонкой струйкой брызнула прямо в лицо. Раздалось раздраженное рычание. Сдерживая вопль, семинарист вскочил на ноги – и бросился искать выход. Словно почувствовав его страх, вокруг все зарычало, завыло, заходясь в визге.

Он и сам не понял, как оказался в отведенном ему для ночлега закутке. Упал и забылся в тревожном сне, пытаясь отгородиться от страшных картин этого дня.

Тщетно. Эту ночь он провел наедине со своими кошмарами.

Проснулся он мгновенно: лицо ощутило холод железа.

– Не дергайся! – произнес женский голос. – Без ушей останешься.