Владислав Выставной - Кремль 2222. ВДНХ

Эти мысли вызвали невольную усмешку, которую воительница с алебардой немедленно приняла на свой счет. И аж зашипела от ярости, как взбешенная кошка, готовая к броску.

– А ну стоять, Ингрид! – рявкнула Хельга, и Книжник невольно втянул голову в плечи. – Забыла, как этот парень пробивал нам дорогу сквозь Поля Смерти и толпы мороков?

– Это было давно! – уже не так уверенно огрызнулась девушка. – Он не имеет права так разговаривать с конунгом вестов!

– Прикрой свой маленький ротик, – ровно, но твердо отрезала Хельга. – Я сама решу, кто и на что имеет здесь право.

Хельга резко поднялась со своего «трона», спустилась по ступеням и, схватив Книжника за руку, потащила прямо сквозь ряды женщин. Их негодующий ропот и недовольные взгляды не стали для Хельги препятствием. Зато заставили Книжника вжать голову в плечи в ожидании удара.

Наверное, он зря накрутил себе – ничего подобного от вестов ждать не следовало – даже от их вечно недовольных баб. Несмотря на заносчивость, они знали, что такое благодарность, и помнили о своих спасителях. Просто он оказался не в то время не в том месте. Впрочем, как и всегда.

Выйдя из зала через узкую боковую дверь, они оказались в темном коридоре, подсвеченном откуда-то сверху неровным искусственным светом. В сторону шарахнулись двое мальчишек лет семи, в серых лохмотьях – видать, подслушивали, что происходит у взрослых. Девушка провела его изломанным коридором с потайными нишами и бойницами в стенах. Здесь все было построено с расчетом на возможные боевые действия, и даже внутренние стены должны были помогать вестам в случае отражения нападения.

Путь завершился резким поворотом, и они оказались в небольшой, на удивление уютной комнате. Самотканые циновки, подушки, украшения, старая самодельная кукла без глаза… Книжник сразу узнал во всем руку Хельги. В сердце кольнуло – все-таки, она по-прежнему оставалась все той же девчонкой с распахнутыми от удивления глазами. Только жизнь заставила ее взвалить на свои хрупкие плечи слишком тяжелую ношу. Еще раз Книжник сказал себе с угрюмой уверенностью: здесь нужен Зигфрид. Это его и только его роль – тянуть на себе целый народ. И точка.

Всю его угрюмость, как горячей волной, смыло поцелуем. Он не успел ничего понять, как Хельга снова отстранилась, отступив на шаг. Наверное, не найдя отклика в нем, закостеневшем болване.

– Прости, что я с тобой так высокомерно, – неожиданно мягко произнесла Хельга. – Сестры должны чувствовать, что я за них – горой..

Парень вдруг понял, что она смотрит на него снизу вверх, держа его за руки. Может она ждала, что он обнимет ее, прижмет к себе, как когда-то. Но его хватило лишь на то, чтобы произнести деревянным голосом:

– Я знаю, как вернуть Зигфрида…

Хельга отпустила его руки, странно поглядела на него.

«Вот я идиот!» – мелькнуло в голове. Похоже, он опять все испортил.

– Зигфрида вернуть нельзя, – терпеливо произнесла Хельга. – Он погиб. И ты знаешь это.

Ну вот, добился своего – так говорят с сумасшедшими.

– Никто не знает этого наверняка, – упрямо произнес Книжник. – Я видел, как он дрался…

– …и это сильно напугало тебя, – мягко сказала Хельга. – Тебя мучает совесть – ты думаешь, что мог спасти его. Я знаю, как сильна была ваша дружба. Но пора смириться…

Волна злости вдруг нахлынула, тенью закрыв взгляд и отдавшись в ушах мерзким звоном. Он выдохнул, прерывисто, с неприятной усмешкой:

– Что, не хочется власть возвращать?! Понравилось всем рулить, на всех прикрикивать? А вернется Зигфрид – придется делиться! Так ведь, Хельга?

Он наговорил бы еще много глупостей, да только его прервала хлесткая пощечина. Запнувшись, он с изумлением таращился на девушку и потирал жгучий краснеющий след.

– Не говори того, о чем потом пожалеешь, – сдержанно сказала Хельга. Из ее голоса напрочь исчезла теплота. – Лучше посмотри на себя со стороны. Думаешь, я не знаю, что о тебе в Кремле судачат?

– Ну, давай, поделись свежими сплетнями, – пробормотал Книжник. – Ты же теперь важная птица, веришь только доносчикам.

Какое-то время Хельга сверлила его взглядом, а потом что-то произошло: глаза наполнились слезами. Черты ее лица потеряли твердость и напускную сухость – и девушка бросилась к нему на шею, обнимая и вжимаясь в обалдевшего парня, как в последнюю надежду.

– Ты чего? – пробормотал Книжник, осторожно обнимая девушку.

– Я – чего? Это ты чего?! – дрожащим голосом заговорила она. – Что с тобой происходит? Ты пугаешь меня! Чего только не говорят: и что ты с ума сошел, и что тебя подменили враги, чтобы проникнуть в Кремль, подобраться ближе к окружению князя!

– Что за глупости…

– Да? А при встрече с тобой начинаешь в это верить! Погляди – ты же на себя не похож! Осунулся весь, круги под глазами, какой-то оборванный весь, потерянный. Если бы я не знала тебя так хорошо, тоже решила бы, что ты не в себе!

– Ты и вправду так думаешь?

– А что мне думать? Вбил себе в голову: во что бы то ни стало вернуть Зигфрида! Понимаешь, как это выглядит со стороны? Все знают, что он мертв! А даже, если и жив – как его вернуть из тех дальних стран? Кремлевские не могут спасти даже пропавших в последних дозорах – а это не так далеко от Кремля. И твои фантазии воспринимают просто, как бред – и не иначе! А ты… Ты стал просто одержим своей идеей!

Книжник помолчал немного, тихо сказал:

– Ты права, Хельга. Как всегда. Нет, я правда считаю, что ты знаешь меня лучше меня самого. Наверное, я действительно одержим. Но пусть я останусь наедине со своим безумием, чем буду жить с мыслью, что мог спасти друга – и отказался от этой возможности. И из-за чего? Просто потому, что все вокруг вертят пальцем у виска и смеются у меня за спиной! Я думал хотя бы у тебя найти поддержку – но вижу, что остался совсем один. Прости.

Книжник снял с запястий вцепившиеся в них руки Хельги и повернулся в сторону выхода. На душе было паршиво и пусто.

– Стой! – голос Хельги за спиной был полон боли.

Он обернулся. Хельга смотрела на него полными слез глазами, сжимая кулаки и словно не зная, что сказать. Затем вдруг бросилась куда-то в сторону, в темный угол комнаты.

Книжник ждал, опустив голову. По правде, ждать было нечего. Надежда давно покинула его. Осталась только эта болезненная сила, толкающая вперед, несмотря на недоуменные взгляды и насмешки. Книжник считал, что эта сила – долг перед другом. Но может, правы были те, кто считал эту силу безумием.

– Вот!

Хельга появилась перед ним столь же неожиданно, как и исчезла. В руках у нее был большой, тяжелый на вид сверток. Точнее – бесформенный клубок из тряпья и кожаных ремней, скрывающих что-то металлическое.

– Я сохранила это для тебя. Точнее – для себя. Может, на всякий случай, может, как память…