Рус Агишев - Зеленый фронт (СИ)

Лейтенант оглядел своих товарищей, на лицах которых застыли разные эмоции. Здесь можно было увидеть, как ярко выраженное недоверие, помноженное на откровенную усмешку, так и глубокую задумчивость.

— Я уже командиру докладывал об этом, — он кивнул в сторону Козлова, в задумчивости разглядывавшего схематичный рисунок разведанной местности. — Так, вот… сектанты это скорее всего, а не сечевики. Те вообще ни во что не верят!

— Вот такая странная обстановочка, товарищи командиры. Настоящий тихий омут, в котором, как известно водятся черти, — подытожил Козлов, пропуская лейтенанта к своему прежнему месту. — Надо решить, что делать. Мне лично все это напоминает хорошо подготовленную ловушку. Западню! ЧС теми силами, что немцы сюда пригнали, они могли схарчить отряд за здорово живешь, а тут тихо… Думается, для пошумели тут для вида, а сами сейчас сидят где-то поблизости и потихоньку затягивают колечко, — негромко произнес Козлов. — Что будем делать?

— Командир, приказ Центра однозначен — установиться связь с отрядом и обеспечить эвакуацию некоторых лиц, — сразу же проговорил начштаба. — Надо выполнять задание.

С места вскочил командир партизанской артиллерии — старшина второй статьи в распахнутой тужурке, через которую был виден его неизменный тельник.

— Что тут мусолить? — как всегда резко, рубанул он. — Есть приказ, да и разведка дала добро. У нас такая силища! С полком можем потягаться, — его волосатый кулак энергично взлетел в воздух. — Раздавим, как вонючего клопа! Ну а если прищучат, то мой сухопутный линкор даст им прикурить! Разделим все на квадраты и кабельтов за кабельтов причещем, — выдав свою обычную экспрессивную речь, он победно посмотрел на остальных.

— Так, морская душа, с тобой понятно! — командир быстро сумел скрыть улыбку в широченных усах. — Что думают остальные? Прохор Кузмич, что молчим?

— А что я? — вздохнул степенный дядька, командир одного из штурмовых батальонов — главной ударной силой партизан. — Тут балакали, что немца нигде немае, — он хитро прищурился, словно одновременно и прицеливался и приценивался. — Я так думаю, группу туды направить нужно. Собрать бойцов по шустрее и отправить их на место, а самим тута сидеть и ждать.

— Дело говоришь, Прохор Кузмич, — поддержал его кто-то из командиров. — Не след сразу в пекло лезть, прежде осмотреться надо.

— Значит, решили, — подвел итог командир. — Тогда состав группы на тебе, разведка, — хлопнул он по плечу командира разведвзода. — Список мне на утверждение, с оружием определись с Михеичем, — кивнул он в сторону пожилого и грузного партизана, который за все время импровизированного совещания так и не проронил ни слова. — Все, давай, давай, — рукой он подтолкнул лейтенанта.

Когда командиры начали расходиться, Козлов незаметно тормознул Пантелеева, отчего они немного отстали от остальной группы.

— Алексей, смотрю, знакома тебе та фигурка, — спросил он, кивая головой в сторону лейтенанта. — А?

— Да, видел вроде, а у кого вспомнить не могу, — огорченно проговорил начштаба. — На марше у кого-то приметил. Точно такая же, кажется, была.

— Так…, — остановился командир. — Нужно вспомнить, Леша, — он смотрел ему прямо в глаза. — Шифровка была из штаба. Есть подозрение, что такие фон деревянные фигурки что-то вроде особого знака, — начштаба аж в лице изменился от услышанного. — Надо особый отдел подключить, это их работа. За всеми вот такими случаями установить наблюдение.

— А может тогда? — Пантелеев сделал рукой хватающее движение. — И все, нет в отряде ни какой гниды!

— Никаких этих, Пантелей! Приказ был «просто наблюдать».

23 июля 1942 г. Москва. Кремль. Кабинет Сталина.

Лицо Арчибальда Кларк-Керра, 1-го барона Инверчепела, являющимся послом Великобритании в СССР, несмотря на всю чопорность и прирожденную невозмутимость англичанина читалось довольно легко. Слегка седоватый мужчина в отлично сидящем на нем полосатом костюме был взволнован. Пальцы его правой руки раз за разом пробегали по блестящим замочкам темного портфеля, словно проверяя — все ли в целости и сохранности.

— Мы понимаем и разделяем озабоченность правительства Великобритании и лично господина Черчиля, — Сталин всячески избегал называть Черчиля премьер-министром, снова и снова именую его «господином Черчилем». — Применение химического оружия является антигуманным и совершенно неприемлемо, — чуть глуховатый голос главы Советсокго государства звучал совершенно искренне, что не мог не отметить посол. — Господин Кларк-Керр, я со всей ответственностью заявляю, что Советский Союз не применял и не собирается применять химическое оружие.

На столе между ними лежали несколько десятков фотографий довольно плохого, на которых были расположены обезображенные трупы немецких солдат. Пара фотографий, лежащих с краю, крупным планом демонстрировали отдельные части человеческого тела, опутанные с едва различимыми светлыми веревками.

— Все советское химическое оружие находится на своем месте и ни один снаряд ни одна бомба его не покинула, — продолжал Верховный, совершенно игнорирую фотографии. — В настоящий момент Красная Армия перехватила у противника стратегическую инициативу и она совершенно не нуждается в этом варварском оружии.

— … Но как же тогда вы можете объяснить эпидемию? — в некоторой растерянности спросил посол. — Мне сообщили, что британская разведка не раз перехватывала сообщения о значительном числе заболевших на восточном фронте, — из своего раскрытого портфеля он извлек и положил на стол очередную партию бумаг. — Речь идет о десятках тысяч солдат и офицеров немецкой армии. Немецкое командование сообщает о массовом применении войсками советской армии химического или сходного с ним оружия.

После этих слов Сталин машинально схватился за трубку, но, заметив, что она потухла, недовольно поморщился. К этому разговору он готовился достаточно давно. Еще в первые месяцы войны, когда только были зафиксированы первые случаи такого рода заболеваний, советское руководство инициировало тщательно расследование по этому поводу. Уже позднее, когда был установлен постоянный контакт с новым союзником и открыт еще один фронт — Зеленый фронт, результаты проведенного расследования стали прекрасной базой для грамотно приготовленной дезинформации. Поэтому в эти самые секунды Сталин обладал буквально железобетонными доказательствами непричастности Советского Союза к вспыхнувшей среди немецких солдат эпидемии.

— Как советское правительство может объяснить? — повторил он слова посла, глядя ему прямо в глаза. — А Советское правительство никому и ничего не обязано объяснять! — твердо и с угрозой в голосе проговорил Верховный. — Но, господин посол, учитывая добрую волю советского руководства и большевистской партии и стремление к безусловному выполнению своих союзнических обязательств…, — тут он сделал краткую паузу, выделяя слова «союзнические обязательства», словно на что-то ими намекая. — готов предоставить правительству Великобритании в лице господина Черчиля документы, которые совершенно однозначно доказывают, что Красная Армия не применяла химическое оружие против немецко-фашистских захватчиков.