Рус Агишев - Зеленый фронт (СИ)

— Сергей, — Голованко, смахнув крошки махорки из кисета, начал сворачивать цигарку. — Ты оглянись вокруг. Посмотри, что твориться… Идет война, страшная, беспощадная. Это настоящий лесной пожар, который никого не пощадит. От него не спрячешься за чьей-то спиной, не отсидишься в яме и погребе. Она все равно к тебе придет и схватит за шею не тебя, так твоего ребенка, твою мать или твою жену… А ты говоришь, правильно — не правильно, честно — не честно…

Наконец, не послушные пальцы скрутили небольшой цилиндрик из немецко листовки.

— Я ведь тоже часто думаю о том, правильно ли или не правильно поступаю, — задумчиво продолжил он. — Думаю, так что аж башка раскалывается… Только вот, в такие моменты я вспоминаю заставу нашу…

Он глубоко затянулся и с силой растер рукой свое лицо. Клубы дыма потянулись в сторону выхода.

— Меня командир послал с донесением, а я из леса смотрел потом…, — говорил он еле слышно. — Все они там лежали. Кто в щели, засыпанные землей после минометного обстрела; кто в окопе… Они к каждому подходили и штыком его, — еще клуб дыма растянулся в воздухе, сквозь который блестели глаза старшины. — … Он его так ткнет, а лейтенант руками схватит за штык и тянет, тянет… Понимаешь, голыми руками держит штук и упирается! Вот так вот! — здоровенные ручищи легли на стол и сжались в кулаки. — Этот скалится, падла! Смешно ему было… Он опять поднимет карабин и снова опустит туда же, и смотрит внимательно, — Голованко уже не скрывал слез. — В рану тычет и тычет… Лейтенант-то зеленый совсем, необмятый. У нас только вторую неделю на заставе. Воробышком его кликали хлопцы меж собой…

Он громко вздохнул и шавкой вытер лицо, а потом неожиданно схватил за шиворот ординарца и прошипел ему прямо в лицо:

— Чтобы больше я ни каких правильно — не правильно не слышал! Здесь тебе не детский сад! Горло должен грызть своими зубами врагу! Грызть так, чтобы кровь прямо в глотку текла. Понял?

Населенный пункт Корель. Самое восточное поселение рейхскомиссариата Остланд. Бывшая Западная Белоруссия.

— Господин лейтенант, Петр Краевич, охранная команда № 49, — перед Отто Шеером вытянулся коренастый солдат из вспомогательной полиции. — Прибыли из Слонима.

— Располагайтесь возле церкви, — лениво козырнул лейтенант, с долей презрения рассматривая стоявшего перед ним предателя. — Скоро выступаем. Нас ждет много работы вахтмистер. Вы готовы?

Казалось больше тянуться было просто физически не возможно, но полицаю это удалось. Массивная фигура буквально устремилась ввысь.

— Охранная команда, господин лейтенант, готова выполнить любой приказ, — рявкнул он. — У нас с большевиками старые счеты! Будьте спокойны, господин лейтенант!

Махнув рукой, Шеер отпустил фахтмистра и задумался. «Отребье… — смотрел он ему вслед. — Настоящее отребье! Фюрер был совершенно прав! Это действительно неполноценные расы, которые только занимают жизненное пространство истинных арийцев… Мы будем использовать их до тех пор, пока они нам нужны. Таких, как этот Краевич, а потом… потом…».

Лейтенант Шеер не был настоящим кровожадным маньяком, который получал от крови, пыток и смерти настоящее наслаждение. Отнюдь, нет! Просто, на все это он смотрел как на самые обыкновенные сопутствующие войне вещи. Это была его работа! Грязная, кровавая, тяжелая, но обыкновенная работа по чистке земли от неполноценных рас! И как настоящий немец, он старался делать свою работу со всей ответственностью и скрупулезностью четко следуя всем отмеченным в приказе деталям.

— Лейтенант! — громкий уверенный голос раздался над улицей. — Шеер! К майору!

Царившее на душе Отто радостное нетерпение мгновенно сменилось беспокойством. «Говорят, этот чертов Либби жуткий зануда, — поднимая пыль сапогами, он несся к дому. — Вот же послал бог командира…». Распахнув дверь, он буквально влетел внутрь, резко остановился.

— Что за вид, господин лейтенант? — прямо на него смотрели большие немного на выкате глаза. — Вы не во Франции и здесь не надо демонстрировать свой залихватский вид! Потрудитесь привести себя в порядок! Вы германский офицер, а не заполнивший эти места сброд.

Громко сглотнув, Шеер стал судорожно застегивать ворот.

— Садитесь, — аккуратно сколоченная табуретка, тихо скрипнула под его весом. — Под ваше командование переходит рота вспомогательной полиции, три минометных расчета. От себя добавлю взвод «Grunwald» четвертого батальона; там почти все ветераны французской компании, — он передвинул к нему пачку листов. — Здесь приметы тех лиц, которые должны быть взяты живыми. Слышите меня Шеер, обязательно живыми! Запомните и передайте этим недоумкам из местных, что если хоть один волос упадет с головы человека из этого списка, то виновный сильно об этом пожалеет, — майор продолжал сверлить взглядом Отто, словно его подчиненные уже провинились перед ним. — Ваше подразделение будет наступать через этот проход. Он на карте обозначен штрихами. Смотрите, здесь еще осталась заброшенная проселочная дорога с черт знает каких времен. Он конечно заросла, но минометы можно доставить без проблем.

Склонившийся над картой лейтенант делал пометки у себя в блокноте, исписывая очередную страницу.

— Вы должны создать видимость основного удара именно на этом направлении. Здесь самый удобный проход, — речь майора, несмотря на его брезгливый тон, была четкой и понятной; он все раскладывал по полочкам, не забывая даже о мелочах. — Местность сильно лесистая, пулеметный огонь может быть не совсем эффективным. И все же нужно дать больше огня, чтобы они и головы поднять не могли. Пока ты будешь давить, мои нащупают проходы с флангов…, — наконец, фон Либентштейн встал из-за стола и подошел к окну. — Кстати, Шеер, ты раньше никого не видел из этих лиц, — майор продолжал рассматривать что-то за окном. — Посмотри по-внимательнее…

Отложив в сторону блокнот, Отто взял первый листок, в углу которого была приклеена небольшая фотокарточка. Расположившийся на ней мужчина имел крупное лицо с большим носом и короткой прической. «Вылитый Бурмайер, — подумал Шеер, едва только увидел фотографию. — Еще бы эти дурацкие очки, что вечно спадали у него с ушей, то сходство было бы просто идеальным… Надо же немецкий булочник так похож на русского бандита… Может родственник?».

«Голованко Илья Степанович. Особые приметы. На вид около тридцати пяти — сорока лет. Волосы короткие, темные. Лицо круглое, нос крупный. Может носить небольшую бороду. Среднего роста — от 160 до 175 см.».

— Нет, господин майор, — лейтенант отложил документы. — Этих людей я не встречал.

— Надеюсь встретишь, — проговорил фон Либентштейн. — Эти троих обязательно надо брать живыми. Еще, вы Шеер, должны знать, что все, найденные в лагере непонятные приборы, вещи должны быть тщательно отобраны и складированы под охраной…, — потом он добавил, особо подчеркнув это голосом. — После захвата лагеря пленных и пальцем не трогать! Всех! Шеер, все, кого вы обнаружите в лагере, начала должны быть допрошены и лишь потом … остальное. Все понятно?