Александр Бауров - Нойоны. Гроза на востоке

– Даже не знаю…

Он не похож на слабоумного, но почему так себя ведет? Что-то не так. Лазарен начал нервничать. Нильс пролил вино и с трудом нашел какую-то тряпочку, чтобы протереть стол.

– Я разделяю ваши опасения, я несколько раз просил герцога выделять им охрану, но тот все время отказывал.

– А вы угрожали ему свертыванием посольской деятельности?!

– Ну, я как-то не решался….

Посол продолжал еще что-то мямлить, вытирая стол, но Лазарен уже не слушал его. Он вышел в астрал и приблизился к мыслям дипломата. Это был целый склад штампов и предрассудков человека, оставшегося большим ребенком в сорок с лишним лет. Ему не нравилась его жена, он с ужасом вспоминал прошедшую ночь, в мыслях царил хаос.

– Вы можете ответить прямо, что происходит здесь в целом? Кто за нас, кто против, есть ли слухи о варварах Кревланда?

– Слухи… слухи всегда есть. Я, знаете, не люблю этих варваров, всегда шумят, орут. Бьют в свои барабанчики, культуры нет никакой. Давайте выпьем за Эдрика. За мудрого доброго короля!

Они выпили. Или он от рождения идиот, или тут что-то не чисто. Лазарен откусил от горячей булочки. Не представляется возможным, чтобы такому человеку доверили посольскую должность. «Чей бы он ни был родственник, я его просканирую, прочту мысли полностью». Разведчик вышел в астрал, глянул глубже и вдруг с ужасом понял, что вся эта речь, все эти мысли не принадлежат Нильсу. Их выплескивает из глубин его разума какая-то ужасная машинка. Где же причина… Вот оно! Золотое кольцо с зеленым камнем на мизинце левой руки, оно источник этой загадочной ауры.

– Что это у вас, – Лазарен указал рукой.

Посол вскочил, побледнел и спрятал кисть за спину.

– О чем это вы?

– О кольце, кажется азахарейская работа? Покажите!

Лазарен встал. Нильс весь побледнел, затрясся. Детские ужимки и идиотский блеск в глазах исчезли. Посол ощерился, как кошка перед огромным псом.

– Не ваше дело, вы вообще пришли в неприемный день! Уходите, уже поздно! – его глаза побелели, он казался бесноватым, каких в Эрафии ждал Дом скорби или костер.

– Вы и так серьезно пострадали, Нильс, отдайте кольцо и станет легче, – Лазарен выхватил меч и угрожающе надвигался на посла. Снаружи у здания послышался какой-то топот.

– Я не прошу, я требую. Нильс, снимите эту вещь, она… она убивает вас! – Лазарен стал творить парализующее заклятие, и тут произошло нечто непонятное.

Разведчик ощутил сильнейшую боль и резь в желудке. Его тотчас выбросило из астрала. Боль нарастала, ему стало трудно дышать, в глазах все плыло, он ощутил запах серы, будто в жерле вулкана. Вокруг ничего не горело, но всю кожу охватил жар, будто от огня. Посол Нильс, чьи очертания расплывались в наступающем мраке, приосанился и выпрямился. Лазарен выронил меч. Тот, громко лязгнув, упал на боковину кресла, сполз на стол, задел бутыль и, опрокинув ее, рухнул на пол. Лазарен обернулся. Растекшееся вино бурлило в его глазах и пенилось. Эта красно-бурая масса будто собиралась в живые, ползающие комочки слизи. Он рухнул на колени, в ту же минуту открылись двери, но вместо стражников Лордарона там стояли два огромных лича с посохами наперевес.

Лазарен совсем потерял ощущение реальности. Нежить – этого не может быть! Его внутренности рвались наружу, он сплевывал, видел, как вместо вина из бутылки по полу и столу льется пузырящаяся кровь, и в ней катаются ошметки ожившей слизи. Разведчика вырвало, он упал вперед лицом, почувствовав резкий омерзительный запах. Голова чуть не раскололась от боли, и Лазарен потерял сознание.

Вокруг все шумело, казалось, чувства понемногу возвращались к нему. Но вместо деревянных шкафов и сада за окном, были голые серо-черные стены, брусчатка пола. Его несли, схватив под руки. Ноги волочились по полу, и Лазарен подумал: «Потеряю протез – совсем плохо будет», – и вновь отключился. Рваные картинки: витая лестница, казалось, он видел Ивора с каким-то ярмом на шее. Мерзкие взвизги… Как жжет во рту! Эти костлявые сухие руки совсем рядом – это же нежить, личи, мертвецы. Потом удар, и он оказался на полу. Скрежет несмазанных петель, двери закрылись, и Лазарена окутал полный мрак.

Ивор подъехал к подъемной платформе. Это было огромное сооружение размером с дом. Наверху на скале у замка два запряженных гросса, пригнанные еще детенышами из Кревланда, поднимали и опускали ее.

– Следующий подъем через два часа. О вас никакого приказа не было! – заявил суровый стражник. Ивор показал ему кисет с громко бряцавшими монетами. Но и это не произвело должного впечатления.

– Ну, вы можете хотя бы передать, что прибыл посланник из Рейхавена, которого ждет сам герцог?

– Вообще-то нет, – глаза стража указывали на кисет, – но…

Пять дукатов помогли ему определиться. И страж отправил наверх сообщение: быстро завязал несколько узлов и дернул за конец веревки, свисавшей с вершины. Ее утянули наверх, и спустя какое-то время вниз опустилось другое послание. Тайный язык узловой письменности лордаронцы переняли от кревландцев много столетий назад, задолго до обретения восточным герцогством независимости.

– Давайте, залезайте, но за коня отдельная плата!

Ивор не стал жадничать, и через несколько минут, вместе с Лиен-наем и несколькими подсуетившимися жителями города, поднялся на скалу.

Оказавшись у подножия замка, он увидел, что тут совсем не так безлюдно, как казалось снизу. Вдоль всего отвесного обрыва стояли стражи. Навскидку эльф насчитал не меньше сотни воинов. У самого замка находились примастившиеся по сторонам небольшой, но широкой улицы дома богатых купцов и местной знати. Посреди всего этого множеством шпилей пронзал небо замок Тамил-Азот – «гнездо на скале» по-лордаронски – самая высокая башня превосходила три сотни футов.

«Да это неприступная крепость, ее не взять оркам даже с десятками гроссов», – подумал Ивор.

К нему сразу подъехали пятеро конных стражей и заявили, что герцог ожидает посланника Авлии. Они двинулись к воротам. «Двойные стальные створки с каменными вставками без дерева, – отметил Ивор, – такие не поджечь, они выдержат любой таран». Внутри замок оказался таким же тесным и тусклым, как и все замки людей. Здесь, на высоте, росли только мхи и лишайники, пробивавшиеся сквозь брусчатку, которой была выложена площадь, внутри стен крепости. Однако благодаря невероятной самоотверженности садовников, к главному входу вела небольшая вишневая аллея, деревья были усыпаны душистыми цветами. Здесь верного Лиен-ная пришлось оставить. Как и предупреждала Шива, стражники и жители верхнего города внимательно присматривались к коню, а перед самыми воротами его остановил какой-то аристократ, которого несли в паланкине несколько смуглых слуг. Он предложил за коня сразу пятьсот золотых монет, но Ивор был вынужден вежливо отказать.