Валентин Холмогоров - Крылья

– По всему выходит, что так, – кивнул Дима.

– Это хорошо. С фартовым народом рядом находиться приятно, тогда и тебе частичка везения перепадет. Впервые у нас или везешь чего?

– Впервые. Даже шмоток нормальных не припас, развалились они тут на части. Хожу в том, что на месте раздобыть удалось.

– Да, есть тут такая проблема, – вновь засмеялся Хавир, продемонстрировав два ряда ровных, крепких зубов. – В общем, если бы ты не сказал, я бы и сам догадался. И вот что: дам тебе на будущее один совет – не болтай много. Люди здесь разные бывают, не стоит доверять первому встречному.

– А мне терять особо и нечего, – мрачно сказал Дима, – денег и ценностей нет, одежда и та чужая.

– Зато у тебя есть жизнь, – назидательно поднял палец Хавир. – Жизнь – она ценнее всего. Если хочешь вернуться домой без приключений, все-таки лучше сдаться пограничникам, они тебя назад отправят, причем совершенно бесплатно. Работа у них такая.

– Мне в Сурган надо.

Хавир пристально посмотрел на него, покачал головой.

– Дело твое. В Барвидор я тебя, если хочешь, отвезу.

– Мне расплатиться нечем.

– А и не надо, – улыбнулся Хавир, – уголь в топку кидать умеешь? Вот и пригодишься. Хватай покамест бурдюк, как водой запасемся, сразу и отправимся.

Работа кочегара – муторная, утомительная и однообразная, однако позволяет отвлечься от неприятных мыслей. Солнце уже поднялось в зенит и начало заметно припекать, да и от топки разливался невыносимый жар, поэтому Дима стянул с себя мгновенно пропитавшуюся потом рубаху, оставшись голым по пояс. Катер Хавира оказался паровым, машина питалась углем, засыпанным в специальный бункер, люк которого выходил прямо на палубу. Сейчас суденышко шло вниз по течению, потому уголь следовало лишь время от времени подбрасывать в топку да поглядывать на медный манометр, показывающий давление пара в котле.

Араина брала свой исток в предгорьях Лореи, сбегала ручьями в долину, напитываясь от мелких притоков и родников, и несла свои воды к самому морю. Кораблик Хавира опускался до низовий реки, где на побережье раскинулся портовый городок Барвидор, там капитан нанимал временного кочегара, прицеплял караваном несколько барж, груженных пришедшими морем товарами, и тащил их вверх по течению обратно к Синему Кряжу. Иногда, если представлялся случай, брал на борт пассажиров. По словам Хавира, каждый рейс приносил ему неплохой доход, а порой удавалось его и удвоить, взяв в обратную сторону какой-нибудь попутный груз. Сейчас с грузом не заладилось, и суденышко шло к морю порожняком. Хавир искренне надеялся, что там ему не придется долго стоять в ожидании фрахта – сезон штормов недавно подошел к концу, и первые грузы должны прибыть морским путем в Барвидор уже со дня на день.

Как и предсказывал капитан, стоило покатым крышам предместий Лирмора скрыться за излучиной реки, как по берегам потянулись совершенно безлюдные и дикие места. Лес подступал почти вплотную к воде, ветви растущих на склонах деревьев и свисающие с них лианы мокли в зеленоватых волнах Араины. Пару раз Дима замечал дремлющих в прибрежных затонах зегбаунов – вопреки тому, что он представлял их похожими на земных крокодилов, речные хищники больше смахивали на гиппопотамов с плоской башкой, на макушке которой громоздились уродливые наросты бугристой кожи с желтыми немигающими глазами.

Хавир оказался человеком разговорчивым и вполне добродушным, поэтому болтал всю дорогу практически без умолку. Дима сделал вывод, что капитану было просто скучно выполнять этот рейс в одиночестве: течение реки помогало суденышку плыть в нужном направлении, паровая машина работала вполсилы в отличие от путешествия вверх по реке с караваном груженых барж на привязи, когда уголь в топку приходится подбрасывать вдвое чаще, внимательно следя за температурой машины, смазкой и давлением в котле. Тогда без помощника Хавиру было бы просто не обойтись. Сейчас же, обретя в лице Димы молчаливого и внимательного слушателя, тот разошелся не на шутку. Обсудив погоду, высокие налоги и королевскую семью Цада, включая личную жизнь каждого из ее членов, он переключился на внешнюю политику.

Скоро будет война, убеждал Диму Хавир, к этому все идет вот уже несколько лет. Проклятый Сурган накопил достаточно сил, чтобы обрушиться всей своей мощью на Краймар, Клондал, Аламею и Лорею. Тамошнее правительство спит и видит, как бы прибрать соседние государства к рукам, а заодно подмять под себя экономику и скудные природные ресурсы всего континента. Когда начнется бойня, сурганцы быстро национализируют железные дороги и турнут пограничников, которые уже давным-давно встали им поперек горла. Тогда и крошечному Цаду, имеющему выход к морю, не устоять, только вот их вшивое величество этого не понимает. Заигрывает с Сурганом, как девица с богатым женихом, надеясь стать союзником в грядущей войне и получить от этого хоть какие-то барыши. Плохо это кончится, горячился Хавир, картина рисуется простая, как якорь. Цад с его декоративной армией, способной разве что у стен Керонской цитадели почетный караул изображать, сотрут в порошок в считаные часы. Причем хуже всего, как обычно, придется простым людям.

Постукивает паровая машина, шумит вода под форштевнем. День перевалил далеко за середину, когда на правом берегу Араины показались первые бревенчатые домики с крытыми хворостом крышами, а на песчаных отмелях стали появляться длинные деревянные мостки. Приютившись на одном из них, пожилая женщина полоскала в реке только что выстиранное белье. Порыв прохладного ветра принес откуда-то запах свежевыловленной рыбы и ароматного дыма с коптилен, настолько аппетитного, что Дима невольно проглотил наполнившую рот слюну.

– Море близко, – констатировал Хавир, понемногу направляя кораблик к берегу.

Суденышко пришвартовалось возле выстланного замшелыми досками пирса на самой окраине городской набережной, вдоль которой покачивался на волнах целый лес разнокалиберных мачт. Стоянка здесь стоила вдвое дешевле, чем в расположенном у морского побережья порту, пояснил капитан. Получив от Хавира несколько мелких медных монет и целую кучу наилучших пожеланий, Дима сошел на берег.

Мелочи аккурат хватило на то, чтобы купить у уличного торговца одну копченую рыбешку и пару запеченных в прогорклом масле лепешек, жестких, как подметка. С моря дул пахнущий прелой тиной и йодом ветер, пригнавший из-за горизонта груду белоснежных кучевых облаков, над головой звонко перекрикивались чайки. Наспех перекусив, Дима направился вдоль набережной туда, где зеленоватая лента реки уступала место бескрайней, тянущейся до самого горизонта, покрытой темно-синими морщинами волн водной глади. Море Центрума показалось ему практически земным – спокойным, величественным и вместе с тем могущественным, как любая древняя стихия.