Токацин - Синтез

— Осторожно, — напомнил Гедимин, с подозрением глядя на воду. Посторонних запахов он не чувствовал, видимых примесей не наблюдал, — но набрал немного в склянку и спрятал в нише. «Завтра нужно будет проверить осадок и испарение.»

Пока он отодвигал бочку с прохода и плотно закупоривал её, Иджес открыл нижний и средний вентили и заглянул в трубу.

— Работает, — хмыкнул он. — Настоящий рабочий водоотвод прямо под носом у макак.

— Ещё бы потолок поднять… — Гедимин, забывшись, попытался выпрямиться и теперь недовольно щурился, потирая затылок. Бочка, на две трети наполненная водой, стояла в нише, — для охлаждения пламенного реактора, даже с замкнутым циклом, этого не хватило бы, но для отливки фрила, работы с металлом и мытья рук — вполне.

— Тут уже можно что-то делать, — заметил Иджес, устраиваясь у сухой стены и освещая фонарём углы лаборатории. — Поставить небольшой станок. Лить фрил. Резать металл. Шлифовать камни. Тут даже лазер есть.

— Мне тут нравится, — Гедимин сел рядом. От дыхания сарматов воздух в убежище стал тёплым — или, может, ремонтник сам перегрелся и поэтому ощущал жар, но ему хотелось вылить на себя ведро воды. «Осталось разобраться со стоками,» — он задумчиво посмотрел на стену. «Если выливать всё под свалку, как быстро это заметят?»

— Я бы приходил сюда, если ты разрешишь, — сказал Иджес. — Со своей работой. Только тогда, когда ты не обогащаешь уран. Мне не нравится уран.

— Знаю, — кивнул Гедимин. — Приходи, если хочешь.

Запланированная работа была закончена, и можно было вернуться в барак, но ремонтник не торопился. «Собственная лаборатория. Без комендантов, охраны и лишних командиров,» — он задумчиво усмехнулся. «Любые опыты, по моему усмотрению… и никто ничего не скажет. Может, перенести сюда матрас?»

Последнюю мысль он отбросил — проще было незаметно поставить каскад центрифуг посреди улицы, чем вынести матрас из барака и увернуться от коменданта. «Ничего. Тут и так удобно,» — он немного съехал вниз по стене и уже готов был лечь на спину, но Иджес тронул его за плечо.

— Гедимин, — его глаза странно потемнели. — Помоги мне.

Ремонтник вскинулся, хотел вскочить на ноги, но в последний момент вспомнил о слишком низком потолке и прикрыл рукой макушку.

— Что? — он испуганно мигнул. — Ты поранился?

— Нет, всё цело, — качнул головой Иджес и стянул комбинезон с левого плеча. — Ты сам срезал себе клеймо. Я тоже хочу, чтобы этой метки на мне не было. Но мне духу не хватит. Тут есть резак. Я не буду дёргаться.

Гедимин снова мигнул.

— Чтобы я… срезал тебе клеймо? — уточнил он, разглядывая плечо Иджеса. — Здесь, самодельным резаком? Ты утром не сможешь работать.

— Смогу, — отмахнулся сармат-северянин. — Это только слой кожи. За ночь рана схватится.

— А если я отрежу больше, чем нужно? — Гедимин потянулся к ящику с чистой ветошью. «Предположим, что вода чистая… Нет, лучше спирт. Немного разбавить…»

— Ты? — усмехнулся Иджес. — Будто я не видел, как ты варишь и паяешь. Вот к нашим медикам я не пойду. Они кусок жести ровно не отрежут.

— Согни руку, прижми к телу и не шевелись, — протерев его плечо мокрой ветошью, Гедимин пристегнул к руке крепления резака. «Надеюсь, большого вреда Иджесу не будет.»

Как он ни примерялся, снять всё клеймо с одного надреза не получилось — половину последней буквы пришлось срезать отдельно, попутно прижигая рану. Иджес ничего не сказал — только выдохнул сквозь стиснутые зубы. Красное пятно на плече стремительно потемнело, корка запёкшейся сукровицы лопнула. Гедимин провёл лучевым «жалом» над раной, стараясь не прикасаться к ней. Кровь зашипела, вскипая и сворачиваясь. Иджес тихо зашипел.

— Всё, — Гедимин обернул его плечо самым чистым из найденных кусков ветоши и отполз в сторону, к нише для инструментов. Надёжно спрятав резак, он вернулся с канистрой воды.

— Будешь пить?

— Д-давай, — слабо кивнул Иджес, разглядывая повязку. Его глаза потемнели и расширились.

— Плохо? — встревожился Гедимин.

— Всё нормально, — качнул головой северянин. — До завтра затянется. Сейчас, я рукав надену…

Повязка сильно мешала ему; Гедимин растянул рукав, чтобы она пролезла, и ткань комбинезона не задела рану. Стакан с водой Иджес уже взял сам, отмахнувшись от помощи.

— Правильный стакан, — хмыкнул он, оценив размеры ёмкости. — Сам сделал?

— Литьевой станок — полезное оборудование, — отозвался Гедимин. — Перенесу его сюда, как только найду источник питания.

Иджес допил воду и налил себе ещё; рука двигалась неловко, но от боли он уже почти не морщился, и Гедимин облегчённо вздохнул.

— Если заболит, иди к медикам, — сказал он. Иджес усмехнулся.

— Ты избавился от метки сам и ни к кому не ходил, — напомнил он. — Хорошо было бы стереть клеймо со лба, чтобы макаки подавились своими считывателями. Ты не думал, как это сделать?

Гедимин мигнул.

— Это клеймо вплавлено в лобную кость, — сказал он. — Слишком большой риск. Может, медики знают, как это делается… без угрозы потерять голову.

— Макаки думают, что некоторые друзья Саргона прячутся среди нас, — Иджес вспомнил что-то и ухмыльнулся. — Будто они изменили клейма, чтобы их нельзя было вычислить. Интересная выдумка. Вот ты, Гедимин, — ты мог бы быть кем-то из них. Учёным, сбежавшим с тайной базы на Марсе. Или на Энцеладе.

Гедимин хмуро посмотрел на него и, проверив, не сочится ли через повязку кровь, подтолкнул сармата к выходу.

— Идём. Пропустим отбой — комендант покажет нам Энцелад.

Над озером дул сильный ветер, и чёрная вода колыхалась; Гедимин, улёгшийся на поверхности, раскачивался вместе с ней. Раскинув руки и запрокинув голову, он разглядывал звёзды — ночь выдалась ясной, южный циклон приближался, но ещё не успел принести с собой тучи.

«Юпитер,» — Гедимин прищурился, но рассмотрел только сам диск отдалённой планеты. Лилит утверждала, что в ясную ночь можно увидеть на его фоне очертания Ио, но ветер и брызги в глаза мешали сармату присмотреться. «И Уран. Интересно, макаки собираются осваивать Уран? Мне нравится его название. Наверное, есть какая-то связь между металлом и планетой…»

Он опустил голову ещё ниже, погружаясь в воду по самые брови. Холодное озеро быстро остужало перегретый мозг, но мысли от лежания на воде становились тусклыми и вялыми. «Приятно, но пора вылезать,» — решил Гедимин, неохотно переворачиваясь на живот. «Пока не заснул.»

У самого берега плавал колотый лёд — тонкая корка покрывала мелководье уже неделю и с каждым днём становилась обширнее и толще, но пока ещё не могла выдержать вес сармата. Гедимин перешагнул через осколки, потряс головой, выливая из ушей воду, и уцепился за прибрежные кусты. Берег был скользким от наледи, жёлтая трава полегла и побелела от инея. Сармат, едва не сломав ветку, на которую опирался, вылез на берег и остановился там, не обращая внимания на холод. Ему в глаза ударил свет.