Токацин - Синтез

— Отбываем, — сказал Масанг, разворачиваясь к двери. — До первого июля можете быть свободны. Уверен, вы справитесь с работой. Tza atesqa!

На его прощальный жест ответил только Линкен; впрочем, агент Ведомства уже не смотрел на сарматов, а секунду спустя дверь за ним закрылась. Гедимин опустил голову на сложенные на верстаке руки. Константин, вполголоса помянув мартышек, встряхнул его за плечо.

— Мать твоя пробирка! Ты что, не сам этого хотел? Это же твой реактор, которым ты прожрал мозги всем Канадским территориям и Лос-Аламосу впридачу!

Гедимин оттолкнул его, развернулся к сарматам и тяжело вздохнул.

— Идиоты из Ведомства понятия ни о чём не имеют. Я ещё дня не работал со смешанной схемой. Теперь мне делать из неё промышленный образец. Они там мутировали?!

— В чём проблема? — Константин кивнул на телекомп. — Садись и считай. Ты работал с плутонием, работал с ураном. Высчитай, как будет вести себя смесь. Построй модель. Сколько можно хвататься за железо, даже не включив голову?!

— Телекомп за меня думать не будет, — Гедимин сузил глаза. — А твои расчёты я уже видел. Можешь сам что-нибудь построить. Я пойду присмотрю за проходчиком. Ты задал не те размеры для отсека. Дай сюда мои бумаги.

— Псих с реактором, — пробормотали ему в спину, но сармат не стал оборачиваться. На верхнем ярусе уже были слышны сигнальные гудки — проходчик подъехал и теперь маневрировал, пытаясь не снести соседние ангары. «Реактор за полгода,» — Гедимин с тоской вспомнил, как строил «Полярную Звезду». «В одиночку. И эти сарматы говорят, что люди тупые?.. Ладно. Тихо. Работаем. Не первый тупой сармат на этой планете. Жаль, не последний.»

— Уже вторая? Вот видишь! И было из-за чего беситься?! — Константин досадливо сощурился на защитное поле. За первым, трёхслойным, экраном начиналась сложная конструкция из рилкаровых стержней и электромагнитных захватов, окружённая плотным полем; сквозь все экраны с трудом просматривались полуметровые цилиндры, покрытые чёрной блестящей коркой. Они ещё не были собраны в пучки, специальные захваты поддерживали их сверху и снизу. Каждый был пронумерован и промаркирован для будущей сборки. Всего их было четырнадцать — сто пятьдесят четыре грамма ирренциевой окиси и немного меньше — искусственного обсидиана.

Гедимин чувствовал приятную усталость — сегодня, так же, как и вчера, и уже неделю, каждый вечер, и ему нравилось смотреть на готовые стержни и видеть, как они займут своё место в реакторе — через полгода или даже раньше. Константин и его поддёвки нравились ему гораздо меньше.

— Что у Иджеса? — спросил он, хмуро взглянув на командира.

— Бак готов. Нести его сюда он отказывается. Если не возьмётся за ум, завтра дам поручение лаборантам, — ответил Константин.

Работа над реактором шла шестнадцатый день — и Гедимин считал, что идёт она очень быстро. В восточной части ангара появился новый двухъярусный отсек; Иджес и Линкен две недели возводили там конструкции биологической защиты, размещали стационарные «арктусы» и проводили коммуникации. Гедимин и Хольгер работали с «начинкой» — ремонтник занимался ирренцием, химик делал обсидиановые корпуса для хрупких стержней. Константин довёл до конца расчёты, и Гедимин, проверив их, не увидел ничего «кривого» — но сдержанно сказал, что проверка не помешает. Бывший командир в ответ фыркнул и пробормотал что-то про кустарщину и дикарство, но подробнее объяснить отказался. Дней через сорок — если всё будет идти по плану — Гедимин собирался заняться этой проверкой и перейти с ирренция на уран и плутоний — благо обещанный груз обеднённого урана уже лежал в хранилище.

Над дверью «красного отсека» замигал светодиод, затем помещение наполнилось негромким гулом. Через пять секунд он стал неприятно давить на уши. Гедимин сощурился, но выключать не стал — отмахиваться от сигнала отбоя было глупо.

— Тебе дай волю, ты и на ночь тут останешься, — усмехнулся Константин, выходя из отсека. — На сегодня хватит. Иди уже… ну, хоть с Линкеном тренироваться!

…Людей в Ураниуме больше не было, но Гедимин временами забывал об этом — особенно когда навстречу ему из переулка выходили экзоскелетчики. То, что внутри брони сарматы, не делало их шаги приятнее, и ремонтник смотрел на них настороженно. По-прежнему в небе горели бортовые огни дронов-наблюдателей, вдоль заводских ворот маршировали «Джунгси», а обнесённые оградой здания на юго-востоке строго охранялись, и оттуда часто доносился треск бластерных разрядов. Сегодня к нему добавился грохот — взрывали что-то маломощное, вроде самодельных гранат, и Гедимин остановился и недовольно сощурился на освещённый лес.

— Чего ты? — Линкен подтолкнул его в спину. — Патрульные тренируются. Мог бы сам записаться на стрельбы. Полезно.

— Помню я эти стрельбы, — Гедимина передёрнуло. Линкен ошалело встряхнул головой.

— Эй! Теск, ты что надумал?! Что там стреляют по… Да ну! Сармат никогда не сделает такого с другим сарматом.

— А меня туда сдали сарматы, — ровным голосом напомнил Гедимин. — Они же раздробили мне палец.

Ногтевая фаланга на ноге давно не болела, но каждый раз, снимая или надевая сапоги, сармат видел, как она деформирована. Тогда — да и потом — она ему не мешала, но вспоминать лишний раз пытки было неприятно. Теперь о них напомнил ещё и шум выстрелов.

— Атомщик, ну, хватит, — Линкен озадаченно мигнул. — Там давно нет опасности. А стреляешь ты плохо.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть так, — он свернул с тротуара и повернулся к подсвеченной полосе препятствий. С каждым годом её достраивали, и сейчас она была похожа на полуразрушенный городской квартал — туда даже провели электричество, и свисающие из «развороченных стен» провода искрили и могли ударить током — не до смерти, но кого-то из филков, по слухам, уже оглушило.

— Иди на озеро. Я скоро буду.

— Побегаешь? — Линкен кивнул на полосу препятствий. — Хорошее дело. Ещё бы драться учился…

Никого из сарматов на гребнях стен не было, но посторонние звуки из «развалин» Гедимина не удивили — тут многие бродили после работы. Он повис на руках, перебираясь на уровень ниже, мягко пробежал по качающемуся полу, втиснулся в вентиляционный люк, проверил на прочность крепления полуоторванной решётки (это не было частью конструкции — на ней уже повисел кто-то слишком тяжёлый) и хотел вернуться на гребень, но в полуосвещённом «подвале» мелькнуло что-то знакомое — край одежды, покрытой мехом.

— Эй, парни, — испуганный голос тоже был знаком Гедимину, и сармат остановился. — Это же глупо! Мы что, не можем поговорить, как разумные с разумными?