Юрий Иванович - Брат императоров

Мало того, вдруг стало резко светлеть, а метрах в десяти перед собой приятели увидели медленно бредущую женщину, вытянувшую перед собой руки и ощупывающую неизведанное пространство.

– Она ничего не видит! – вырвалось у парня.

А пес ему посоветовал:

– Е-е а-ай! У-у е-ет! – Мол, не испугай. Никуда она теперь от нас не уйдет.

Настигающие цель дозорные сразу сбавили шаг, стараясь излишне не шуметь и не кричать. Вроде и так должны были настигнуть помощницу Дарителя, но… Расстояние почему-то сокращалось крайне медленно. «Мимолетное виденье» словно скользило над поверхностью, или его как будто несло вперед течением невидимого тумана.

– Мм?.. Да что за странности? – пробормотал впереди идущий загонщик. – Мы так ее не догоним…

После чего, пользуясь нормальным для себя освещением, резко рванул вперед. Женщина сразу услышала усилившийся шум, обернулась, расширенными до предела и ничего не видящими глазами глянула в полную темень и громко закричала от страха. Да еще и рванула вперед со всей скоростью. А там уже явно просматривался глухой тупик со сколотыми, довольно острыми гранями. Если уткнется в них лбом, то память уже никогда не вернется.

Еще больше взвыла интуиция, предупреждающая об опасности, но Дим лишь двоекратно ускорился. Даже обрадоваться успел, предвидя, что успеет остановить беглянку раньше, чем она ударится всем телом о торчащие скальные зубья. И кричать не стал, вытянув руку, чтобы мощным захватом обвить женщину за талию.

Не сбивать же ее с ног, хватая за волосы? Или просто за голову? У нее от такой грубости и шея может сломаться.

Достал. Вроде даже пальцы что-то невесомое и ускользающее успели ощутить. Как вдруг раздался грохот, возник ослепляющий свет не в глазах, а внутри сознания. Боль сковала тело, словно рухнувшие породы сдавили его со всех сторон, и… Неужели смерть?..

Мотыльки летят на свет, пчелы – на мед, сороки – на блестящее, а люди – на все это, вместе взятое, и еще на призывы себе подобных. Ибо глупы, как те же мотыльки, падки на сладкое, как те же пчелы, и тянутся ко всему блестящему, чем можно любоваться, отупляя собственный мозг ничегонеделанием. А уже если тебе подобные поманят пальчиком, навешав лапши на уши и запудрив мозги сказками, то человек устремляется сломя голову к несбыточным мечтам, забывая обо всем на свете.

На эту тему несколько раз отец распространялся в своих философских размышлениях, во время вечернего чая. Еще и объяснял доходчиво, что такое лапша и чем она отличается от пудры. Но именно эти слова и припомнил Дмитрий, когда начал ощущать понемногу собственное тело, а разные мысли обеспокоенно заворочались в его пробуждающемся сознании.

«Кажется, я не умер… Меня заманили в какую-то ловушку… Ведь интуиция вопила об опасности, но я ничего не замечал и ломился вперед, словно взбесившийся джонл. И кто я после этого?.. Тупое и неразумное чудовище… Ох! Так, наверное, и Отелло поймали в ту же ловушку, что и меня?!.»

Почему он так вдруг уверовал именно в грамотно расставленную западню, он и сам понять не мог. Но вот не сомневался, и все тут. Зато воспоминание о друге и приемном брате не на шутку озадачило. Кровь ускорила свое движение, в нее плеснуло порцию адреналина, тело стало разогреваться, появилось ощущение, что можно начать шевелиться или хотя бы открыть глаза.

«А стоит ли? Вдруг желательно притвориться лежащим без сознания, а самому прислушаться к окружению?..»

Суровая действительность не дала поваляться в притворной лености, рядом раздался стон-мычание. Причем настолько знакомый, что сомнений не возникло: так мог мычать только пес. Пришлось открывать глаза и начинать действовать. Хотя конечности все еще ощущались одеревеневшими.

Глаза без труда рассмотрели каменный свод. Медленный поворот головы: стена из той же породы. После попытки глянуть, что там с другой стороны, взгляд наткнулся на слабо ворочающуюся тушу друга. Внимательно оглядел свод: «Не понял… Это мы что, все в том же тоннеле? – Еще одна попытка осмотра, и стала видна та самая стена, перекрывающая тоннель и усыпанная острыми, торчащими выступами. – Точно!.. Разве что освещение какое-то странное стало… Но после удара обо что-то и потери сознания еще и не то со зрением случается, наверное… Но тогда выходит, что это никакая не ловушка?.. И чья-то там копия или привидение – совершенно ни при чем?..»

Словно в подтверждение этих слов откуда-то из-за пса послышался сдавленный женский стон.

«Да мы тут втроем?! – поразился парень, силясь привстать, и перекатился на живот, опираясь на дрожащие руки. – И что нас тогда так ударило по сознанию? Или кто? И почему так болит все тело, словно из него пытались отбивную сделать?..»

Но как только удалось рассмотреть прекрасную незнакомку, забушевавшие в крови гормоны оказались лучше всякого лекарства или магического исцеления. Дмитрий вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной, и заметался над пострадавшей, пытаясь ее то уложить удобнее, то подхватить на руки, чувствуя себя в огне смущения и томительного жара от одних только касаний к этому божественному телу.

Оно казалось настолько прекрасным, желанным и манящим, что очумевший спасатель совершенно не замечал синяков, царапин, потертостей кожи и нескольких мелких ранок. Но сильнее всего взгляд притягивала женская грудь, вывалившаяся из порванного, истрепанного платья.

Так что на друга, который сумел с кряхтением усесться и прислониться спиной к стене, парень обратил внимание только после негодующего мычания:

– Гы-ы?.. А я-я?..

– Да что с тобой случится-то? – бормотал Дим, в каком-то безумном трансе поправляя на даме различные кусочки поврежденной одежды. – Мы-то с тобой здоровые, как земерь, нами можно массивы разламывать… А ты глянь на это нежное, растерзанное создание… Ее надо срочно уносить домой, пока она не умерла!

– Не-е у-у! И ы-ыш!

– Скажешь такое! – возмутился парень. – Как она может нас слышать? Она же без сознания!

Уже ничего не утверждая вслух, мохнатик лишь своим пальцем с когтем указал на грудь женщины, потом на ее ноздри и на ее ресницы. Дыхание явно притворно сдерживалось. Ноздри слегка трепетали от страха. Но и ресницы подрагивали в напряжении, которое сложно скрыть шокированному чем-то человеку.

Уже обе лапы пса сделали весьма уверенный пасс над телом, проводя манипуляцию малого внутреннего исцеления. Ведь у названых братьев были такие учителя в магии, что им позавидовал бы любой житель Изнанки. Лечить от смертельных, да и от крупных ран в Эфире не получалось ни у триясы, ни у Загребного. Но вот малое исцеление разного профиля проводил довольно бойко и качественно даже Булат.