Максим Субботин - Сердце зимы

Катарина умолкла. Она давала Ракелу время. Несколько минут, не больше, чтобы не загонять зверя в смерть.

Царь молчал, лишь переменчивый цвет лица, от багряного к бледному и серому, говорил, какие тяжелые мысли его одолевают.

– Этот лоскуток, – вновь заговорила Катарина, – от платья царевны. Я прекрасно его помню, как и тот пир. Ваша дочь надела стрекоз и покоряла сердца менестрелей своею красотой. Один из них в ту ночь получил ее особенную благосклонность.

– Это клевета! – взревел Ракел. Глаза его налились кровью, губы мелко дрожали, а пальцы судорожно сжались в кулаки.

– Как видите, срез сделан очень осторожно, – меланхолично продолжала таремка. – Чтобы сохранить узор. Вряд ли молодой бард из Алексии, чье имя известно во всех концах света, мог отрезать его в танце. Юноша недавно гостил у меня: дамский угодник, каких не сыскать, но голос дивный, краше соловьиной трели.

– Нет! – Ракел развернулся на пятках, бросился к шахматному столу и обрушил на него клокочущую злость.

Фигурки разлетелись каскадом в стороны, доска треснула, ударившись об пол.

На шум влетела стража и затопталась у двери, несколько пар глаз уставились на царя, ожидая одного приказа. На короткий миг Катарине показалось, что Ракел отдаст его, и остаток дней она скоротает в заточении. Но мысль рассеялась, как только царь взглянул на нее.

– Прочь! – прогнал он стражников, и те, громко звеня доспехами, оставили зал.

– Мне нравились шахматы, Ваше Величество. Надеюсь, у вас есть еще одна доска и набор фигурок, чтобы мы сыграли мировую партию, когда договоримся. – Катарина подняла фигурку белого короля, по иронии судьбы скатившегося к ее ногам.

– Моя дочь… Она…

– Она маленькая потаскушка, Ваше Величество. – Теперь, когда игры в маски закончена, а личины спали, таремка не стеснялась в выражениях. Она держала Ракела за яйца, и царь мог лишь корчиться в бессильной злобе. – Полагаю, вам лучше меня известно, что за участь ждет Яфу, если станет известно об утраченном до брака целомудрии.

– Что вам нужно? – Ракел, наконец, справился с эмоциями и сел на трон. Катарина знала, что он сделал это намеренно, опустив ее до ранга обычных дворян и дипломатов. – Приехали сказать, что все договоры между нами расторгнуты? Свадьбы не будет? Или вам и вашему брату хочется крови, леди даро-Исаэт? Имейте в виду – никто не причинит вред моей дочери. Я пойду на всё, чтобы защитить Яфу.

– Для начала, Ваше Величество, вам стоило бы выпороть девчонку, как следует, да подержать в черном теле и молитвах где-нибудь на окраине Рхельского государства.

Царь скрипнул зубами, с остервенением вцепившись в подлокотники трона.

– Тем не менее, – Катарина смягчила тон, – никому из даро-Исаэт нет необходимости порочить вас. По крайней мере, до тех пор, пока мы, Ваше Величество, будем поддерживать доверительные отношения. Вы сажаете на цепь своего племянника, а даро-Исаэт обязуется держать язык за зубами. Более того… – Катарина спрятала вещи обратно в мешочек и надежно затянула на нем ремешки. Тем самым она давала понять, что, чем бы ни окончился разговор, доказательства бесчестия Яфы останутся у даро-Исаэт. – Я готова просить моего почтенного брата принять Яфу в свою семью и закрыть глаза на ее позор. Конечно, девочке придется прибегнуть к хитростям, чтоб облапошить беднягу Руфуса, но если она проявит сноровку и смекалку, тайна останется за семью печатями.

– А как же менестрель? – прищурился царь. – Если он так треплет языком…

– Ваше Величество, слухи разобьются о славное имя даро-Исаэт. Неужели вы думаете, что, после того как царевна войдет в нашу семью, мы станет чернить себя таким позором? – На лице таремки появилась тень презрения.

– Я должен подумать.

– Нет, – решительно отрезала она. – Либо мы договоримся сейчас и разойдемся миром, готовясь к свадебному торжеству, либо разойдемся каждый при своем интересе.

Катарина знала, что царь Рхеля попробует тянуть время. Стоит ей дать слабину, как он нанесет ответный удар. Какой – угадать она не могла, но, зная изворотливый ум Ракела, ожидать стоило чего угодно. Наверняка попытается найти менестреля, чтобы заткнуть ему рот. Или сделает ответный ход – заставив рифмоплета сознаться в лживости хвастовства. Катарина не стала говорить, что менестрель не покидал Замок на Пике, а остался там, одурманенный хмельными напитками, куреньем хасиса и развратницами-рабынями. Только так леди даро-Исаэт оставалась в полной уверенности, что держит в руках все ниточки.

– Я не могу приказывать Шиалистану. – Когда царь заговорил, голос его сделался ровным, глазам вернулась прежняя зелень, но печать отчаяния осталась вспухшими веками и обескровленными губами. – За ним стоит рхельская знать здесь и купленные на рхельское золото советники в Дасирии. Если я откажусь сейчас, мои дни на троне будут сочтены.

Катарина безразлично передернула плечами.

– На кону стоит жизнь царевны, Ваше Величество. И каким способом вы приструните молодчика, меня мало интересует. С дасирийскими советниками Тарем и сам управится. Вы же должны приструнить руку своего племянника, лишить рхельской поддержки. Тарему не нужен обходной торговый путь и новый дасирийский император Шиалистан.

Ракел снова вскочил, взбешенной собакой заметался по залу.

Катарина не смогла найти в себе жалости к царю. Она не относилась к тем, кто испытывает удовольствие, глядя на чужие страдания. Но мягкость, свойственная женщинам, у таремок отсыхала вместе с пуповиной, и леди даро-Исаэт не была исключением. Ракел нравился ей, некоторое время назад она даже смотрела на него с вожделением. Наваждение минуло, плоть успокоилась ласками другого мужчины, голова остыла. Сейчас, глядя, как царь не находит себе места, охваченный бессилием, Катарина не чувствовала даже жалости. Она хотела одного – покоя для Тарема любой ценой.

И не сомневалась, что Ракел найдет выход, лишь бы отвести удар от дочери.

И он нашел его. Смуглое лицо правителя рхельского царства просветлело, он пригласил гостью к столу. Катарина отказалась от вина, а Ракел, наполнив свой кубок, сделал жадный глоток, будто долго мучился жаждой.

– Я готов обменять тайну на тайну, – сказал он, после того как дыхание его успокоилось. – Большой секрет дасирийской регентствующей императрицы-матери в обмен на скорейший брак между Яфой и Руфусом.

Катарина недоверчиво глянула на Ракела.

– Фарилисса – битая фигура, Ваше Величество. С момента, как было объявлено о помолвке Шиалистана и малолетней императрицы, она мало что решает.

– А что бы вы сказали, леди даро-Исаэт, скажи я вам, что в Нинэвель нет ни капли императорской крови?

Леди Ластрик откинулась на спинку стула, вся обращаясь в слух.