Дмитрий Распопов - Ремесленники душ

Мне, конечно же, здесь было все в новинку, и будь я не так сильно уставшим после порции восхищения, полученной в колледже, сейчас бы стоял и глазел на все удивленно. Еще бы, простой сельский паренек попал на прием самой императрицы! Но повторюсь, чтобы досадить нерадивому родителю, который меня откровенно раздражал весь вечер, я решил пойти на очередное «преступление» и отвел старшего инспектора к знати, где стоял отец. Представив Твайса как лучшего сыщика Ист-Энда, к тому же спасшего множество жизней при пожаре, я поймал его благодарный и понимающий взгляд да так и оставил его с ними, вернувшись к полицейским, которых обделили вниманием. Те явно расслабились, когда старший инспектор окунулся во внимание знати, которая расспрашивала его о жизни трущоб, а также о поиске бандитов.

– Смотрю, тебе тут так же непривычно, как и нам. – Инспектор Дрейк поправил тугой воротник мундира, и два ряда его наград при этом тихо звякнули.

Я посмотрел на грудь сержанта и увидел там всего два знака отличия. Он уловил направление моего взгляда и улыбнулся.

– Дрейк – герой войны.

Инспектор скривился, но промолчал.

– Да, вы правы, – ответил я ему, – я в первый раз при таком скоплении людей.

– Твой отец же глава цеха, он, смотрю, тут как рыба в воде.

– Я жил в маленьком городе, далеко от столицы. – Я посмотрел на отца, который был сам на себя не похож. Шутил, веселился и был, похоже, совершенно трезв. Таким я его никогда не видел. – Так что для меня все впервые. Последнее время не было вызовов, Кукольник так и не объявился?

– Нет, сами не понимаем, что происходит. Может, пропал куда-то, хотя вряд ли – такие просто так не пропадают.

У нас не осталось общих тем, поэтому мы стояли молча.

– Рэджинальд, – сержант впервые обратился ко мне по имени, – может, принесешь выпить и закусить? Нам старший инспектор запретил подходить, но ты в своей одежде запросто можешь это сделать. Со вчерашнего дня росинки маковой во рту не было.

Обрадованный, что он ко мне обратился по-человечески, я бросился к столу и, набрав полную тарелку еды, вернулся к ним.

– Вот это нормальный человек, я понимаю. – Сержант принял у меня из рук еду и набросился на нее. Инспектор, который вначале делал вид, что не голоден, вскоре к нам присоединился. – Дрейк, может, уже сменишь гнев на милость, парнишка ведь неплохой… – Сержант легко подтолкнул меня рукой, но я едва не улетел кубарем от такой заботы.

Его напарник промолчал, но потом протянул мне ладонь, а я, улыбаясь во весь рот, схватился за нее двумя руками. Не знаю почему, но сейчас их признание было для меня важней всего на свете.

– Мистер Дрейк Райт, инспектор.

– Рэджинальд, – я запнулся на продолжении своего имени, – можно просто Рэдж.

– Твой отец, кстати, смотрит на тебя сейчас, – произнес он, глядя мне за спину, – похоже, он тебя зовет.

Я не повернулся и остался стоять к нему спиной.

– Мое место сейчас здесь.

Сержант засмеялся, а инспектор улыбнулся и сказал:

– Не переживай, будет как обычно: накажут невиновных, наградят непричастных.

Его слова, к счастью, сбылись не все, хоть саму императрицу мы и не увидели вблизи, поскольку нас не пустили к большой сцене, где она выступила с речью, в которой благодарила всех, кто помогал в тушении пожара и спасении людей. Когда она ушла, настала очередь награждений. Многих непричастных действительно наградили, но не забыли и тех, кто реально участвовал в спасении, пусть их награда была не такой большой, как следовало.

Инспектора и сержанта наградили медалью «За храбрость» и денежным вознаграждением в сто гиней, мне же достался по-настоящему императорский подарок. За него я был готов продать свою душу и горячо благодарил судьбу.

В присутствии всей аристократии герцог Эвенбургский вместе с моим директором вручили мне тот камень, который я использовал на пожаре, в личное пользование. После злополучной ночи, когда я отдавал его мистеру Трасту, у меня сердце кровью обливалось, что снова придется пользоваться мутным маленьким зернышком, которое было мне предоставлено ранее, но выбора не было – я не мог оставить себе камень. Так что теперь, держа в руке огромное сокровище, я чувствовал, как трепещет и радуется моя душа, и представлял, как мне теперь будут все завидовать! Собственный паинит в моем возрасте, да еще таких размеров! Даже у Джеймса ван Гора, сына графа, не было такого, хотя он хвастал, что видел камень отца размером с голубиное яйцо, который считался одним из десяти самых крупных камней империи.

Поздравить меня подошло множество незнакомых людей, и я пожимал протянутые руки, улыбался, но мой разум был занят камнем, который лежал у меня в кармане. Сколько теперь интересного и нового можно будет изучать с помощью его! Это вам не таблицы и расчеты – это реальный взгляд на душу. Увидеть ее своими глазами и прочувствовать рядом с собой дорогого стоило.

Четыре часа пролетели для меня словно мгновение: казалось, что мы недавно приехали, но вот уже опять садимся в парокар и выезжаем из залитого огнями дворца в сумрак дорого Ист-Энда.

– Ты молодец, хорошо постарался. – Отец был навеселе и явно доволен. – Не посрамил фамилию ван Диров. Я доволен тобой.

– Спасибо, сэр. – Что еще мне оставалось ему ответить?

– Давай камень, я буду хранить его у себя, – внезапно произнес он, протягивая руку.

Все мое благодушное настроение слетело одним махом, все мечты и желания, связанные с камнем, тут же рассыпались. Я не хотел отдавать его!

«Почему?! Зачем?! Он только мой, я заслужил его!» – проносились мысли у меня в голове.

– Нет. – Я не ожидал от себя, но мой рот открылся и произнес это.

– Что значит нет? – удивился он, и его улыбка превратилась в оскал. – Я привез тебя сюда, щенок! Я устроил тебя в колледж! Я оплачиваю твои счета! И после этого ты мне говоришь нет?! Быстро отдай мне камень!

– Простите, сэр, – отступать мне было некуда, – но камень мой, я его честно заслужил.

Маска благодушия слетела с него сразу, и он стал наносить мне удары кулаком, хоть это и было затруднительно в тесной кабине. Но все равно, как я ни пытался закрываться руками, пара тяжелых ударов гулом отозвалась у меня в голове.

Не думая, что я делаю, а лишь понимая, что нужно спасти камень от рук этого чудовища, я нащупал ручку двери и, пропустив из-за этого пару ударов, нажал на нее, налегая спиной. Холод ночи я чувствовал недолго, поскольку боль от падения, а затем еще множество ударов от перекатов по бетонному покрытию дороги выбили из меня дух. Лицо несколько раз обожгло чем-то горячим, и я стал плохо видеть, так как глаз залила кровь.

Скрипнув тормозами, вдалеке остановилась машина, и я услышал, как она стала разворачиваться. Нужно было бежать, иначе он меня ограбит! Эта мысль сдвинула меня с места, и, несмотря на боль во всем теле, я тяжело поднялся и убежал за край дороги, спрятавшись за деревьями.