Сергей Извольский - Стэн. Гвардеец Его величества

Генерал-губернатор Кортез, который в это время шагал сейчас по багровой дорожке, тоже терзался тревогой, но иного рода - он знал, что его изображение уже сегодня разлетится по всей галактике и надеялся, что никаких проблем с картинкой не будет. Внутренне замирая от волнения, он старался держать голову прямо и двигался между кавалергардами охранной императорской роты, которые были в полной боевой экипировке. Броня у кавалергардов была стилизована под древние доспехи, которые использовались в некоторых мирах тысячи лет назад, когда люди их населяющие сражались друг с другом холодным оружием. Боевой эффективности это не прибавляло, но выглядело, надо сказать, эффектно, особенно в сочетании темно-синего и золотого окраса брони - цветов императорского штандарта.

Дойдя до условленной линии, Кортез остановился. Он сейчас воспринимал происходящее будто со стороны, сосредоточившись лишь на многократном повторении про себя полученных от гофмейстера указаний. Но все же, внешне сохраняя внешне невозмутимый вид, Кортез с трудом сдерживал готовящуюся вырваться наружу бурю эмоций - всего за несколько лет его карьера выдала невероятный виток, когда простой коммандер-капитан отряда патрульных кораблей взлетел невообразимо высоко, и вот уже в чине адмирала стоит перед Императором, получая высшую награду - Галактический Крест.

- ...пожаловать адмиралу Тай Кортезу, генерал-губернатору провинции Лточен потомственный титул барона Лточен! - донеслись как сквозь пелену до него слова обер-церемониймейстера.

Сейчас Кортез не смог сдержать своего удивления - нет, в глубине души он надеялся, что Император признает его заслуги, но чтобы вот так, сразу наградить не только высшим орденом, но и даровать наследственный, а не личный титул, у него мечтать даже не получалось.

Момент искреннего выражения чувств не укрылся от тысяч людей, которые находясь на императорском приеме, наблюдали за происходящим в главном зале на голографических экранах, а немного позже режиссеры постарались, чтобы и миллиарды зрителей по всей Империи увидели, что герой галактики, ныне барон Лточен является обычным человеком, не чуждый выражения своих эмоций.

Император, который принял из рук адъютанта награду, заметив изменившиеся лицо Кортеза, едва дернул уголком рта в одобряющей, как показалось новоиспеченному барону улыбке и легким движением прикрепил Галактический Крест ему на левую строну мундира. Вручение символов баронской власти Кортез практически не запомнил - он во все глаза смотрел на невзрачного, невысокого человека в белом мундире, который вернулся на свой трон.

Император приковывал взгляд. Тем, что взгляду не за что было зацепиться при взгляде на властителя одной из самых крупных и сильных держав в исследованной галактике. Обычный человек, немного усталый. И очень молодой по виду. В свою очередь сам Император пристально разглядывал генерал-губернатора, которому только что даровал баронское звание. Этот тупой мужлан из системы с поистине варварским названием, которое император забыл едва услышав, выглядел настоящим увальнем. Вот даже и дернулся не в ту сторону, когда принял баронскую корону и пустую перевязь для шпаги, на которую только предстояло нанести герб. Лицо императора скривилось - внутри колыхнулось раздражение на этого дурака барона, на обер-церемониймейстера, который объявлял очередного кандидата на монаршую благодарность, на эти сальные лица, которые белыми пятнами собрались вокруг, открывая черные дырки ртов для приветственных криков во славу империи и его величества.

Император, не меняя безразличного, немного усталого выражения на лице, медленно-медленно глубоко вздохнул и так же медленно выдохнул. На этот раз титулом награждался какой-то промышленник, но правитель подниматься с трона не стал, шевельнув пальцем руки. Лично Император награждал только тех, кто находился на действительной воинской службе. Это было частью плана, предложенному ему главой департамента стратегического планирования: Империи нужны были герои, и граждане должны были видеть, что героем стать легко, выгодно и почетно. Император ничего не жалеет для своих героев из армии и флота.

Вот еще один герой. И еще один. Со всех концов страны слетелись - взгляд Императора сощурился в очередной вовремя погашенной внутри вспышке ярости. Один из невидимых гостям операторов первого гала-канала, который в этот момент взял крупным планом лицо властителя, поспешно отвернул камеру. За такие кадры недолго и с работы вылететь. В безвоздушное пространство.

Император с трудом дотерпел окончания церемонии награждения, а после поднялся и проследовал в свои покои, пока гости мерзкой гусеницей перемещались по дворцу, направляясь в Золотой зал, где были накрыты многочисленные столы. Там император появился только через несколько часов - ему требовалось время, чтобы восстановить душевнее равновесие. По пути в зал его вновь попытался остановить министр обороны, и даже успел произнести несколько фраз, напомнивших Императору об одной из проблем.

Кроуден. Мерзкое слово, мерзкое название, мерзкие системы. В этот раз император едва сдержался, лишь отмахнувшись от министра, проследовав дальше. Но настроение было безвозвратно испорчено. К Императору вновь вернулся страх.

Он привык бояться. Всю жизнь, с самого рождения он постоянно чего-то боялся. Сначала отца, потом ответственности, терапторов, Кроудена, умников. В те светлые моменты, когда проблемы отступали, император начинал бояться страха - он знал, что страх ушел ненадолго, а скоро вернется. Постепенно на первый план вышел страх за свое здоровье - в последнее время императора начали мучить частые головные боли, а еще периодически бывало, что болезненным спазмом стягивало грудную клетку от шеи до низа живота, будто протягивая внутри жгутом нервов. Правитель часто не мог заснуть - у него начинало сильно стучать сердце, перехватывало дыхание, он ощущал постоянную сухость во рту - пил практически непрерывно, в его спальне стояло сразу несколько графинов воды, которые менялись каждые несколько часов.

Если Император начинал сильнее бояться - подумав, к примеру, несколько раз за вечер о том, что совсем скоро начнется война с Кроуденом, он после этого не мог заснуть. Но если никто его не занимал, проблемы, о которых не говорилось вслух, будто отступали, переставая существовать, и каждое напоминание о них рождало в Императоре вспышки невероятной раздражительности.

Каждый день император проводил по несколько часов в самой лучшей регенеративной камере, которая только существовала в галактике. Стоимость восстанавливающих процедур исчислялась миллионами кредитов, и ежедневно на экране правитель наблюдал полностью зеленую проекцию своего тела. Он был абсолютно здоров. Абсолютно здоров физически, но любой практикующий доктор, если бы ему задали вопрос, ответил бы, что и Императора проблемы с психикой. Впрочем, после того как бесследно исчезли несколько специалистов, допущенных лично к Императору, никто из осматривающих правителя докторов не рисковал высказывать свои мысли вслух. Очень, очень осторожно советовали лишь прогулки на свежем воздухе, спорт и по возможности, не перенапрягаться. Думать о хорошем.