Юрий Уленгов - Грань человечности

Повинуясь безотчетному порыву, Захар обернулся.

По ледяному склону, в который превратился берег, спускалась девушка.

Невысокая, стройная и изящная даже в теплом морском бушлате, ушитом в нужных местах, и ватных штанах, также подогнанных соответствующе.

Он остановился, намереваясь дождаться незнакомку и задать ей все накопившиеся вопросы. Но когда она подошла ближе – вопросы куда-то улетучились.

Это была Аня.

В своем любимом цветастом платье, выглядывающем из-под расстегнутого бушлата, она казалось чужеродным элементом здесь, среди холода и запустения. Густые темные волосы, как обычно были собраны в тугой хвост, движения – легки и невесомы.

Сердце Захара пропустило удар.

Он попытался что-то сказать, но горло отказывалось издавать какие бы то ни было звуки.

«Тебе нужно поторопиться. Времени не так много», – заговорила Аня. Ее голос был спокойным и ровным.

«Аня! Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказалась?» – К нему, наконец, вернулся дар речи. Если только можно было назвать речью то хриплое покашливание, что выдавили его голосовые связки.

«Ты верно решил добраться до Иркутска, – продолжила жена. – Не задерживайся. Это не очень хорошее место. Они могут не дождаться».

«Кто «они»? Почему они меня ждут? Что мне нужно сделать? – Захара переполняли вопросы. – Аня, как это получается, что мы разговариваем? Что со мной?»

«Просто поспеши!» – прошелестела она.

«Да куда поспешить?»

Кажется, впервые Захар увидел, как жена потеряла терпение. Ее глаза сверкнули, она махнула рукой, и Захар рухнул на колени, хватаясь за голову, не в силах вытерпеть навалившиеся на него ощущения.

Боль. Отчаяние. Обида. Злость. Ненависть. Желание умереть. Желание убивать. Он как будто почувствовал эмоции сотен людей одновременно. Вернее, не так. Не почувствовал. Они навалились на него, подмяли и парализовали. Били в практически ощутимом спектре. В висках стучало, в глазах темнело…

Все закончилось так же внезапно, как и началось.

«Поспеши. Эти люди ждут тебя».

Аня повернулась к нему спиной и растаяла в непонятно откуда вдруг взявшемся тумане.

Захар попытался вскочить, но запутался в спальном мешке и тяжело рухнул на пол. Падение окончательно выбило из него остатки сна. Он выругался и сел. Дотянувшись до пачки, вытрусил сигарету, прикурил и глубоко затянулся. Закашлялся, плюясь дымом, и выругался еще раз.

Опять. Ему уже страшно за себя становится. Помешательство? Даже после гибели семьи его так не плющило. А тут постоянно, чуть ли не каждую ночь! Это можно бы списать на напряжение последних нескольких дней, если бы не одно «но». Захар не верил, что это просто сон. Особенно учитывая показанную ему недавно картину гибели городка, полностью совпавшую с рассказом каннибала. Вот и это место – теперь он был в этом просто уверен – находится где-то в Иркутске. И по всему выходило, что его там кто-то ждет. Ага. Окончательная фаза шизофрении, например.

Он встал, размял затекшие конечности и прошелся по мастерской. Печка уже затухла, но тепло не успело уйти из небольшого помещения. Захар с наслаждением умылся, почистил зубы и всмотрелся в свое лицо, отражающееся в небольшом зеркале, которое он притащил сюда из туалетной комнаты. Немного подумал, пробуя на вкус мысль, появившуюся еще вчера, и приступил к ее реализации.

Пошарив в ящике, заполненном всякой нужной мелочью, прихваченной во время «шопинга», он достал ножницы, гель для бритья (его находке он обрадовался едва ли не больше всего) и пачку лезвий. Из собственного рюкзака извлек ненавистную опасную бритву. В магазине был неплохой выбор станков разного калибра, но он решил ограничиться лезвиями. И места меньше занимают, да и привык он уже к аккуратным и осторожным движениям при бритье «опаской». Процесс бритья напоминал ему то время, когда он готовился стать врачом, и любое неосторожное движение скальпелем могло привести к смерти пациента.

Сняв с печи тазик с теплой водой, еще вчера бывшей слежавшимся снегом, он пристроил зеркальце поудобнее, глубоко вздохнул и принялся за работу.

Через час, наполненный сдержанными выражениями, аккуратными движениями и желанием бросить все это дело к чертям, на Захара смотрел из зеркала обритый наголо мужик средних лет с тяжелым взглядом серых глаз и тщательно выскобленным подбородком. Он долго раздумывал, перед тем как лишить себя густой гривы, и решил, что минус к морозоустойчивости станет очень большим плюсом к гигиене. С «Хэд-энд-шолдерсом» давно наблюдались перебои, а в пути голову точно не помоешь. Насчет бороды же он и не раздумывал. Пара сосулек, вырванных из густой «лопаты» вместе с волосами и матом еще по дороге в город, склонили чашу весов в сторону лишения растительности. Ну его к лешему, на которого, к слову, он наконец-то перестал походить.

Так, с туалетом покончено, пора приступать к делу. Все время, пока Захар наводил марафет, он размышлял, как забрать и доставить бензин в мастерскую. В принципе, ничего особо сложного, на санях тянуть даже большую бочку будет не так тяжело, по слежавшемуся снегу отлично пойдет, главное – с места сорвать. Почему-то раскатывать по поселку на снегоходе Захар не хотел до самого выезда. Среди пустых многоэтажек звук двигателя, многократно усиленный эхом, будет слышен далеко. И кто именно его услышит – неизвестно. Потому бензин он потащит «пердячим паром». Так что здесь все элементарно. Вот только ему не улыбалось грузить бочку на сани, поминутно оглядываясь, не подтянулись ли к нему остатки собачьей стаи. А еще очень хотелось пристрелять карабин. Конечно, выстрелы тоже будет слышно далеко, но подумав, он решил, что большого вреда от этого не будет. Одно дело – пойти посмотреть, кто это там стреляет, рискуя самому получить пару непредусмотренных природой отверстий в теле, и совсем другое – заполучить средство передвижения. Ради такого дела и тушкой драгоценной рискнуть можно. Поэтому, пущай «арктик кэт» его пока здесь дожидается, а он прогуляется пешочком. Вот только подготовиться нужно.

Собрав в рюкзак все самое необходимое, он разбаррикадировал дверь и, взяв карабин наизготовку, вышел на улицу.

В первую очередь он направился в магазин. Не в бакалею, а в мясную лавку. Понятно, что ничего из предлагаемых там продуктов в пищу уже не годилось, но это ему не нужно было. Ему просто требовалось мясо, неважно в какой кондиции.

Он быстро прошел вверх по улице до дверей искомого магазина. Заглянул в витрину, удовлетворенно хмыкнул и скрылся внутри. Через некоторое время он вышел, таща что-то в большом пакете. По дороге в мастерскую он снова зашел в бакалею, нашел там большой рулон фольги и отправился назад.

Вернувшись в мастерскую, он плюхнул в таз со специально не вылитой теплой водой, оставшейся после бритья, здоровенный, килограммов на двадцать пять, шмат мяса. Таз он водрузил на потухшую, но не остывшую еще печь.