Юрий Уленгов - Грань человечности

– Ты только оставайся! – с жаром говорил Дымов. – Представь только – триста душ – и ни одного врача, как назло. Ты только живи здесь, с нами. Все сделаю, скажи только!

На вялые возражения Захара по поводу незаконченного обучения и отсутствия практики, Дымов отрезал, что пол-врача – лучше, чем ничего. За что и выпили. После чего Батя отрубился прямо за столом, подложив руку под большую голову. Захар посидел еще, доел кашу, покурил, потом вышел за дверь и попросил сидящего на откидном стуле неподалеку парня, по всей видимости – Батиного адъютанта, проводить его туда, где можно вздремнуть минут шестьсот. Тот улыбнулся и повел лесника за собой.

Убежище было большим. Да еще и примыкало к новому, не успевшему до войны запуститься, цеху на цокольном этаже. В нем и было оборудовано основное жилье. А само убежище было занято под фермы, мастерские, кладовые и квартиры начальства. Там же, если верить Дымову, предстояло жить и Захару. Но позже. А пока его планировали подселить в местное «общежитие». Захару было, в общем-то, все равно. Ему просто зверски хотелось спать, а где это делать – значения не имело.

Сейчас не менее зверски хотелось пить. На ощупь он отыскал металлическое ведро с ковшиком на цепочке, стоящее у входа, и принялся жадно пить.

Холодная вода ломила зубы и морозила горло, но остановился он только после второго захода. Стало значительно лучше. Найдя в кармане портсигар, лесник толкнул дверь и вышел наружу.

Общежития разместили на «втором этаже», там, где по периметру цеха шла галерея с перилами из толстой арматуры. По плану здесь должны были находиться лаборатории с испытательными стендами, а теперь в них спали люди на грубых нарах в два яруса.

Покопавшись в мешке, Захар нашел аспирин, термос с давно остывшим травяным отваром и проглотил таблетки, запив их ароматной жидкостью. После чего облокотился на перила, достал из портсигара самокрутку и закурил. Мысли были где-то далеко. Слишком быстро сменился его статус – с одиночки на члена общины. Еще и уважаемого, в будущем. Приближенного к руководству. Тьфу!

Он задумался глубоко и не сразу обратил внимание на странную возню в закоулке под перилами. Встрепенулся, только когда услышал вскрик. Женский вскрик. Он затушил окурок о перила, присел и прислушался.

– Да не брыкайся, дура! Чего брыкаешься? Больно не будет, чай не в первый раз. Серег, да держи ты ее крепче, че она лягается у тебя?

– Сань, может не надо, а? Ну ее. Перебудит еще всех сейчас.

– А ты ей рот зажми, чтоб не перебудила. «Не надо…». Все равно на питомник ее определили. Не хочу в питомнике, по-нормальному хочу. Там она через месяц уже товарный вид потеряет. А пока еще очередь дойдет. Да не брыкайся ты, сука!

Послышался звук удара и приглушенный женский стон. У Захара кровь прилила к лицу. Еще не понимая до конца, что он делает, лесник тихо, на полусогнутых, прокрался к металлической лестнице, ведущей вниз, повесил рюкзак на одно плечо и принялся спускаться.

– Да что ж ремень у нее тугой такой, а? Елы-палы! – пыхтел голос. – О, получилось. Давай, дурочка, расслабься и получай удовольствие. Хватит кочевряжиться.

Захар наконец спустился и, крадучись, перетек за штабель деревянных ящиков, приготовленных на дрова. Аккуратно выглянул, и его затрясло.

В приглушенном свете фонаря, пристроенном на ржавой и сухой водопроводной трубе, извивались три фигуры. Одна из них, мужская, крепко держала девчонку лет двадцати. Штаны ее были спущены до щиколоток, обнаженные ноги светились в темноте ярким белым пятном.

Третье действующее лицо – худой и длинный мужик, одной рукой придерживал согнутую в колене ногу девчонки, пристроив ее на сгиб локтя, а второй пытался совладать с собственным ремнем.

В висках застучало, перед внутренним взглядом Захара возникла кровать в его избе, на которой распласталась привязанная за руки и ноги Анна, его жена. Леснику показалось, что ее глаза открылись и Аня глянула прямо на него. Искусанные губы шепнули всего одно слово.

«Убей».

Рука нырнула в рюкзак, в ладонь ткнулась рукоять пистолета. Не доставая его, Захар накрутил на ствол трубу глушителя и дослал патрон.

В ночной тишине щелчок затвора прозвучал особенно громко. Лесник не стал больше таиться, обхватил рукоять обеими руками и шагнул из-за ящика.

Тот насильник, что стоял спиной к Захару, шум услышал и успел даже развернуться, отпустив ногу девчонки и придерживая расстегнутые штаны. Больше он не успел ничего. Хлопнуло, лязгнул затвор, пистолет брыкнулся отдачей, а во лбу у насильника вдруг появился третий глаз. Не издав ни звука, мужик кулем осел на пол.

Второй замер, открыв рот в удивлении. Девчонка не растерялась. Дернулась, вырвала руку и локтем заехала обидчику в солнечное сплетение. Тот согнулся, охнув, а девчонка отскочила в сторону и рывком натянула штаны.

– Не стой, убей его! – прошипела она, затягивая ремень.

Но Захар замер в оцепенении. Оставшийся в живых насильник не стал ждать, пока его постигнет участь товарища, и кинулся бежать. Захар встряхнулся, вскинул пистолет и несколько раз выстрелил ему вслед. Ожидаемо не попал. Пули высекли искры, взвизгнув при рикошете о стену, а спина убегающего скрылась в темноте.

– Надо уходить. Скорее! – Девчонка подскочила к Захару и дернула его за руку. – Ну же! Не стой истуканом! Сейчас этот поднимет тревогу – и все!

– Ты знаешь, куда идти? – Захар вышел из ступора. Недолго же он пробыл членом общины. Еще теплый труп, лежащий у его ног, ему не простят. Факт. И неважно, что тут происходило. Он ведь мог обойтись и без убийства. Мог. Только о совершенном ни капли не жалел.

– Знаю. Выведи меня на улицу только.

– Пошли.

Моментально принятое решение казалось единственно верным. Если он хочет выжить – надо уходить. Куда – дело десятое. Выжил в Золотом – выживет и в Иркутске. Не привыкать.

На ходу он достал из мешка обрез и пристегнул самодельную кобуру на бедро. Рюкзак закинул за спину и затянул лямки. Пистолет сунул за пояс и прикрыл полой куртки. Автомат бы сейчас. Впрочем, он ему не поможет. Люди Дымова наверняка гораздо ловчее обращаются с автоматическим оружием. Так что единственный шанс сейчас – уйти как можно тише и не заметнее.

Убежище спало. Захар радовался, что здесь не принято выставлять наблюдателей внутри или работать в две смены. Если им повезет – у гермодверей, ведущих в гараж, тоже никого не окажется, и они спокойно уйдут.

Не повезло.

– Куда? – дремавший на посту парень встрепенулся.

– К снегоходу моему. Батя послал. Там важные документы в прицепе. Надо принести, – на ходу импровизировал Захар.

Часовой поверил. Кивнув, он уже почти повернулся к дверям, когда из-за плеча Захара показалась девчонка.