Сергей Лукьяненко - Глубина (сборник)

Записываюсь – «Стрелок, 14» и щелкаю по клавише выхода. Сделаем все честно и правильно. Отдохнуть… и вернуться.

Обязательно вернуться.

В полу рядом с судейским столиком открывается люк – выход из игры. Прыгаю туда и оказываюсь в раздевалке.

Выход из «Лабиринта» такой же торжественный и пышный, как и вход. Но это другая торжественность, праздничная, веселая. Комната со стенами из розового мрамора, яркий солнечный свет в потолочном окне, мягкий диван, столик с фруктами и едой, огромный резной шкаф красного дерева. Я снимаю бронежилет, шлем, маскировочный комбинезон, запихиваю вместе с горой оружия в свой «индивидуальный шкафчик». Только я смогу воспользоваться нажитым добром, вновь входя в «Лабиринт». Принимаю душ, переодеваюсь. Все, надо уходить. Прерывать программу не хочется, хватит с меня головных болей; в конце концов, добраться до гостиницы и выйти нормальным путем – дело пяти минут.

Раздевалки выходят в просторный колонный зал, откуда уже видны улицы Диптауна. Это граница Сумеречного Города и обычной виртуальности, зыбкая, как звуковой барьер в океане.

Обычно колонный зал безлюден. Неторопливо выходят из своих раздевалок игроки, поодиночке и группами, отправляются в ближайший ресторанчик «BFG-9000» или бар «Kakodemon» спрыснуть победу или поражение…

Сегодня тут собрались человек сто. И это моя заслуга. Здесь, похоже, все, кто погиб от моей руки. Каждого выходящего из раздевалки придирчиво осматривают, словно могли запомнить мое лицо под шлем-маской. На меня тоже смотрят, но, видимо, я не подхожу под запомнившийся им в последние мгновения игры образ беспощадного Стрелка.

Подхожу к ближайшей группе, разговор там затихает, мускулистый мужчина с квадратным подбородком резко спрашивает:

– Стрелок?

К счастью, я догадываюсь, что он имел в виду, и киваю…

– Да… – На моем лице обида и злость. – Из гранатомета… сволочь! И говорит: «Я – Стрелок!»

Что-то я перебарщиваю… После попадания из гранатомета услышать что-нибудь затруднительно. Но фигура Стрелка уже окружена мистическим ореолом, и мои слова о гранатомете списывают на обычные оправдания неудачника.

– Сотым будешь, – говорит квадратно-подбородковый. – Я – Толик.

– Я – Леня.

– Сто человек уложил, зараза! – с восхищением и ненавистью сообщает Толик. – Откуда он взялся… Знакомься – Жан, Дамир, Катька… Он нас всех на девятом уровне сделал.

Не помню, честно говоря. Там шумно было… предпоследняя попытка игроков организоваться и толпой уложить наглого Стрелка.

– А меня на пятнадцатом! – говорю я. – Я так шел, а он…

– Слышали? – кричит Толик. – Стрелок на пятнадцатый пошел!

Толпа отвечает возбужденным гулом.

Я безнадежно машу рукой и направляюсь к выходу.

– Эй! – кричит Толик. – А дожидаться его не будешь?

– У меня карман не резиновый! – отвечаю я. – Сами морду ему намылите…

– Это да, – кивает Толик. – Если сможем узнать.

Он все-таки подозревает меня, но подтвердить подозрения не в силах. Я киваю, делаю еще шаг. И вижу Алекса.

Моя первая жертва стоит чуть в стороне, молча, с интересом вслушиваясь в диалог.

И вмешиваться, похоже, не собирается. Вендетта. Один на один.

Меня это устраивает. Иду мимо… еще пара секунд, и я выйду из зала на улицу Диптауна.

– Стрелок! – окликают меня сзади, и сотня человек выдыхает разом.

Оборачиваюсь. Голос был слишком настойчив, валять дурака дальше бесполезно.

Это не Алекс. Это Гильермо.

– Стрелок! – Он подходит ближе. – Извините, что задерживаю… Вы установили восемь рекордов уровней, да?

Наверное. Смотрю не на Гильермо – на сотню своих недавних жертв. Их взгляды не сулят ничего хорошего.

– Руководство решило сообщить вам, что вы не вправе претендовать на объявленные призы… да? Поскольку работаете по контракту с нами.

Слава богу, он хоть теперь говорит тихо, и нас не слышат.

– И не собирался, – пьянея от злости, сообщаю я.

Гильермо, похоже, понимает, что вступил в беседу не вовремя. Но ему приказали.

– Однако мы хотим выплатить вам небольшую премию… двести долларов… в благодарность за интенсивную работу. Вы сделали очень хорошую рекламу «Лабиринту»… мы едва справляемся с потоком новых игроков.

Он делает паузу, оглядывает зал и говорит извиняющимся тоном:

– Вы можете зайти за деньгами сейчас, вместе со мной. В нашем офисе много выходов.

Спасибо. Вот чего не люблю, это когда меня толкают в болото, а потом сердечно протягивают руку помощи.

– Я зайду при случае.

Гильермо вздыхает, разводит руками – мол, я человек подневольный, велели передать… Уходит в глубину зала, к каким-то служебным коридорам.

На меня смотрят девяносто девять пар глаз.

– Я – Стрелок, – говорю я.

Девяносто девять пар ног отрываются от пола. Нет, девяносто восемь.

Алекс стоит на месте, лишь выхватывает из-за пазухи сверкающий длинный пистолет и кричит:

– Беги, козел!

Имя мне не нравится, но совет дельный. Каждый из обиженных, кроме разве что Алекса, втайне понимает, что его убили абсолютно честно. Но вслух говорится совсем иное. И потому все готовы мстить за невинно пострадавших товарищей, забыв, что еще недавно они были соперниками.

Бегу.

За спиной несколько раз щелкают выстрелы – Алекс отчаянно пытается задержать преследователей, потом кричит вслед:

– Я тебя сам сде…

Крик обрывается. Не только у него есть вирусное оружие, пригодное для улиц Диптауна. А может быть, вмешалась служба безопасности «Лабиринта».

Бегу.

Чего мне не хватало, так это растворяться в воздухе. Если обиженные игроки поймут, что я еще и дайвер – охота перерастет в травлю.

А спать так хочется…

Переулок, другой, третий. Снижаю детализацию, чтобы ускорить бег. И едва не проскакиваю мимо здания с надписью «Всякие забавы» на четырех основных языках Диптауна.

К счастью, надписи очень крупные, и я вовремя понимаю их смысл. Равно как вспоминаю рассказ Маньяка о системах безопасности виртуальных борделей.

Выбор несложен, и я врываюсь в вертящиеся стеклянные двери.

Здесь в моде стиль «ретро». Массивная мягкая мебель, широкие столы с пузатыми графинами, блюда с фруктами. Бородатый молчаливый мужчина в углу смотрится деталью меблировки. Бог его знает, может, и впрямь сторожевая программа…

А по деревянной лестнице со второго этажа спускается темноволосая женщина в длинном платье. Ей за тридцать, и лицо настолько детализировано, что я едва удерживаюсь от искуса вынырнуть из глубины и посмотреть на нее нормальным образом. Чтобы понять, как удалось добиться такого неординарного человеческого облика.

Женщина подходит ближе. И я наконец понимаю смысл выражения «зрелая красота».