Сергей Баунт - Зорн

– Не переживай, – усмехнулся Гронберг. – Убойность гораздо мощнее, чем у твоего автомата. И выстрелов почти тысяча.

Самое интересное – прицела нет! Тут инопланетянин объяснил, что оружие наводится само. Надо только направить его на цель, которую видишь сам, и тогда электроника в башке и электроника в оружии начнут взаимодействовать. Все иглы уйдут туда, куда ты хочешь.

– Так что мне, без вашего прибора в голове придется целиться по стволу, – развеселился землянин.

– Я бы хотел надеяться, что тебе никогда не придется пользоваться этим оружием, – серьезно заметил гронец и продолжил рассказ.

У армейцев есть разные штуковины помощнее. Как понял Кротов, похоже на наши огнемет и ПЗРК. С гранатами еще проще. Граната одна – универсальная. На ней разноцветные значки. Нажимаешь на один – осколочное действие, другой – кумулятивное, третий – светозвуковое и т. д. Удобно. Свою винтовку, трофейный автомат и «макаров» летчика Сергей тоже проверил и почистил.

С языком, Глемас называл его всеобщим, помогла электроника. Он надевал на голову Кротова шлем, в ушах начиналось неясное бормотание, а перед глазами мельтешили, сливаясь, яркие картинки. Через два сеанса Сергей, к своему удивлению, начал понимать тарабарщину, выдаваемую автоматикой. После третьего, он заговорил с имперским разведчиком на всеобщем.

Хитрым финтом Глемас ускользнул из-под удара Кротова. Кулак скользнул в сантиметре от скулы противника, а гронец уже держал возле почки, непонятно как очутившийся в руке, нож. Острый конец лезвия остановился в сантиметре от тела Сергея. У инопланетянина была отменная реакция. Сергей начинал атаку, обманывал противника мнимым ударом, тот ловился на обманку, но закончить победой никак не удавалось. В последний момент Глемас всегда успевал закрыться или уклониться. Было обидно. Сергей знал, что всегда побеждать невозможно, но не в этом случае. Он чувствовал, что противник хотя и опытный, и обучен какому-то необычному боевому искусству, но одолеть его можно. Если бы не эта дьявольская скорость реакции, прорезавшаяся в последний момент, когда наносился завершающий удар.

Землянин поражал Гронберга все больше. Мало того, что он уходил от отточенных ударов, поставленных знаменитыми мастерами, преподававшими боевые рукопашные виды борьбы в школе имперского министерства, уже несколько раз ему приходилось включать имплантат, чтобы увернуться от неожиданных ударов молодого солдата. Он даже не догадывался, что в настоящей схватке, когда организм подстегивался выбросом адреналина, Сергей становился еще быстрее.

Все шло по плану. Надо подучить землянина обращению с холодным оружием и можно начинать операцию.

Сергей с завистью смотрел на то, что творил гронский разведчик. Узкий прямой клинок просто ожил в его руках. Глемас показал демонстрационную связку атак и защит, а Кротову казалось, что серебристое тело офицерского боевого меча, ни на секунду не прерываясь, рисовало в воздухе бесконечную вязь смертельной стихотворной строки. Гронберг молодцевато отсалютовал и остановился. Он с видимым удовольствием оглядел застывшего, завороженного Сергея.

– Понравилось? Жалко, что меч стандартный. Вот если бы мой, да моего двоюродного брата сюда, ты увидел бы настоящий гронский бой!

– Да! Как здорово! Лейтенант, поучи меня.

– Боюсь, меч тебе не пригодится. Займемся лучше ножами.

– Как не пригодится? Ты же говоришь, что в рукопашной вы всегда используете мечи.

– До рукопашной сейчас доходит нечасто. Просто любой аристократ Империи должен владеть и мечом, и кинжалами. Ведь дуэли на мечах еще частенько решают спор.

– Дуэли?! Ну, вы даете! У нас это только при царе было, – Кротов смешался. – В смысле, давным-давно. Все равно, поучи! – Сергей не хотел признаваться, что он с детства мечтал фехтовать так же легко и красиво, как в кино про трех мушкетеров.

– Ладно, будет время, покажу кое-что. Хотя мы учимся с детства. А сейчас беремся за ножи.

В руке у имперца появился нож. Этот цирковой трюк, с взявшимся ниоткуда кинжалом, всегда интересовал землянина.

– Как это у тебя получается?

– У тебя не получится. Здесь работает то, что ты называешь электроникой. В ноже и в голове. – Он открыл ладонь, и нож, словно живой, скользнул обратно в раскрывшиеся на внутренней стороне запястья ножны. – Сам знаешь, не всегда есть возможность дотянуться до ножа.

Склонившись, гронец выдернул из ножен на голени левой ноги еще один кинжал, чуть длиннее первого.

– Мы работаем обычно двумя. Но есть приемы и для одного ножа. Сейчас мы их и отработаем.

– Может ты, все-таки, мне что-нибудь расскажешь о вашей жизни? – Сергей недавно вышел из крохотного, похожего на гроб, душа и пытался пятерней расчесать начинавшие отрастать волосы. За эти несколько дней он как будто привык к новой жизни, но часто ловил себя на мысли, что все это ненастоящее. Словно он стал персонажем фильма. Всё настоящее: война, горы, «духи», тушенка, портянки и постоянное ожидание выстрела, родные и друзья в Союзе – осталось где-то там – за бортом этого странного самолета. Все, что находилось здесь, было видимо и осязаемо, но не воспринималось мозгом как реальное. Организм защищался от такого мощного прилива неперевариваемой информации.

– Ты же сам говорил – чем меньше знаешь, тем крепче сон. – Глемас не упускал случая блеснуть знанием русского языка. Он упорно отказывался рассказывать о чем-нибудь, кроме предстоящей операции. – Уже за то, что я тебе рассказал, меня должны судить. Но раз мы договорились о твоем возвращении, большего тебе знать не надо. Меня спасает только то, что у вас никто тебе не поверит.

Лишь однажды, когда Кротов рассказывал о своей семье, гронец не удержался:

– У тебя брат, а у меня младшая сестренка.

Столько нежности было в его голосе, что сразу становилось ясно – она его любимица. В тот раз он немного открылся и рассказал о детстве на Гроне.

– Ты помещик?! – Для советского солдата это было такой же сказкой, как и ящеры в священном семейном озере.

– А как зовут сестренку?

– Снежа.

– Ух, ты! Почти по-нашему. У нас в детском садике была девочка Снежана.

Иногда Сергей думал, что нельзя упускать такой шанс – посмотреть на настоящую инопланетную жизнь. Миллионы людей мечтают об этом. Но условие, сразу поставленное Глемасом, – узнать все о той жизни, но остаться в ней навсегда, или узнать только то, что нужно для проведения операции, но вернуться домой, не давало ему выбора. Он не представлял, что больше никогда не увидит родных, не пройдет по улице родного поселка и вообще никогда не увидит ничего земного. К черту такую жизнь!

– Планета тебе понравится. Почти двойник Земли, только солнце не такое яркое. Температура всегда, как у вас летом. Жарко не бывает, холодно тоже. Атмосферный состав так же, не очень разнится с вашим. Нормальный кислородный мир. Сила тяжести меньше, чем на Земле, но это для тебя плюс, будешь сильнее, – рассказывая, Глемас включил проектор, и живой мир возник посредине каюты. Голограмма всегда завораживала Сергея. Казалось – протяни руку и коснешься живых людей.